Лето 1969 - Элин Хильдебранд
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Наконец Блэр добирается до детского отдела – одежда для малышей, младенцев, новорожденных. У нее ничего нет для близнецов, и никто до сих пор ничего не прислал. Блэр решает выбрать по четыре наряда для каждого пола, просто для подстраховки. Одежда прелестна, крошечная и нежная, будто кукольные наряды. Блэр покупает четыре базовых белых комбинезона, два с розовой отделкой, два с голубой, и четыре матросских костюмчика, два для мальчиков и два для девочек. Она знает, что матросские костюмы непрактичны, но не может устоять. Блэр отдает наряды продавщице, которая относит их на кассу.
– Вам придется подождать с оплатой. Моей сестре подбирают бюстгальтер, – предупреждает Блэр.
Она возвращается в отдел белья, чтобы проверить, как дела у Джесси. Слышится непрекращающаяся болтовня мисс Тимси:
– Видишь, дорогая, как этот лифчик приподнимает? Плечи назад, подбородок вверх…
Внезапно Блэр пронзает боль, словно огромные руки сжимают ее живот. Раздается звук, похожий на приглушенный хлопок воздушного шарика, и между ног хлещет вода.
Блэр кричит.
Мисс Тимси высовывает голову из-за занавески примерочной, бросается на выручку и хватает Блэр.
– Вы в порядке, мисс?
Затем продавщица замечает лужу, образовавшуюся у ног посетительницы. Жидкость стекает по голым ногам, и Блэр в ужасе и замешательстве думает, что каким-то образом потеряла контроль над мочевым пузырем и описалась, но через долю секунды понимает: у нее отошли воды прямо посреди универмага, рядом с выставкой мальчишеских полуботинок. Приходит боль, такая резкая и продолжительная, что Блэр понимает: это оно. Схватки. Роды.
– Джесси! Нам нужно идти! – кричит она.
Джесси выскакивает из примерочной в одних шортах и белом лифчике.
– Надень рубашку! – выпаливает Блэр. – Мы должны идти. У меня схватки. Пора.
– Давайте вызовем скорую, – предлагает мисс Тимси.
– Нет-нет! – Блэр не собирается устраивать сцену, достаточно того, что продавщицам придется убирать за ней. – Мы должны идти. Сумка и вещи собраны, мама отвезет меня, все в порядке.
Ослепляющая боль. Блэр стискивает зубы, считает до десяти. Боль проходит.
Они с Джесси идут вверх по Мэйн-стрит, Блэр изо всех сил цепляется за руку сестры. Сразу за «Книжным уголком Митчелла» Блэр чувствует приближение очередной схватки: кажется, будто на нее вот-вот наедет грузовик.
– Надо на минутку остановиться, – говорит она. Возле магазина есть скамейка, и Блэр слышит, как Джесси спрашивает, не хочет ли она присесть, но голос сестры слабый и далекий. В голове Блэр есть место только для собственных мыслей и этой жгучей боли. Вряд ли ей станет лучше, если они сядут. Наоборот, ситуация может ухудшиться – если вообще можно вообразить что-то хуже, чем роды на Мэйн-стрит под палящим солнцем.
Схватка ослабевает. Колени Блэр подгибаются, но Джесси крепко держит ее.
– Мне бежать за мамой? – спрашивает сестра.
Блэр не может говорить, пока схватка не закончится.
– И оставить меня здесь? Нет, пойдем.
Они доходят до угла Мэйн и Фэйр, но тут начинается новая схватка. Блэр выдавливает:
– Ты иди. Я побуду здесь.
Джесси мчится вверх по улице. Блэр прижимается к дереву. Через дорогу Дом собраний квакеров – тихий, спокойный, безмятежный.
Блэр заставляет себя думать о Доме собраний квакеров, но ее переполняет боль. Поглощает целиком. Блэр плачет, потеет и проклинает тот день, когда встретила Ангуса. Ангуса, который сейчас за тысячу миль отсюда, в Хьюстоне. Блэр пытается вспомнить сегодняшнюю дату.
Ей кажется, что сейчас пятнадцатое июля, значит, запуск на Луну состоится завтра.
Кажется, так? Неважно. Ангус настолько недоступен – все равно что на Луне.
