Патрульные апокалипсиса - Роберт Ладлэм

— О чем ты говоришь?

— Алан Рейнольдс часто заходит в отдел документации и справок под тем или иным предлогом. Обычно его интересовали наши карты и информация о транспорте.

— И никому это не показалось странным? — прервал ее Лэтем.

— Да нет. Это же легче, чем звонить в аэропорты или узнавать на вокзале расписание поездов; или — что еще хуже — покупать карты автодорог на французском, где все напечатано мелким шрифтом. Наши же карты на английском, и шрифт у них крупный.

— Но тебе это показалось странным, так?

— Только после того, как полковник рассказал о сегодняшнем инциденте, не раньше, честно говоря. У нас многие в выходные путешествуют по Франции, Швейцарии, Италии и Испании. Особенно те, чье передвижение по Парижу ограничено. Нет, Дру, тут другое, и это действительно странно.

— Что именно?

— Таких случаев было два. Я возвращалась в транспортный отдел и видела, как Рейнольдс выходит из последнего коридора перед дверью в этот отдел. Я тогда подумала: «У него, наверное, подруга в одном из офисов, и он зашел договориться с ней пообедать или поужинать вместе» — что-то в этом роде.

— А теперь ты думаешь по-другому?

— Да, но я вполне могу ошибаться. Все мы в отделе документации и справок имеем дело с конфиденциальными материалами. Многие из них не заслуживают грифа «секретно», но всем известно, что работающие в том последнем, дальнем от двери, отсеке занимаются сверхсекретной информацией.

— Что-то вроде табели о рангах? — спросил Лэтем. — Секретность возрастает от офиса к офису по коридору?

— Вовсе нет, — ответила Карин. — Просто офисы разные, но когда кто-то работает над сверхсекретным материалом, то переходит в последний отдел. Там компьютеры мощнее и система связи позволяет тут же связаться с любой точкой мира. Я сама там три раза работала с тех, пор, как появилась здесь.

— Сколько всего офисов в последнем отделе?

— По шесть с каждой стороны от центрального коридора.

— С какой стороны ты видела Рейнольдса?

— С левой. Я повернула голову налево, точно.

— Оба раза?

— Да.

— Когда это было? День, число помнишь?

— Господи, не знаю. В пределах нескольких недель, месяца два назад.

— Попробуй вспомнить, Карин.

— Если в могла, вспомнила, Дру. В то время я просто не придала этому значения.

— Это важно, оннам важен.

— Почему?

— Потому что чутье тебя не обмануло. Витковски говорит, в посольстве есть еще один Алан Рейнольдс, еще один агент — на высоком посту и глубоко внедрившийся.

— Я возьму календарь и постараюсь выделить недели, потом дни. Напрягусь и попытаюсь вспомнить, над чем работала.

— Тебе бы помогло, если бы ты попала в свой офис в посольстве?

— Нет, лучше не в свой, а в помещение суперкомпьютера, оно где-то в подвалах. Там информация хранится в течение пяти лет, а наши бумаги сразу же уничтожаются.

— Это можно устроить.

— Даже если и можно, я понятия не имею, как на этом компьютере работать.

— Ну кто-нибудь да знает.

— Милый мой, сейчас 2.30 утра.

— Мне плевать, луна или солнце на небе. Кортленд может приказать оператору, а если не он, то уж Уэсли Соренсон наверняка. Если же и он не сможет, тогда пусть президент приказывает!

— Не злись. От этого мало толку, Дру.

— Сколько раз мне нужно повторять — я не Гарри.

— Я любила Гарри, но он тоже был не ты. Делай, что считаешь нужным. Может, только разозлившись, и стоит этим заниматься.

Лэтем нажал на рычаг, прерывая разговор, и тут же набрал номер посольства, потребовав позвать к телефону посла Кортленда.

— Мне плевать который час! — закричал он, когда оператор стал возражать. — Это дело национальной безопасности, и я выполняю приказ отдела консульских операций в Вашингтоне.

— Да, говорит посол Кортленд. Что за срочность в такой час?

— Этот телефон надежен, сэр? — спросил Лэтем, понижая голос до шепота.

— Подождите, я заберу его в другую комнату. Телефон постоянно проверяют, да и жена спит.

Через двадцать секунд Кортленд продолжил разговор из комнаты на втором этаже.

— Ладно, кто вы и в чем дело?

— Я Дру Лэтем, сэр.

— Боже, вы же погибли!Я не понимаю...

— Вам и не надо понимать, господин посол. Найдите наших компьютерных гениев и прикажите им явиться в компьютерный зал в подвале.

— Ну и дела... Господи, вас же убили!

