Багряная летопись - Юрий Андреев

— Значит, сделаем так, — Фрунзе энергично подошел к столу, — вариант поворота на Белебей начнем осуществлять немедленно. Приказ на новый маневр прошу отослать тотчас же, пометив его, — он глянул на часы, — семью часами утра, на три часа раньше получения приказа Самойло. Федор Федорович, под вашу личную ответственность — срочно передать приказ прежде всего Чапаеву. Все последствия беру на себя.

— В думаю, мы с Валерьяном Владимировичем полностью разделяем вашу ответственность, — откликнулся Новицкий.

— Да, в данной обстановке согласиться с этим приказом — значит прежде всего попасть под удар свежих сил Каппеля. Я буду телеграфировать Ленину, — добавил Куйбышев.

— Хорошо. А я сейчас же телеграфирую комфронтом о том, что выезжаю к нему за невозможностью исполнить приказ. На время поездки в штаб фронта оставляю своим заместителем вас, Федор Федорович. — Фрунзе еще раз прошелся по салону. — Постараюсь убедить Самойло в ошибочности его решения.

— Эх, Михаил Васильевич, все это старые добрые традиции царской армии, — горестно покачал головой Новицкий. — Я думаю, что в данном случае Самойло, как человек здесь новый, просто еще не уяснил обстановки и его, конечно, можно будет переубедить — ведь он военный человек и не может не понимать, что такое угроза каппелевского удара. Ну, а пока будем осуществлять военно-дипломатическую операцию — переносить час рассылки утреннего приказа. Разрешите приступить к выполнению?..

«Что стоит за приказом Самойло? — думал Фрунзе, подставляя голову теплому ветру, который бил в ветровое стекло и, ослабев немного, яростно трепал волосы командующего, устроившегося на заднем сидении мощного «фиата». — Кому нужно сорвать успешно начавшееся наступление? Очевидно, тому же, кто столь грубо, беззастенчиво и торопливо устранил Каменева, когда он начал нам помогать… О эта крупная игра мелкого самолюбия! Сорвать удачное наступление, скомпрометировать его и тем самым реабилитировать себя: мы-де говорили, что контрудар Фрунзе — авантюра, «удар перочинным ножиком в бок слону» — вспомнилось ему, говорили, что лучше отойти за Волгу. Говорили!.. И вот из-за воистину ничтожной борьбы в защиту собственного престижа, собственного авторитета ставится на карту жизнь тысяч и миллионов людей, судьба самой революции! Но где в таком случае граница между стремлением возвести любыми средствами собственное «я» на пьедестал непогрешимости и — предательством? Между тщеславием и изменой общему делу? Не вижу! Нет! Не выйдет этот преступный номер, есть коммунисты в Реввоенсовете, есть ЦК, есть Ленин. Поборемся, граждане честолюбцы!..»

— Какие такие приемные часы на фронте? — услыхал Самойло гневный, презрительный голос в соседней комнате. — А ну-ка идите и доложите, что прибыл командующий Южной группой и требует пропустить его для срочного разговора с командующим фронтом!

В ответ зажурчал голос адъютанта, убеждавшего, что командующий фронтом уже отдыхает, что он…

— Выполняйте мой приказ, да поживее, гневно перебил адъютанта Фрунзе.

Самойло поморщился: ну и времена! Бывший каторжник, студент-недоучка, никакого представления о военном искусстве, а вот — придется принимать… Ленин его ценит, Гусев стоит за него… Был комиссаром огромное военного округа… Совсем неясно, как себя вести, если б не недавняя телеграмма Троцкого: «Совсекретно. Симбирск. Командующему Восточным фронтом Самойло. Имеем твердое намерение снять Фрунзе. Намечен назначением Ольдерогге. Задерживается подписью у Ленина. Не церемоньтесь первым. Проводите намеченную линию. Предреввоенсовета Л. Троцкий».

С Троцким Самойло познакомился на переговорах в Бресте. Очень энергичный и влиятельный человек этот Троцкий: не дрогнув, нарушил директиву Ленина. Очень влиятельный человек. Предреввоенсовета…

Вошел адъютант, высокий холеный брюнет:

— Товарищ командующий, Фрунзе прет, как бык, мне его не удержать…

Самойло поудобней устроился в постели, подтянул одеяло к подбородку:

— Ну ладно, зови вояку. Надо с ним наконец разобраться, ишь, какие телеграммки присылает: «За невозможностью исполнить приказ…»

Фрунзе вошел, вытянулся по-строевому у дверей:

— Здравия желаю, товарищ командующий!

— Да, да, здравствуйте, здравствуйте… — Самойло смотрел на него, не предлагая сесть. — А вы, голубчик, возмужали. Кажется, год я вас не видал?

