Еретики Дюны - Фрэнк Херберт

— Следы не-корабля.

Тараза кивнула самой себе. Безмолвное послание Старика Надежности?

— Вы обследовали район внимательно?

— Я лишь перелетал над ним с одного места на другое, проводя визуальный осмотр.

Тараза показала Бурзмали на стул рядом с изножьем ее койки.

— Садись и расслабься. Я хочу, чтобы ты рассказал мне о кое-каких догадках.

Бурзмали бережно опустился на стул.

— Догадки?

— Ты был его любимым учеником. Я хочу, чтобы ты вообразил, будто ты — Майлс Тег. Ты знаешь, что должен увести гхолу из Оплота. Ты не доверяешь никому вокруг себя, даже Луцилле. Что ты сделаешь?

— Разумеется, что-то неожиданное.

— Да, конечно.

Бурзмали потер свой узкий подбородок… Вскоре он проговорил:

— Я доверяю Патрину. Я доверяю ему полностью.

— Хорошо, ты — Патрин. Что вы делаете?

— Патрин — уроженец Гамму.

— Я сама об этом задумывалась, — сказала она.

Бурзмали посмотрел в пол перед собой.

— Патрин и я намного загодя составим план на случай опасности. Я всегда готовлю запасные пути для разрешения затруднений.

— Очень хорошо. Итак, что за план?

— Почему Патрин убил себя? — спросил Бурзмали.

— Ты уверен, что это было именно самоубийство?

— Ты видела доклады. Шванги и несколько других были в этом уверены. Я это принимаю. Патрин был достаточно верен для того, чтобы пойти на это ради своего башара.

— Для тебя! Ты сейчас — Майлс Тег. Какой план состряпали вы с Патрином?

— Я бы не послал специально Патрина на верную смерть.

— Если б только не?..

— Патрин поступил так по собственной воле. Он мог, если этот план исходил от него, а не от… не от меня. Он мог поступить так, чтобы спасти меня, чтобы быть уверенным, что никто не раскроет этого плана.

— Как мог Патрин призвать не-корабль, чтобы никто — даже мы — не узнали об этом?

— Патрин уроженец Гамму. Его семья живет там еще со дней Гиди Прайм.

Тараза, закрыв глаза, отвернулась от Бурзмали. Значит, Бурзмали в своих предположениях идет тем же путем, который мысленно проделала она. Мы знаем происхождение Патрина. Важно ли это в связи с происшедшим на Гамму? Беспочвенные догадки, вызванные чрезмерным утомлением, не устраивали Таразу. Она снова смотрела на Бурзмали.

— Ты считаешь, Патрин нашел способ поддерживать тайные контакты с семьей и старыми друзьями?

— Мы проверили все возможные связи, которые смогли найти.

— Наверняка можно сказать, что выследили вы не все до единой.

Бурзмали пожал плечами.

— Разумеется, нет. Я не исходил из сходного предположения.

Тараза глубоко вздохнула.

— Возвращайся на Гамму. Возьми с собой в помощь всех, кого смогут выделить наши силы безопасности. Скажи Беллонде, что таковы мои приказы. Ты станешь насаждать своих агентов повсюду. Выясни, о чем знал Патрин. Живы ли кто-нибудь из его семьи, друзей? Умудрись выйти на них.

— Это могут заметить, как бы мы ни были осмотрительны. Другие узнают.

— Ничего не поделаешь. И вот, Бурзмали!

Он уже был на ногах.

— Да, Верховная Мать?

— Другие ищущие. Ты должен их опередить.

— Можно мне использовать навигатора Союза?

— Нет!

— Но как…

— Бурзмали, а что если Майлс, Луцилла и наш гхола все еще на Гамму?

— Так я ведь уже сказал тебе, что не считаю, будто они улетели на не-корабле!

Тараза очень долго и внимательно рассматривала стоявшего у изножья ее койки мужчину. Подготовлен Майлсом Тегом. Любимый ученик старого башара. Что же предполагает инстинкт Бурзмали?

Она тихим голосом поторопила его:

— Ну?

— Гамму — это прежнее место Харконненов, Гиди Прайм.

— На какие мысли это тебя наводит?

— Они были богатыми, Верховная Мать. Очень богатыми.

— Ну и?..

— Достаточно богатыми, чтобы построить тайное убежище, не-комнаты… или даже большой не-глоуб.

— Об этом не осталось никаких сведений! Икс никогда даже смутно не подозревал о подобном. Они не проводили на Гамму проверок на…

— Взятки, сделки через третьих лиц, большое число посреднических перевозок, — сказал Бурзмали. — Времена Голода были очень разрушительны, а перед этим — все эти тысячелетия Тирана.

— Тогда Харконнены или держали головы пониже, или теряли их. Ладно-ладно, я приму это как возможность.

