Светила - Элеанор Каттон

Когда А-Су дошел в своем рассказе до этого момента, закипел чайник. А-Цю снял его с печки и заварил чай. А-Су помолчал, наблюдая, как чаинки медленно опускаются на дно его чашки и скапливаются там. После долгой паузы он продолжил.

Принимая предположение Балфура как данность – что Карвер отбыл из Хокитики в Кантон и назад приплывет лишь через несколько месяцев, – А-Су возвратился в Каньер обдумывать свой следующий шаг. От туземца-маори Тауфаре он знал, что перед самым отплытием Фрэнсис Карвер допытывался о некоем Кросби Уэллсе. Пожалуй, стоит обратиться к этому Кросби Уэллсу и расспросить его. Из недолгой беседы с Тауфаре ему запомнилось, что Уэллс живет в долине Арахуры, в нескольких милях вверх по реке от побережья. Китаец отправился туда и обнаружил, к вящему своему разочарованию, что хижина стоит пустая: отшельник умер.

На протяжении всей последующей недели А-Су внимательнейшим образом следил за новостями, касающимися Уэллсовой собственности, не без оснований полагая, что смерть отшельника каким-то образом связана с отплытием Карвера. Это занятие поглощало его в течение почти восьми дней, пока этим самым утром, 27 января, если быть точным, он не сделал два открытия, немало его удививших.

А-Су уже собирался было сообщить о причине своего визита, как вдруг прогремел выстрел, – китаец вздрогнул от неожиданности, и с расчищенного участка перед дверью А-Цю донеслись крики:

– А ну выходи, подлый китаеза! Выходи и держи ответ как мужчина!

А-Су отыскал взглядом А-Цю. «Кто?» – молча вопросил он, и А-Цю ущипнул себя за губу, изображая отвращение: «Мэннеринг». Но в глазах его плескался страх.

В следующее мгновение полог из мешковины рывком отдернули и в проеме воздвигся Мэннеринг с револьвером в руке.

– Ишь расселись у горна – козни строят, не иначе! Оба, значит, тут замешаны, да? О тебе-то я был лучшего мнения, Джонни Су! Чтоб ты – да стал мараться в таком дерьме? Вот уж точно желтая угроза!

Он шагнул в хижину – несколько менее угрожающе, нежели ему бы хотелось, поскольку при такой низкой притолоке ему пришлось пригнуться, – одной мускулистой ручищей обхватил А-Цю за пояс и приставил дуло смит-вессона к его виску. А-Цю застыл неподвижно.

– Итак, – произнес Мэннеринг, – я слушаю. Что у тебя там за делишки с Кросби Уэллсом?

Мгновение А-Цю не двигался вовсе. Затем качнул головой – еле-еле, поскольку ощущал, как на висок давит револьверное дуло. О Кросби Уэллсе он не знал ничего, сверх того немногого, что услышал только что от А-Су, а именно что тот жил отшельником в долине Арахуры и недавно скончался. Следом за Мэннерингом в комнату проскользнул бледный как смерть Чарли Фрост, а минуту спустя ворвалась колли по кличке Холли, мокрая насквозь. Она обежала тесное помещение по периметру, шумно пыхтя, и пару раз хрипло гавкнула, но никто и не подумал на нее шикнуть.

– Хорошо же, – промолвил Мэннеринг, так и не дождавшись ответа. – Я тогда по-другому спрошу, идет? Скажи мне вот что, Джонни Цю. А что Кросби Уэллс делал с четырьмя тысячами фунтов золота с «Авроры»?

А-Цю оторопело хмыкнул. Золото с «Авроры»? – недоумевал он. Никакого золота с «Авроры» не существует! «Аврора» – это же участок-пустышка! И уж кому о том знать, как не Мэннерингу!

– Вот-вот! В банке из-под муки – доверху! – прорычал Мэннеринг. – Втиснуто в мехи. И в заварочный чайник. И в ящик для мяса. Ты меня понял, да? Четыре тысячи фунтов чистого золота!

А-Цю сосредоточенно свел брови: английский он понимал постольку-поскольку, но знал слово «золото», и «Аврора», и «тысяча», и было совершенно ясно, что Мэннеринг стремится вернуть какую-то потерю. Должно быть, речь идет о золоте из Анниных платьев, подумал А-Цю, – о том самом золоте, что он обнаружил однажды днем: приподнял оборку – а она тяжелая, битком набитая самородками; это золото он по-тихому «отсасывал» – неделя за неделей, выдергивая нитки, по одному шву зараз, пока девушка спала тут, на кирпичной полке этой самой печи: растущая полусфера ее беременности поднималась и опадала в лад дыханию; а если вдруг кончик иголки ненароком задевал ее кожу, Анна бормотала что-то неразборчивое. На протяжении недель и месяцев, последовавших за этим неожиданным открытием, китаец переплавлял металл и каждый брусок помечал клеймом с названием участка, с которым был связан контрактом, – то есть «Авроры», – прежде чем нести его на приемный пункт в Каньере…

– Четыре тысячи фунтов! – бушевал Мэннеринг; Холли возбужденно залаяла. – Эта распроклятая «Аврора» – пустышка, распроклятый отвал, вот что она такое! Я об этом знаю! Стейнз об этом знает! Сплошь пустая порода эта ваша «Аврора»! А теперь говори как на духу. Ты напал на жилу на «Авроре»? Золотоносный пласт раскопал? Отыскал пласт, плавил себе втихую золотишко и прятал в хижине у Кросби Уэллса? Говори, черт тебя дери! Уймись, Холли! Уймись!

