47 отголосков тьмы (сборник) - Виталий Вавикин

И Колька повернул. Внутри что-то сместилось и пошло в сторону, его кисть описала полуокружность, ладонь со сложенными пальцами теперь смотрела вверх. Он нажал. На этот раз раздался громкий щелчок и… Он вскрикнул и отдернул руку, Вика подпрыгнула.

– Что? – забеспокоилась она и осмотрела его пальцы. На самом кончике указательного блестела маленькая треугольная ранка. – Больно?

– Пустяк, – сказал Колька и сунул палец в рот. – Дверь открыта.

– А вот это дело! – сказала Элька, но в ее голосе больше не было уверенности. Она толкнула дверь, и та с тихим скрипом пропустила троих друзей внутрь старого дома.

Колька включил фонарь и тут же выключил – какой в нем смысл, если вокруг светло как днем.

Во всем остальном комната была абсолютно обычной. Диван с мягкими подушками, стол с белой скатертью, два стула, книжный шкаф с рядами разноцветных корешков. Старый сундук, и какой огромный! Большое зеркало в резной раме, старомодные часы с гирями, видавший виды телевизор. На стенах – репродукции известных полотен, а еще детские рисунки.

Элька прошла в центр комнаты и огляделась. Ее удивили идеальный порядок и полное отсутствие пыли – нет даже паутины. Никакого хлама, никаких поломанных бесполезных вещей, которые так любят накапливаться в старых домах. Как будто хозяева отлучились на минутку и сейчас вернутся. Она направилась к книжной полке.

Колька сначала удостоверился, что дверь не захлопнется за ним, как только он отойдет от нее на пару шагов. Так всегда и бывает в фильмах ужасов! Спасибо, сюрпризов не надо! Поэтому он прикрыл ее и зафиксировал фонарем.

– Подстраховка никогда не повредит, – с улыбкой сказал он Вике.

А Вика тем временем разглядывала детские рисунки. Их прикрепляли к стенам четырьмя железными кнопками – с любовью и гордостью.

– Здесь хорошая библиотека, – заметила Элька и показала томик Шекспира в старинном переплете с золотом. – Полное собрание сочинений. А еще немецкие классики, Байрон и лейкисты, русский XIX век… А вот античная литература. Круто! – она поставила книгу на место.

– Как странно! Это же твой рисунок, Эль! – сказала Вика.

– Что? – Элька подошла к подруге, Колька встал рядом.

Бумага пожелтела и, казалось, сделалась хрупкой, цвета поблекли, по краям мутные разводы. На рисунке был страшный диван – он напоминал раскрытую пасть, и торчащие пружины были хищными зубами. На бежевой обшивке расплылось несколько красных пятен, в кровавой луже перед диваном лежал башмачок.

– Черт! – вздрогнула Элька. Теперь она вспомнила. – Это и вправду мой рисунок! Меня сильно впечатлила рассказанная Пашкой страшилка. Там было про колдунью, у которой был диван-людоед. Я нарисовала его, а потом закопала рисунок. Я верила, что так избавлюсь от страха, – усмехнулась она.

Кольку вдруг прошиб пот. Диванчик на рисунке выглядел скорее смешным, чем страшным, но было в нем что-то зловещее. Он покосился на диван у дальней стены, но тот выглядел вполне безобидно.

– А ведь рисунок и вправду выглядит, будто его закапывали. И края подмочены, – Вика показала пальцем на темные разводы. – Мне очень не нравится все это. Надо быстрее найти Пашку и сматываться.

Элька и Колька кивнули. Но комната была как на ладони, и никакого намека на Пашку.

– Здесь тоже пусто, – сказал Колька, заглядывая в огромный сундук.

– Где же он? Или его телефон, по крайней мере? – прошептала Вика. Она достала мобильный и снова позвонила Пашке.

Несколько мгновений было тихо, но вот из трубки донеслись редкие гудки, и тут же заиграл «Призрак Оперы» – где-то у них под ногами.

– Это внизу! – ахнула Элька. Она вышла в центр комнаты и увидела люк. – Ну конечно! Люк! Мы же на втором этаже!

– Две секунды, – Колька уже достал из кармана швейцарский нож и подцеплял крышку. Девушки опустились на пол рядом с ним.

Колька откинул крышку в сторону и наклонился к квадратному лазу. Там, внизу, тоже было светло.

– Мы до сих пор не знаем, откуда идет этот свет. Люстры нет, светильников, лампочек тоже нет, – сказала Элька и протерла краешком рубашки очки.

– Главное – светло, а как и почему – это уже дело десятое, – сказал Колька и спрятал нож обратно в карман джинсов. – Тут невысоко, я спущусь первым.

И он спрыгнул в люк.

– Как думаешь, это опасно? – спросила Вика.