— Только крайне острое положение на фронте вынуждает меня беспокоить вас. Сегодня утром я прочитал вашу директиву. Должен сознаться, что она ставит войска нашей группы в трудное положение, потому что не учитывает реальной ситуации и развития событий на фронте.

— Это вы мне? — Самойло иронически поднял брови.

— Без Пятой армии и приданных ей двадцать пятой и второй дивизий мы не сможем завершить разгром армии Ханжина. Напротив, под угрозой окажутся все достигнутые успехи, и мы вновь начнем отходить к Волге.

— Все? — И, не давая ответить, Самойло начал говорить скучным, поучающим тоном, каким твердят школьникам прописные истины: — Ваш контрудар уже завершен. Достигнут кое-какой тактический успех. Хорошо. Большего нам не надо. Главкомом и предреввоенсовета перед нами поставлена сейчас задача: разгромить Северную армию Колчака. Именно там решается судьба Урала и Сибири. Поэтому я и забираю у вас то, что необходимо для операций на севере… И вообще, нам, военным, здесь и выше, — он указал пальцем на потолок, — совершенно очевидна ненормальность положения у вас, в Южной группе: дивизии и бригады перемешаны, как овощи в салате «Оливье». Абсурд, неупорядоченность!

— Я не могу с надлежащей компетенцией судить о салате «Оливье», — глаза Фрунзе сверкнули, — но относительно перемешивания бригад и дивизии сказать могу твердо: если бы я не составил ударной группы из надерганных мной из Туркестанской и Четвертой армий частей, то, вероятней всего, мы с вами сейчас не имели бы возможности разговаривать в этом уютном особняке!

Самойло рассердился не на шутку:

— Вашим протестом и вашим приездом я крайне возмущен! Вы находитесь на военной службе, сударь, а не на митинге! Исполнение приказа вышестоящего начальника — важнейший закон дисциплины, без этого армия разваливается. Еще раз требую немедленного исполнения моего приказа и вашего срочного выезда к войскам. За попытку невыполнения приказа на первый случай объявляю вам строгий выговор! Всё! Можете идти!

Скулы у Фрунзе покрылись красными пятнами, ногти сжатых пальцев вонзились в ладони. Какое-то мгновение отдаляло его от необузданной вспышки ярости. «Но нет, господа честолюбцы! В борьбу самолюбий вы меня играть не заставите!» Он передохнул и спокойно спросил:

— Действительно ли вы, товарищ командующий, полагаете, что возможен разгром Колчака без поражения главной его армии генерала Ханжина?

Генерал Самойло был крупным, знающим специалистом: двадцать два русских и иностранных ордена были не напрасно получены им до 1917 года за разведывательно-дипломатическую службу. Конечно, наблюдай всю ситуацию на Восточном фронте со стороны, он бесспорно назвал бы задачей номер один разгром Западной армии Ханжина. Но, во-первых, на командование Восточным фронтом Троцкий переместил его с Северного фронта, весьма по-своему дальновидно, потому что идея разгрома прежде всего Северной армии Колчака не могла не быть лично близка Самойло, а во-вторых, и в этом был драматизм его положения, Самойло не мог не считать непреложным для себя выполнение директивы столь влиятельных, обладающих столь громадной властью людей, как Главком и предреввоенсовета. Не имея поэтому мужества ответить Фрунзе по существу, он закричал:

— Требую незамедлительного выполнения приказа! Незамедлительно, по телеграфу отдайте сейчас же указание выполнять мою директиву!

— Без подтверждения вашего приказа Центральным Комитетом партии выполнять его я не буду! — резко ответил Фрунзе.

— Что?! — Самойло отбросил одеяло и сел в пижаме на кровати, судорожно нашаривая ногами пушистые комнатные туфли. — Вы нарушаете основы воинской дисциплины, и я не остановлюсь ни перед чем! Я прикажу вас сейчас немедленно арестовать и предать суду ревтрибунала!

«Ах, черт побери, втянул меня все-таки в перепалку. — Фрунзе хладнокровно смотрел в перекосившееся белобровое лицо. — Да, круто поворачивается; но ведь он военный человек, не может же совсем ото всего отмахнуться».

— Есть сведения, товарищ командующий фронтом, — ровным голосом, как бы не услыхав угрозы, сказал он, — что Ханжин перебрасывает в Белебей свежий резерв: усиленный Волжский корпус генерала Каппеля. Цель маневра — нанести решительный контрудар в тыл ударной группе и всей Пятой армии. Успех этого удара приведет к разрыву всех наших коммуникаций и выходу белых на Волгу.

Самойло сумел наконец надеть меховые туфли.