Именно к руднику «Аврора», и ни к какому другому, А-Цю был привязан контрактом: по его условиям китайцу дозволялось извлекать прибыль только из руды, добытой на этом участке. Переплавив золото, извлеченное из Анниных платьев, и пометив каждый брусок словом «Аврора», он нес слитки на приемный пункт при лагере, дабы их взвесили и положили в банк. Однако, когда на первой неделе января опубликовали квартальную отчетность по «Авроре», потрясенный А-Цю обнаружил, что золото так и не было помещено в банк как прибыль с участка. Кто-то обчистил сейф на приемном пункте.

Мэннеринг посильнее ткнул А-Цю револьвером в висок и вновь призвал китайца к ответу, изрыгнув несколько ругательств, слишком непристойных, чтобы увековечить их на бумаге.

А-Цю облизнул губы. Для того чтобы во всем признаться, ему недоставало знания английского; он с грехом пополам припомнил несколько известных ему английских слов.

– Беда, – выговорил он наконец. – Совсем беда.

– Это точно, что беда, черт тебя раздери! – заорал Мэннеринг. – А сейчас я тебе еще не такую беду устрою. – Он ударил А-Цю по щеке рукояткой револьвера и вновь приставил дуло к его виску, больно свернув ему голову на сторону. – Так что лучше поразмысли-ка хорошенько о своих бедах, Джонни Цю. И лучше подумай-ка, как беду отвратить. А то я ж тебя пристрелю. Я ж на глазах у двух свидетелей у тебя в голове дырку проделаю, даже не сомневайся.

Но Чарли Фрост, не на шутку разволновавшись, счел нужным вмешаться.

– А ну, прекрати, – потребовал он.

– Чарли, заткнись.

– Не заткнусь, – отрезал он. – Опусти револьвер.

– Ни за что на свете.

– Ты его с толку сбиваешь!

– Чушь.

– Да точно!

– Я говорю на том единственном языке, который он способен понять.

– У тебя блокнот с собой!

Чарли, конечно же, был прав. Спустя мгновение, словно идя на уступку, Мэннеринг убрал револьвер от виска А-Цю. Но в кобуру не спрятал. Минуту помешкав и взвесив оружие в руке, он вновь навел револьвер, только на сей раз не на А-Цю, а на А-Су: из этих двоих А-Су владел английским не в пример лучше. Наставив дуло точно в лицо А-Су, Мэннеринг объявил:

– Я хочу знать, не обнаружилась ли, часом, на «Авроре» золотая жила, – и мне нужна правда. А ну, спроси его.

А-Су перевел соотечественнику вопрос Мэннеринга на кантонский диалект; тот пространно ответил. В подробностях пересказал историю золотого прииска «Аврора»: поведал, как Мэннеринг «солил» участок, а впоследствии его откупил Стейнз; объяснил причину, по которой впервые стал переплавлять добытый за неделю металл, а потом и помечать бруски названием рудника, к которому был привязан контрактом; заверил А-Су, что «Аврора», насколько ему известно, вообще никакой ценности не представляет, – за последние полгода там и в россыпях-то руды было – кот наплакал. Мэннеринг переминался с ноги на ногу и смотрел волком. Все это время Холли кругами носилась по комнате, ухмыляясь во всю пасть и колотя по полу пышным хвостом. Чарли Фрост дал ей лизнуть руку.

– Самородок – нет, – перевел А-Су, как только А-Цю закончил рассказ. – Золотая жила – нет. А-Цю говорит, «Аврора» – пустышка.

– Значит, треклятый подонок врет и не краснеет, – объявил Мэннеринг.

– Дик! – возразил Фрост. – Ты ж сам говорил, что «Аврора» ни на что не годна!

– Именно что! – заорал Мэннеринг. – Тогда откуда, черт подери, все это золото – все, между прочим, переплавлено этим вот грязным язычником и в этой самой комнате! Или он в сговоре с Кросби Уэллсом? А ну, спроси его!

Он пригрозил А-Су револьвером, и тот, переспросив на всякий случай А-Цю, заверил:

– Он Кросби Уэллса не знать.

А-Су запросто поделился бы с Мэннерингом своими собственными сведениями – теми сведениями, из-за которых он и пришел нынче к А-Цю, ища его совета, – но метод Мэннеринга вести допрос китайцу чрезвычайно не понравился, и он решил, что магнат помощи не заслуживает.