– Нет, – сказала Элька. Ей очень хотелось в это верить.

– Ого! Скорее спускайтесь сюда! – крикнул Колька.

Элька повисла на руках и спрыгнула. Вика колебалась:

– А вы уверены, что мы сможем вернуться?

– Еще как сможем, – сказала Элька, голос звучал удивленно. – Давай к нам!

И Вика спрыгнула.

– О боже! – вырвалось у нее. – Но ведь это та же самая комната!

Они снова оказались в просторной светлой комнате. Диван, книжный шкаф, стол с двумя стульями, сундук, старенький телевизор – все на своих местах. И люк посередине комнаты – как раз под люком в потолке.

– И как это понимать? – спросила Элька.

Вика обошла всю комнату, поглядывая то на рисунки, то на мебель. Остановилась у большого зеркала в резной раме и посмотрела себе в глаза.

– Просто у хозяев были причуды. Мы это уже выяснили, когда не обнаружили окон и нормальной входной двери, – сказала она.

– Да нет, это та же самая комната! – крикнул Колька. Он стоял у белой двери. – Не такая же, а та же! Смотрите, – он указал на свой фонарь, которым подпер дверь там, наверху, чтобы она не захлопнулась, как в фильмах ужасов. Из щели тянуло ночной свежестью.

– Даже не знаю, – поежилась Вика.

– Теоретически мы можем предположить… – начала Элька и замолчала. Она подошла к своему старому рисунку. Страшный диван скалился с листа. Глупая байка, подумала Элька, глупая и страшная. Она боялась. И ругала себя за это.

Колька приоткрыл белую дверь и поглядел на темные завитки плюща. Он был готов к тому, что дверь не откроется, или окажется иллюзией, или еще что-то… но не к тому, что он снова сможет выйти на балкон и без проблем войти внутрь. Колька вернул фонарь на прежнее место и подошел к Вике.

Та разглядывала белую скатерть на столе. «Мне показалось, – думала Вика. – Нет тут никакого темного пятна».

– Давай-ка еще разок! – кивнул Колька Вике, и она набрала Пашкин номер. Гудки из трубки, «Призрак Оперы» снизу.

– Хорошо. Пусть это первый этаж дома эксцентричных хозяев, – отрезал Колька и подошел к люку в полу. – Тогда там – подвал, и в нем – Пашка. Так? – он откинул крышку и не раздумывая спрыгнул вниз.

– Коль! – крикнула Вика. Ей было жуть как не по себе, она разрывалась между жаждой убежать отсюда и желанием найти Пашку и убежать отсюда вместе с ним. Она последовала за Колькой.

Элька еще раз оглядела комнату, посмотрела наверх – ничего, кроме открытого люка, – и спустилась к друзьям.

– Я так и знала, – процедила она сквозь зубы.

Комната была та же, Колькин фонарь остался на месте, улица с прохладной ночью тоже никуда не делась.

Ребята примолкли. Элька просто бродила кругами, Колька начал простукивать стены, Вика примостилась у стола. Она снова разглядывала скатерть.

– Тут как-то… туманно что ли? – сказала наконец Элька.

– Протри очки, – буркнул Колька.

– Уже. Идите сюда!

Все встали у одного из стульев.

– Вот, – Элька указала пальцем. – Какое-то большое темное пятно, будто кто-то сидит на стуле.

– Ты права, – ответил Колька.

– На столе тоже тень, – сказала Вика. – В первой комнате ее не было.

– И здесь! – Колька указал на два неясных пятна на полу.

Ребята оглядели комнату и обнаружили еще дюжину странных теней: на книжном шкафу, на старых резных часах, возле сундука, на столе, даже под потолком.

– Это ведь не предметы отбрасывают тени, свет рассеянный, – сказала Элька. – Может, что-то прояснится, если мы снова спустимся вниз?

Колька открыл следующий люк.

Тени стали четкими, когда они оставили позади еще три люка и оказались в шестой комнате-близнеце. Вика снова позвонила, а Колька и Элька подошли к столу. На белой скатерти лежал Пашкин телефон. Корпус, кнопки и экран с мигающей надписью «Incoming call: Vika» просвечивают, а «Призрак Оперы» все еще доносится снизу. Колька попытался взять телефон, но его рука прошла сквозь него.

– Эль! – взвизгнула Вика, и Элька вздрогнула.

– Пашка! – крикнул Колька.

Девушка указывала дрожащим пальцем на стул. Элька посмотрела и застыла. На стуле сидел темный силуэт. Казалось, кто-то уснул за чтением: голова склонилась на грудь, руки сцеплены. Черты лица расплывчатые, но сомнений быть не могло – Пашка.

– Он не слышит, – сказала Вика, вытирая глаза. Ее очень пугало то, что на темной Пашкиной тени было несколько красных полос.