47 отголосков тьмы (сборник) - Виталий Вавикин

На его вспоротую грудь упала жесткая метелка – это хвост больно стегнул по ранам. Спутанные волосы пахли не фьордами и северными лесами, а гиблыми болотами и затхлостью мертвых чащ. Зеленые глаза хищника загорелись в сумраке.

– Я люблю тебя… даже такую…

Хюльдра наклонилась к умирающему художнику и начала слизывать с его лба крупные капли холодного предсмертного пота.

Дом без окон и дверей

– Может, не надо? – спросила Вика, поправляя аккуратное темное каре. Модный жакет и черные туфли смотрелись диковато на фоне заросшей тропинки и расшатанного забора. Казалось, она совсем не готова ворошить прошлое. И все же Вика отправилась с друзьями на любимую дачу, где не была столько лет.

– Да ладно тебе! Мы же все детство мечтали пролезть к старой колдунье, – ответила ей Элька. Вылинявшие джинсы, красная рубашка в клетку, разбитые кеды – полный боевой комплект.

– К какой еще колдунье? – дернул ее за рукав темноволосый парень.

– Николай, не дрейфьте-с! – ткнула его локтем Элька и поправила очки.

– Да нет никакой колдуньи. Просто в детстве мы дурью маялись: рассказывали друг другу страшилки про то, как в этом доме колдунья живет, людей ест и кровью запивает, – сказала Вика.

Кольке оставалось только улыбаться в сторонке: он был не из их дачной компании. Он уже год встречался с Викой, их познакомил Пашка. Колька бы многое отдал за то, чтобы быть на месте своего друга, чтобы у него тоже были яркие детские воспоминания, связанные с Викой. Неужели этот раздолбай Пашка, который до сих пор не пришел, был так близок замечательной девушке с красивыми серыми глазами? Колька старался не думать об этом.

– Ладно, полезли. Пашка пусть догоняет как хочет! – скомандовала Элька и первая перемахнула через хлипкий забор.

Дом был очень старым и действительно навевал мысли о бабке-людоедке – такой, какая бывает в страшилках про красные пирожки или красное мороженое. В этих историях колдунья ловит людей, перемалывает их в огромной мясорубке и делает всякие вкусности. Причем это всегда подчеркивается: пирожки были очень вкусными, мороженое было очень вкусным.

Старый дом стоял, как нарочно, на самой окраине дачного поселка, почти в лесу. Десять лет назад он был таким же покосившимся, таким же заброшенным, таким же стремным. Понятно, что он манил развеселую троицу – Эльку, Вику и Пашку, которым тогда было лет по восемь. Но они так и не решились залезть внутрь: то ли слишком правдивыми казались байки о колдунье, то ли их не радовала перспектива схлопотать от председателя Федора Борисовича, который неустанно следил за порядком на дачах.

Колька поймал спрыгнувшую с забора Вику и чмокнул ее в губы, та ответила легким поцелуем.

– Вот мы и здесь, – сказала Элька, стоя прямо под балконом, заросшим плющом.

Смеркалось. Близкий лес начал шуметь по-особому – совсем не как днем. Улыбка вдруг сползла с губ Эльки: этот шелест, эти темные тени деревьев на фоне мрачного неба напомнили ей о чем-то неприятном, но давно забытом. Девушка тряхнула головой.

– Эй, любовнички! – повернулась она к подруге и ее парню. – Идем?

Вика, Колька и Элька обошли вокруг старого дома. Весь участок зарос высоченной – по пояс – травой, лопухами и крапивой. Две кривые яблони лепились к одной из стен, уродливый пень раскидал корни у другой. Везде валялся неопределенный хлам – обычное дело на заброшенных дачах. Ребята вернулись под балкон.

– Эля? – нахмурилась Вика. – Но ведь тут нет двери. – Девушка взяла за руку Кольку и зябко повела плечами. Элька кивнула.

– Что за глупые шутки? – Колька быстрым шагом пошел вокруг дома.

– Как это так? – спросила Вика.

Элька прищурилась и смяла в руке лист полыни. Знакомый запах щекотал ноздри.

– Может, он таким и был всегда. Мало ли какие причуды были у его хозяев.

Вернулся Колька и не стал ничего говорить – у дома действительно не было двери.

– А как насчет окон? – Вика указала на горизонтально прибитые доски. Именно эту стену видели любопытные дети и все, кто проходил мимо.

Элька и Колька схватились за доску, и она отскочила с глухим треском.

– Но… Но как же так? – Элька покачала головой. И, поправив очки, взялась за еще одну доску. – Давай-ка, Коль.