— Записи могли быть утеряны, — сказал Бурзмали.

— Что наводит тебя на эти мысли?

— Патрин.

— Ну да.

Он быстро заговорил:

— Если бы нечто подобное было обнаружено, уроженец Гамму мог бы об этом знать.

— Слишком многие могли бы знать. По-твоему, можно хранить такой секрет целые… Да! Понимаю, что ты имеешь в виду. Если это было секретом семьи Патрина…

— Я не осмелился спросить об этом никого из них.

— Конечно, нет! Но что бы ты осмотрел… Чтобы никого не насторожить…

— Место на вершине, где остались следы не-корабля.

— Тогда, никуда не денешься, тебе пришлось бы лично туда отправиться!

— Это очень трудно будет утаить от шпионов, — согласился он. — Если только не отправиться туда с очень маленьким отрядом и под другим предлогом.

— Каким?

— Водрузить там мемориальный памятник старому башару.

— Делая вид, будто точно известно о его смерти? Да!

1 — Ты уже попросила Тлейлакс заменить гхолу.

— Это была необходимая предосторожность, не основанная на… Бурзмали, это очень опасно. Я сомневаюсь, что мы сможем обмануть тех, кто будет следить за тобой на Гамму.

— Скорбь моя и моих людей будет убедительной и достойной доверия.

— То, что кажется достоверным, не обязательно убеждает настороженного наблюдателя.

— Ты не доверяешь моей верности и верности тех людей, которых я возьму с собой?

Тараза в задумчивости поджала губы. Она напомнила себе, что Бене Джессерит давно научился производить людей без остатка преданных Ордену. Бурзмали и Тег — великолепные примеры.

— Это может сработать, — согласилась Тараза. Она задумчиво поглядела на Бурзмали. Любимый ученик Тега, может быть, он и прав!

— Тогда я пойду, — сказал Бурзмали. Он повернулся, чтобы уйти.

— Одну секунду, — остановила его Тараза. Бурзмали повернулся. — Введите все себе шиэр. Если вы будете схвачены Лицевыми Танцорами — этими новенькими! — вы должны сжечь свои головы или полностью их раскроить. Примите меры предосторожности.

Вид вдруг посерьезневшего Бурзмали успокоил Таразу. Он слишком возгордился собой миг назад. Лучше его вовремя одернуть, чтобы не был без нужды безрассудным.

Существует магия, внушающая благоговение мирозданию: нет никаких атомов, только волны и движение повсюду вокруг. Отсюда ты отвергаешь всякую веру в барьеры к пониманию. Ты отметаешь в сторону само понимание. Это мироздание нельзя увидеть, нельзя услышать, нельзя зафиксировать устоявшимися восприятиями. Это окончательная пустота, где не существует никаких ранее данных экранов, на которые можно проецировать формы. У тебя здесь есть только сознание — экран магии: ВООБРАЖЕНИЕ! Отсюда ты учишься, что значит быть человеком. Ты творец порядка, прекрасных форм и систем, организатор хаоса.

— Господь нас здесь рассудит, — злобно торжествовал Вафф.

Он произносил это несколько раз совершенно неожиданно за время их длительной езды через пустыню. Шиана, казалось, не обращала на это внимания, но Одрейд стал утомлять голос Ваффа и подобные заявления.

Ракианское солнце уже перешло далеко на запад, опускаясь, но червь, несущий их, казался ничуть не утомленным в своем продвижении через древний Сарьер по направлению к курганам, остаткам Защитной Стены Тирана.

«Почему в этом направлении?» — гадала Одрейд.

Пока ответа не было. Опасность, которую опять представлял фанатичный Вафф, однако, требовала скорой реакции. Она обратилась к нему на тайном языке Шариата, зная, как это подействует:

— Пусть Господь судит, а не люди.

Вафф нахмурился, услышав насмешливую нотку в ее голосе. Он посмотрел на горизонт впереди, потом на орнитоптеры, все время сопровождавшие их.

— Люди должны выполнять работу Господню, — пробормотал он.

Одрейд не ответила. Ваффа теперь обуяли сомнения: действительно ли эти мегеры Бене Джессерит причастны к Великой Вере?

Она в мыслях перебирала все, что знала о ракианских червях. Собственные воспоминания и жизни-памяти сплелись в сумасшедший калейдоскоп. Ей представлялись облаченные в робы Свободные на червях, еще крупнее этого. Каждый наездник наклонялся, опираясь на длинный, заканчивавшийся крюком шест, погруженный в кольца червя, как ее руки сейчас хватались за этого. Она чувствовала ветер, дующий в лицо, робу, хлещущую по голеням. Сегодняшнее и прошлое сливались в один знакомый ряд.