Прометей, или Жизнь Бальзака - Андрэ Моруа

Между тем от Анри два года не было никаких известий. Его положение на острове Маврикий резко изменилось к худшему. Английское правительство отказывалось разрешить ему дальнейшее пребывание там без денежного залога; школа, в которой он преподавал, закрылась. В июне 1834 года он сообщил о том, что возвращается во Францию. Снедаемая тревогой, госпожа Бальзак поспешила нанять для своего любимца меблированную квартиру в доме номер шесть по улице Кокнар, где жили супруги Сюрвиль.

Наконец дражайший Анри прибыл в Париж в сопровождении супруги и пасынка, Анжа Дюпона. Он вывез с островов пятьдесят тысяч франков долга и жену, которая была намного старше его. "Нужно ли было проделывать пять тысяч лье для того, чтобы найти такую супругу?" - с сарказмом спрашивал Оноре. Славный Сюрвиль взялся найти место для своего злополучного шурина: он определил его в строительную контору, во главе которой стоял сам, Сюрвиль в это время сооружал мост в городе Андели, в Нормандии. Анри там никак себя не проявил. Его жена ждала ребенка. Госпожа Бальзак, и без того склонная преувеличивать свои горести, была в отчаянии. "Она наказана за то, что предпочитала Анри другим детям", - говорил старший сын. Всегда готовая прийти людям на помощь, Лора Сюрвиль привязалась к своей незадачливой невестке, которой предстояло разрешиться от бремени в Андели, вдалеке от ее родного, залитого солнцем острова. Когда родился ребенок, Оноре, крестный отец, подарил ему колыбельку (роскошную, разумеется) - то была "походившая на гондолу колыбель с занавесочками". Чтобы спасти своего обожаемого Анри, госпожа Бальзак продала последнюю недвижимость, которой еще владела, - дом на улице Монторгей. Отныне она должна была существовать лишь на ренту, которую ей выплачивал старший сын.

Бальзак не сомневался, что сумеет полностью обеспечить семью. Ему удалось заключить с любезной вдовою Беше "изумительный" контракт на издание "Этюдов о нравах", да вдобавок к нему явился старший приказчик фирмы Беше, Эдмон Верде, честолюбец и хвастун вроде Годиссара, и предложил свои услуги в качестве издателя его книг; чтобы удостоиться такой чести, он готов был отдать все свои сбережения в сумме 3500 франков. Бальзак вышел к нему в своем белом халате, перехваченном золотой венецианской цепью, на которой висели золотые ножницы, и в домашних туфлях из красного сафьяна, расшитых золотом; он весьма холодно встретил посетителя и осыпал его насмешками: "Как? Предложить 3500 франков автору, который только что получил 27000 и которому журнал "Ревю де Пари" ежемесячно выплачивает 500 франков?" Первым и правильным побуждением Бальзака был отказ от предложенной сделки. Но вторым его побуждением было решение вновь пригласить Верде. Оноре никогда не умел противиться соблазну получить хоть немного "наличных денег". Как-никак, имея 3500 франков, можно будет уплатить срочные долги, а потом "смышленых книгоиздателей не часто встретишь". "Прославленный Верде" был польщен и отдал все свои сбережения ради простой перепечатки "Сельского врача". Книга так быстро разошлась, что Верде принял дерзкое решение сделаться отныне единственным издателем Бальзака. Почему бы и нет? Ведь у самого Вальтера Скотта был всего один издатель, а единый авторский замысел было бы легче осуществить единственному издателю.

Однако осуществить это оказалось довольно трудно. Надо было выкупить права на издания у Гослена, Левассера, у госпожи Беше. Бальзаку также предстояло принять участие в этой деловой операции и вложить деньги, которыми он не располагал.

Несмотря на все препятствия, договоры были подписаны.

"Ныне я наконец-то свободен от этого нелепого кошмара. "Прославленный Верде", который слегка смахивает на "прославленного Годиссара", покупает у меня первое издание "Философских этюдов" (двадцать пять томов в одну двенадцатую долю листа); там будет пять выпусков по пять томиков в каждом, и они станут выходить в свет из месяца в месяц... Как видите, чтобы в срок рассчитаться с госпожою Беше, которой я должен еще три выпуска "Этюдов о нравах", мне понадобится мозг, подобный Везувию, бронзовый торс, хорошие перья, море чернил, ровное расположение духа и упорное желание непременно побывать в январе в Страсбурге, Кельне, Вене, Бродах и так далее... не страшась тамошних вьюг. Я уже не говорю вам о таком пустяке, который именуют "здоровьем", и другом пустяке, который называют "талантом"!"