Подъезжает машина, и Блэр опускает глаза, желая, чтобы та проехала дальше. Ее ноги липкие от жидкости, задняя часть платья промокла, и ей хочется исчезнуть, больше всего она сейчас боится доброго самаритянина.
– Блэр!
Это ее мать и Джесси в «Скауте». Сестра выскакивает и провожает Блэр к пассажирской стороне, но как туда подняться и сесть? Блэр стоит лицом к машине, а Джесси толкает сестру под ягодицы и каким-то образом поднимает вверх. Приближается очередная схватка.
– Мы не можем ехать по булыжникам, – хрипит Блэр.
– Что? Но, дорогая, другой дороги нет, – теряется Кейт.
– Мы! Не! Можем! Ехать! По! Булыжникам! – не своим голосом орет Блэр. – В другую сторону!
– В другую сторону? Но, дорогая, на Фэйр-стрит одностороннее движение.
– Назад, мама! За нами никого! Я буду смотреть! – выручает Джесси.
Еще одна схватка. Блэр воет.
Кейт сдает назад.
– Давай! Давай! – командует Джесси. – До Лукреции-Мотт все свободно!
«Господи, спасибо», – молится Блэр. Лукреция-Мотт-лейн переходит в Пайн-стрит, Пайн-стрит – в Лайонс, Лайонс – в Саут-Милл, которая, в свою очередь, переходит в Проспект-стрит прямо напротив больницы. Кейт с визгом останавливается на парковке отделения неотложной помощи, и тут же появляются два санитара с носилками.
– Ты ведь не бросишь меня, правда? – взывает Блэр.
– Мы будем рядом, дорогая, – успокаивает ее Кейт. – Ты не останешься одна.
Блэр закрывает глаза. Она не останется одна. Кейт и Джесси будут рядом. Кого-то не хватает, думает Блэр.
– Кого-то не хватает, – бормочет она санитару.
– Вашего мужа?
«Ангуса? – думает Блэр. – Нет».
Ей не хватает Кирби.
Блэр рожает восемнадцать часов. Звучит изнурительно, но, по правде говоря, сложность представляют только начало и конец родов. Схватки идут быстро и сильно, пока не приходит доктор Ван де Берг и не дает указание медсестре Миртл дать Блэр что-нибудь, чтобы ей стало «полегче».
– А вот и ваш бокал вина, – говорит Миртл, вливая что-то в капельницу.
Большую часть ночи Блэр находится под поверхностным наркозом. Она просыпается на рассвете, когда медсестра говорит, что пора тужиться.
Кейт стоит у кровати, а Джесси сидит на табурете в углу комнаты. Блэр знает, что в больнице большого города такое никогда бы не разрешили, но она рада, что здесь немного отступают от правил.
На Джесси хирургическая маска, которая выглядит на сестре так забавно, что Блэр смеется.
Снова появляется доктор Ван де Берг, облаченный в синюю форму.
– Кто хочет завести ребенка или двух? – Доктор осматривает Блэр и сообщает: – Первый малыш вот-вот выйдет, Блэр. Потерпи.
Это и вправду происходит. Ее переполняют эмоции. У нее будет ребенок, два ребенка. Она создает семью, прямо здесь, прямо сейчас, шестнадцатого июля шестьдесят девятого года, в тот самый день, когда человек отправится на Луну. Ангус, должно быть, поглощен предстоящим запуском, проверяет и перепроверяет расчеты, находится в постоянном контакте с мысом Кеннеди. Муж даже не подозревает, что на острове в тридцати милях от побережья Массачусетса вот-вот появятся на свет его дети.
– Тужься, Блэр, тужься, – повторяет доктор Ван де Берг.
Она тужится.
– Еще! – командует доктор.
– Тужься, дорогая, – повторяет Кейт. Блэр смотрит на мать. Волосы Кейт убраны в обычный шиньон, на ней персиковое платье, на шее жемчуг. Она железной хваткой держит руку дочери, и Блэр чувствует, как мать передает ей свою силу, дарит стойкость. Да, мама выдержала это, а до нее бабуля, и мать бабули, и так далее и так далее. Блэр надеется, что Джесси наблюдает за ней, что сестра