—Иногда бывает сложно объяснить, но пожалуйста, сделайте, как я прошу. ...И еще, у вас есть такая возможность. Подсоединитесь к телефону Витковски и прикажите ему мне позвонить.

— Где вы?

— Он знает. Поторопитесь. Я должен уехать через пятнадцать минут, но сначала мне надо переговорить с ним.

— Хорошо, хорошо, как скажете... Мне, наверно, следует сказать: я рад, что вы живы.

— Я тоже. Займитесь этим, господин посол.

Через три минуты в номере Лэтема раздался телефонный звонок.

— Стэнли?

— Что, черт возьми, происходит?

— Надо как можно скорее доставить нас с Карин в посольство.

Дру кратко и жестко объяснил ему то, что де Фрис рассказала об Алане Рейнольдсе.

— За пару минут ничего не изменится, молодой человек. Продолжайте действовать по моему плану, при первой возможности я доставлю вас в посольство и встречусь там с вами.

Лэтем стал ждать. Вскоре прибыл морской пехотинец от Витковски в гражданской одежде и забрал его чемодан и дипломат.

— Спускайтесь через четыре минуты, сэр, — почтительно сказал он. — Мы готовы.

— Вы, ребята, всегда так вежливы в подобных ситуациях? — спросил Лэтем.

— Нервозность плохой помощник, сэр, мешает сосредоточиться.

— Где-то я нечто подобное уже слышал.

— Не знаю. Ждем вас внизу.

Через три минуты Дру вышел из номера и направился к лифту. В этот час он спустился без остановок. В фойе было пусто, ему повстречались лишь несколько загулявших гостей, в основном японцы и американцы, направлявшиеся к лифту. Лэтем шел по мраморному полу, подчеркнуто демонстрируя военную выправку, как вдруг с бельэтажа раздались оглушительные выстрелы, эхом отлетевшие от стен. Дру бросился в пространство между мебелью, не отрывая взора от двух мужчин за стойкой консьержа. Он увидел, как чудовищным взрывом одному буквально разорвало грудь и живот, и его внутренности вывалились на пол; второй поднял руки к голове в тот самый момент, когда ее буквально снесло взрывом, разбрызгивая вокруг осколки черепа. Какое безумие!

Затем снова загрохотали выстрелы, раскалывая просторное, богато украшенное фойе. Следом зазвучали громкие голоса людей, кричавших что-то с британским и американским акцентом.

— Мы ранили его! — кричал кто-то с бельэтажа. — В ноги!

— Он жив! — орал другой. — Попался, сукин сын! Он псих! Плачет и стонет по-немецки!

— Доставьте его в посольство, — раздался спокойный властный голос. — Проведена антитеррористическая операция. Она успешно завершилась, и вы можете уверить владельцев отеля, что все убытки будут возмещены, помимо щедрой компенсации семьям трагически погибших людей. — Это обращение было адресовано уже служащим отеля. — Пусть вам не покажутся бессмысленными мои слова, поверьте, ваши коллеги погибли как герои, и благодарная Европа будет чтить их подвиг. Поторопитесь!

Перепуганные клерки замерли за мраморной стойкой. Мужчина слева спустя мгновение разрыдался, а его коллега медленно, словно в трансе, потянулся к телефону.

Лэтем и де Фрис обнялись под неодобрительными взглядами полковника Стэнли Витковски и Дэниела Кортленда в кабинете американского посла.

— Может, перейдем к делу, к нашим неотложным делам, если позволите? — призвал к порядку посол. — Доктор Крёгер будет жить. Скоро примется за работу наша компьютерная команда из двух человек. Один уже на месте, а его старшего коллегу сажают на самолет, прервав отпуск в Пиренеях. А теперь, черт возьми, кто-нибудь скажет мне, что происходит?

— Некоторые разведывательные операции не входят в вашу компетенцию, господин посол, — ответил Витковски. — Для того, чтобы вы, сэр, могли при случае все отрицать.

— Знаете, полковник, подобное заявление звучит просто неприлично. С каких это пор, будь то обычная разведка или военная, проводящие любые секретные операции не должны находиться под контролем Госдепартамента?

— Для того, сэр, и учредили отдел консульских операций, — ответил Дру. — Его цель — согласовывать действия Госдепартамента, администрации и разведывательных служб.

— Вот уж не сказал бы, что вы что-либо согласовывали.

— В кризисных ситуациях мы не можем себе позволить бюрократических проволочек, — жестко сказал Лэтем. — И мне плевать, если из-за этого я потеряю работу. Мне нужен человек, вернее, те люди, что убили моего брата, потому что они распространяют заразу, которую надо остановить — и отнюдь не бюрократическими спорами.