Жаловаться на недостаток таланта ему не приходилось. В июне 1834 года Бальзак начал работать над романом "Поиски абсолюта", входившим в "Философские этюды". Как и в "Евгении Гранде", тут шла речь о страсти, которая все возрастает и в конце концов разрушает благополучие семьи. Первоначальный замысел произведения возник еще в 1832 году, тогда автор предполагал написать эпизод из жизни Вронского, потом - из жизни Бернара Палисси и изобразить таким образом "Страдания изобретателя" (он не раз думал об этой теме, наблюдая жизнь Эжена Сюрвиля). Бальзак собрал немало документов, относившихся к деятельности Палисси. Однако реальная жизнь Палисси, несовершенная, как жизнь любого человека, не могла удовлетворить Бальзака, этого неистового мечтателя, и он обратился к воображению. Фламандец Валтасар Клаас, получивший в наследство несметное состояние, посвящает свою жизнь химии и тщится отыскать "абсолют", чудесный элемент, из которого созданы все вещества. Пытаясь "разложить азот", он полностью разоряет свою чудесную жену (которую любит) и двоих детей; он продает знаменитое собрание старинных картин, принадлежащее семье. Время от времени Валтасар как будто сознает свое безумие, но всякий раз оно вновь овладевает им; даже глубокое отчаяние жены не может заставить его отказаться от навязчивой идеи. Разоренный и пришедший в упадок дом Клааса в конечном счете погибнет. "Поиски абсолюта спалили все, как пожар".

Теории Клааса были теориями самого Бальзака. Автор, как и его герой, верит в единство Вселенной, в возможность отыскать "абсолют", который, изменяясь в зависимости от среды, способен породить все сущее. Интереснее всего, что Клаас и Бальзак, видимо, были правы и на целый век опередили развитие науки. "Два члена Академии обучали меня химии, ибо я хотел, чтобы моя книга была верна с научной точки зрения. Они заставляли меня переправлять корректуры по десять - двенадцать раз. Мне пришлось читать Берцелиуса, овладевать азами науки и ее языком, а также помнить о том, что, создавая книгу, столь тесно связанную с химией, я не должен наскучить равнодушным французским читателям". Он старался понять идеи Берцелиуса, Араго; он буквально убивал себя работой. Жозефина Клаас говорит мужу: "У великого человека не должно быть ни жены, ни детей. Идите в одиночестве путями нищеты. Ваши добродетели - не те, что у обыкновенных людей; вы принадлежите всему миру и не можете принадлежать ни жене, ни семье. Возле вас сохнет земля, как возле больших деревьев!" Ведь это Бальзак обращается к самому себе!

Он по-прежнему сообщал госпоже Ганской о событиях парижской жизни. Ей незачем опасаться госпожи де Кастри! Не должна она бояться и Жорж Санд (Дюдеван), новые романы которой были, по его мнению, пустыми и фальшивыми. Бальзак недавно поселил у себя на улице Кассини в жилище, освобожденном Борже, оставленного ею любовника - Жюля Сандо. "Сандо будет жить там, как принц; он никак не может поверить в свое счастье". Бальзак собирался использовать "милого Жюля" в качестве "негра" - он хотел, чтобы Сандо сочинял вместе с Эмманюэлем Араго драмы, которые они будут подписывать псевдонимом "Сан-Драго", и все трое разбогатеют.

Роман "Поиски абсолюта" довел Бальзака до полного изнеможения. "Книга "Поиски абсолюта", без сомнения, послужит моей славе, но такие победы обходятся слишком дорого". В его черных как смоль волосах каждый вечер прибавлялось седины, а утром он вычесывал их пригоршнями. Он садился за работу, "как игрок за карточный стол", спал пять часов, а потом трудился по пятнадцать - восемнадцать часов подряд. "Ему была ведома та экзальтация, какую знают только люди, разочарованные в жизни". Чудотворный доктор Наккар (как называла его в свое время бедная Лоранса) снова прописывал писателю деревенский воздух. В таком совете не было ничего гениального, но что еще можно было прописать человеку, самым тяжким недугом которого была его собственная гениальность? 25 сентября Бальзак уехал в Саше: Маргонн предложил ему свое гостеприимство. Там он приступил к новому роману - "Отец Горио".

"Поиски абсолюта" появились в издательстве госпожи Беше. Роман расходился плохо. "По-моему, "Абсолют" в десять раз значительнее "Евгении Гранде", а успеха он, видимо, иметь не будет", - жаловался Бальзак. Для читателей книга эта была гораздо более трудной, чем "Евгения Гранде". Но что остается делать разочарованному автору, как не винить во всем своего издателя? Все же книга принесла писателю и некоторое удовлетворение. Он сообщал Чужестранке: "Моя матушка необыкновенно гордится "Поисками абсолюта"... Госпожа де Кастри написала мне, что она плакала, читая роман". Высокомерная кокетка воспользовалась посредничеством своего дяди, герцога Фиц-Джеймса, и пригласила Бальзака приехать к ней в замок Кевийон; он отказался. Герцогиня де Ланже больше не имела над ним никакой власти, и это заставило ее испытать чувство горечи.