ГКЧП: Следствием установлено - Валентин Георгиевич Степанков

флота генерал-майору Романенко, тот, в свою очередь, еще ниже — командиру бригады морской пехоты полковнику Кочешкову, а уж тот — дежурному офицеру роты морской пехоты Оноприенко.

20 августа в 23.45 в густой тьме южной ночи рота морских пехотинцев прибыла на Бельбек.

Задача, поставленная ротному Оноприенко, была самой что ни на есть боевой: «Взаимодействуя с командованием аэродрома и авиационного полка, не допустить возможной посадки самолета с группой захвата».

Утром 21 августа, уже после того, как в Москве Язов скомандовал «Стой!», на подкрепление роте морских пехотинцев, объявившейся на Бельбеке, прибыли два подразделения: разведбат морской пехоты — в/ч 63963 (84 человека на семи бронемашинах) и противотанковый дивизион в/ч 63855 (65 человек с вооружением и боезапасом). Они взяли в кольцо взлетную полосу военного аэродрома.

Сержант Г. Филиппов показал в ходе следствия, что слышал, как утром 21 августа командир бригады морских пехотинцев полковник Кочешков, «прямо сказал командиру роты Оноприенко, что речь идет о блокировании самолета с Ельциным», а также поставил в известность, что действиями подразделений будет руководить лично командующий Черноморским флотом Хронопуло.

Из обвинительного заключения

Говоря о возможном уничтожении самолета и прилетевших на нем лиц, Хронопуло при постановке задачи подчеркивал, что такая команда будет отдана им после получения соответствующей команды сверху.

Из показаний морского пехотинца, старшего лейтенанта А. Пулина

Нам сообщили, что из Москвы вылетел самолет, который вот-вот прибудет на аэродром. Прилет этого самолета, как объяснили нам, не санкционирован, и в случае если находящиеся в нем лица откажутся сдаться, мы должны были его уничтожить.

Ленты были заправлены в пулеметы, достаточно было передернуть затвор, и можно было вести огонь.

К тому времени мы по радио все уже знали, что в Крым летит самолете российской делегацией и гадали: неужели нам прикажут уничтожить правительство России? Мнение было единым: оружие не применять. Только один прапорщик сказал, что он будет стрелять.

Из обвинительного заключения

Свидетель Паньков А.С., старший оперуполномоченный в/ч 32436, пояснил, что 21.08.91 г., приехав на аэродром, он слушал инструктаж начальника береговых войск Черноморского флота Романенко. Задача ставилась по охране и обороне аэродрома. Из услышанного он понял, что ожидается прибытие самолета с членами Российского правительства. Если они окажут сопротивление — их следовало уничтожить.

Тренировка прошла на лидере «небесной гонки» — самолете «Ил-62», который по недостаточно выясненным причинам приняли за лайнер группы «захвата». Бронетехнику спешно убрали в укрытия для того, чтобы не встревожить неприятеля. Морских пехотинцев привели в состояние повышенной готовности. Когда самолет завис над аэродромом, Хронопуло приказал: «Приготовиться к работе!» Но недоразумение быстро рассеялось: сразу после посадки самолета прозвучала команда «Отбой!», и тут же последовала другая: «Капкан!»

Бойцы хорошо знали, что делать: быстро выкатили на взлетно-посадочную полосу несколько тяжелых грузовых машин. Командир авиационного полка Нецветаев объяснил следствию, что это было сделано, «чтобы не допустить последующих несанкционированных посадок воздушно-транспортных средств»…

«Ту-134» с российской делегацией, первым секретарем посольства Франции Пессиком и журналистами на борту метался в небе как неприкаянный. Бельбек отказывал ему в посадке, предлагая сесть в аэропорту Симферополя, от которого до «Зари» можно было добраться лишь к полуночи.

Из показаний Е. Шапошникова

Мне поступила информация от дежурного по центральному командному пункту Военно-воздушных сил СССР, что самолет во главе с вице-президентом России А. Руцким на аэродроме Бельбек не принимают, что на посадочной полосе находятся посторонние предметы. Чтобы решить вопрос, я стал разыскивать командующего ПВО, но вскоре необходимость в этом отпала, так как мне сообщили, что самолет, на борту которого находилась российская делегация, получил разрешение на посадку.

Страной уже руководил не ГКЧП, а Горбачев. Выяснив причину задержки прибытия делегации Российского руководства, президент отдал распоряжение начальнику Генерального штаба Вооруженных сил Моисееву открыть Бельбек.

В 18.45 со взлетной полосы были убраны грузовые машины, подразделению морских пехотинцев спешно приказали укрыться от посторонних глаз в лесополосе и ангарах.

В 19.16 «Ту-134» беспрепятственно приземлился на аэродроме Бельбек. С целью избежать столкновения отряду милиционеров приказали не покидать самолет.

«Еще в полете мы начали обсуждать, как спасти Горбачева, — вспоминает В. Бакатин. — Советчиков было много. Я не вмешивался, так как всегда считал, что руководить должен кто-то один. В этой ситуации таким человеком стал профессиональный военный, ветеран афганской войны, полковник Александр Руцкой. Единственный совет, который он от меня воспринял, — при всех вариантах ни в коем случае, ни при каких обстоятельствах на дачу Горбачева с оружием не идти».

«Спасательная команда» прибыла на «Зарю» на «Волгах» 9-го отдела КГБ в Крыму и военных «УАЗах», которые командир полка ПВО отдал лишь после длительных пререканий с Силаевым.

Радостная встреча

Форос. 21 августа. 20.15

Перед крымской резиденцией Горбачева машины с россиянами остановили, сказали, что ехать дальше нельзя, следует идти пешком.

Первыми на территорию президентской дачи вступили Силаев с Руцким, затем — небольшая группа депутатов Российского парламента, нестройную колонну замыкали члены Совета безопасности Бакатин и Примаков.

Прибывшие были свято уверены, что первым, кого они встретят на «Заре», будет Президент СССР. Но вместо радостно улыбающегося Горбачева они натолкнулись на группу товарищей, состоящую из Крючкова, Язова и Бакланова, которые что-то обсуждали, стоя под фонарем. При виде российской делегации они все как по команде отвернулись, а затем и вообще удалились в дом для гостей. Единственным, кто нашел в себе силы сохранить подобающие манеры, оказался Крючков — прежде чем показать спину, он поздоровался.

Следующими на пути российских спасателей к Главному дому встали сотрудники личной охраны Горбачева, вооруженные автоматами. Вид у них был довольно решительный, но, судя по всему, они уже знали, кто перед ними, и пропустили приехавших внутрь Главного дома «Зари».

Из показаний А. Руцкого

По Горбачеву и Раисе Максимовне, когда мы вошли в Главный дом, было видно, что произошедшее не является инсценировкой, что они действительно были изолированы и внутренне готовы к любому развитию событий.

Из воспоминаний А. Черняева

Руцкой, Силаев, Бакатин, Примаков, российские министры и парламентарии бросились к Горбачеву за балюстрадой на втором этаже дачи. И потом разговор вразнобой — кто во что горазд, один другого перебивает, каждый хочет поскорее сообщить «самое важное»… Политика в этот момент куда-то испарилась. Я уже не говорю о былых разногласиях, обидах и ссорах. Было мужское чувство выполненного долга спасения человека.

Свидетельствует Иван Силаев:

— Горбачев предложил нам заночевать на даче, а утром вместе вылететь в Москву. Но мы сказали, что надо лететь сегодня же, причем немедленно. Горбачев согласился и попросил Раису Максимовну собраться в дорогу. «А пока семья собирается, — сказал он, — я