Вика присоединилась к ним, и втроем они отодрали еще две доски. И отступили. Смысла продолжать не было: и так ясно, что тут нет окна. Кто-то удачно пошутил… или расчетливо придумал – для отвода глаз.

– Глупость какая-то! – выдохнул Колька.

– Не знаю… Мне это не нравится, – сказала Вика.

Элька только вскинула руки ладонями вверх – мол, даже не спрашивайте. Она вспомнила детскую загадку: дом без окон, без дверей – полна горница людей. И недетский ответ: презерватив.

Дом без окон, без дверей… Но ведь в нем когда-то жили люди. Что они, через балкон что ли лазали?

– Балкон! – очнулась Элька. – Ну конечно!

Она подошла к стене, покрытой плющом, и посмотрела вверх.

– Ты что, он тебя не выдержит! – предупредила Вика.

– Плющ – нет, а вот деревянные опоры – еще как, они не выглядят гнилыми. Тут какие-то резные украшения, почти как ступени, – Элька уже лезла наверх. Через несколько мгновений она ступила на заветный балкон – о, каким желанным он казался им в детстве! Перед ней белела дверь.

Вика с легкостью догнала подругу, чем удивила Кольку. Она будто переменилась. Куда делась рассудительная студентка с ее выглаженными блузками и строгими юбками? Она теперь больше напоминала прежнюю Вику, Вику, какой ее с детства помнила Элька. Для Кольки же эта сторона ее личности была в новинку, и она ему нравилась. Он быстро залез на балкон.

– Не могу поверить, что мы все-таки это делаем, – улыбнулась Вика.

– А теперь – барабанная дробь – пошли внутрь, – глаза Эльки так и сверкали за линзами очков.

– Куда Пашка запропастился? – сказала Вика. И вдруг ее сотовый пропиликал о том, что пришло СМС. Девушка пробежала глазами по экрану и сдвинула брови.

– От Пашки. Но… сообщение пустое.

Она протянула телефон Эльке, но он снова пиликнул. И снова, и снова.

От Пашки сыпались пустые СМС – одно за другим. Электронные звуки казались неестественно громкими в наступившей тишине.

– Звони ему, – нарушил молчание Колька. – Он опять забыл залочить свой допотопный телефон, и тот шлет эсэмэски из кармана. Потом орать будет, что деньги кончились.

Вика набрала номер.

– А вам не кажется, что он как-то светится… изнутри? – спросила вдруг Элька, кивнув в сторону двери. Вокруг была почти ночь, но возле дома было светло.

– Шшш! – Вика прислушалась к гудкам. Ответа не было. Шестой гудок, седьмой… Пашка не поднимает трубку. Десятый гудок. Вика сбросила звонок.

– Попробуй еще раз, – предложила Элька. – Тут связь плохая.

Вика снова нажала кнопку вызова. Ничего. Пашка не отвечает. Вика хотела снова сбросить, но ее остановил Колька.

– Подожди-ка, – он прислонился ухом к двери и прикрыл глаза. – Послушайте!

Вика включила громкую связь, чтобы услышать, если Пашка все же соизволит ответить. Девушки тоже припали к доскам. Сначала они не поняли, о чем Колька. А потом…

– Это же… «Призрак Оперы»? – прошептала Элька.

– Да, это Пашкин рингтон! На прошлой неделе мы фильм смотрели, он все напевал эту мелодию приставучую и звонок себе такой скачал, – сказал Колька.

– И что же это значит? – спросила Вика. Ей никто не ответил.

Гудки оборвались, раздался странный рев, переходящий в шипение, а может быть, в шепот. На том конце дали отбой, и «Призрак Оперы» по ту сторону белой двери смолк.

– Я ничего не делала, клянусь! – Вика чуть не выронила телефон.

– Ладно, – сказала Элька, нервно поправив очки. – Наверное, Пашка просто залез туда раньше, чтобы попугать нас.

– Идем внутрь, – решила Вика.

Колька поднял большой металлический фонарь, повернулся к двери и взялся за ручку… Его рука прошла вниз.

– Что за…?

Ручки не было, только круглая дыра диаметром сантиметра два.

– Мне кажется, она слишком велика для ключа, – сказал Колька и постучал пальцами рядом с отверстием. Он толкнул дверь плечом, но она, конечно же, не поддалась.

– Может, это что-то вроде кнопки? Отпирающего механизма? – сказала Вика. Ей было тревожно: все в этом проклятом старом доме не так.

Элька хотела сунуть в скважину палец, но Колька опередил ее.

– Ничего там не нажимается, – сообщил он. Глупо, наверное, он выглядит – стоит, согнувшись, у белой двери, тычет пальцем непонятно куда.

– Попробуй повернуть, – сказали девушки хором и заулыбались. В детстве они часто произносили одну фразу в унисон.