Четверо в каменном веке, не считая собаки. Том 1 - Дмитрий Селиванов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Сам хромой вождь занимался трофеями. Начал с головы, как самого интересного. Он потратил больше часа, стараясь аккуратно снять шкуру с черепа. Наделав кучу разрезов на коже, мужчина плюнул и стал просто сдирать всё подряд. Теперь он готовился выварить череп. Потом представил, сколько возни и гадости предстоит. Ещё вонять будет, наверняка. От тошнотворной идеи пришлось отказаться.
Но всё ещё хотелось трофей. Оставался только один вариант — подвески из клыков. К тому же, от первой охоты остались клыки и когти саблезуба. Он как принёс их, так они и лежат на печи. Михаил остервенело принялся крошить молотком добытый с риском трофей. Разбив челюсти, достал четыре довольно мощных зуба. По сравнению с гигантской кошкой они ни о чём — те раза в три крупнее. Но по краям подвески будет неплохо смотреться.
Попросив Ирину выкинуть обезображенные обломки в ближайший муравейник, он пересилил себя в соблазне продолжить работу с подвеской и вернулся к другому трофею — к волчьей шкуре. Зубы и когти ещё полежат, ничего им не будет. А шкура — штука нежная. Немного сопреет — и хана. Опять по его просьбе Ирина сбегала, принесла воды и песка. Потом бежала за камнями. Всё ещё опасаясь, что в неопытных руках нож вместо скобления мездры порежет кожу, Михаил решил вернуться к доисторическим технологиям. Щепу он, как и девушки до него, тоже попробовал использовать, но деревяшка быстро ломается. Поэтому начались эксперименты с камнями. Ничего конкретно Михаил не помнил. Из всего прочитанного когда-то в голове всплыли слова: желвак, нуклеус, отщепы. Опробовав несколько принесённых камней на раскол, мужчина получил относительно острые куски, которые неплохо скоблили шкуру. Только, в отличие от деревянной щепы, они плохо подходили для плоского стола. Приходилось долго отбивать края, чтобы получить не полукруглую, а прямую грань. Как оказалось, камни тоже ломаются. Причём те, из которых получались наиболее ровные отщепы, ломались чаще.
* * *
Ирина по-своему восприняла уединение Андрея с Ольгой. Подруга говорила о том, что собирается сначала зачать и родить ребёнка от Миши. Но что-то она сегодня замутила. Вряд ли у них получится с первого раза. Может, для Ольги это только задел на будущее. Чтобы потом сказать: «А помнишь в коптильне?..» Поэтому Ира с чистой совестью дала себе карт-бланш. Пофлиртовать немного, может — поцеловаться. А больше пока и не надо.
Поговорить никак не удавалось. Миша постоянно отсылал её с разными заданиями. То унести эту кровавую кашу, в которую он превратил голову — она чуть не проблевалась. То привязать лошадей в другом месте — на старом они уже подъели всю траву и кусты. То камни ему искала. Последние задания хоть можно быстро выполнить — камней в округе хватало. К тому же, есть повод — вдвоём шкуру можно обработать гораздо быстрее. Взяв один из приготовленных обломков, она начала скоблить шкуру со своей стороны стола. При этом замахи старалась делать пошире — чтобы каждый раз касаться пальцами его рук. Несколько раз проделав такое, она заметила, что вождь не такой уж железный, каким казался — Михаил слишком резко отдёргивал руку. Наконец, Ира обхватила его ладони:
— Миша… Ты знаешь…? — Вроде набралась решимости, но та сгинула, как только Ира открыла рот.
— Знаю… — Пришёл неожиданный ответ.
— Но почему…?
— Всё оставляю, как есть?
— Да.
— Потому что я псих.
— Что?! — Девушка даже отшатнулась.
— Я слишком психованный, поэтому должен контролировать себя во всём. Сейчас рано отпускать тормоза. Может привести к непоправимым последствиям для племени.
— Племя? Как можно думать о племени, если есть любовь?
— А я очень совестливый и самолюбивый псих. Я хочу, чтобы меня вспоминали добрым словом. Может, в аду иногда выходной буду получать.
— Ты опять шутишь?
— Не во всём. Нельзя, чтобы племя разделилось. А просто позволить тебе бросить Андрея — это уничтожить некоторые вариации генома, которые в будущем могут понадобиться.
— Да что вы заладили: геном, геном! Что ты, что Ольга!
Ирина пнула ножку стола и зашипела от боли.
Михаил замер, не зная, как себя вести. Хотелось приласкать маленькую девушку, как котёнка. Погладить раненую лапку. Но он ведь действительно уже не малолетний пацан, чтобы млеть от девичьей красоты. Или это уже другая категория? Седина в бороду — бес в ребро? Так вроде не седой ещё. В их семье седеют и лысеют уже далеко за семьдесят. Даже не лысеют, а так — проплешины появляются. Чем Михаил немного гордился — приятно иметь родной цвет волос и шевелюру, когда остальные уже седые или лысые, как колено. Хотя, чего гордиться тем, в чём нет твоего участия?
Прошло уже несколько минут, а Ирина всё ещё морщилась от боли. После удара она принялась с остервенением мусолить скребком шкуру. Михаил остановил её, положив руки сверху.
— Действительно больно?
— Угу…
У девушки уже показались слёзы. Хотя, от физической боли или от душевной, как результат их разговора, он не смог бы понять никогда. Женщины для него оставались сплошной загадкой.
— Давай сюда.
Михаил осторожно потыкал на своде стопы, прямо сквозь кроссовок. Ирина зашипела.
— Вот почему сегодня не надела берцы? Не было бы никакой травмы.
— Они тяжёлые. Знаешь, как устала за эти дни? И ноги преют.
— Теперь поздно, придётся терпеть.
Он полностью расшнуровал обувь и медленно потянул за пятку, придерживая, чтобы пальцы остались в том же положении. Кроссовок и короткий носочек улетели под стол, а парочка уставилась на опухший и побагровевший палец.
— Что могу сказать. Пациент определённо жив.
– *ля! Можно без шуточек?! Больно ведь… Извини…
— Да ладно. Знаешь, где больше матерятся?
— Где?
— В бухгалтерии, конечно. Женщины не стесняются женщин. А вот мужики чаще себя останавливают.
— Да ладно! Соврал ведь про бухгалтерию. Уй!
— Не совсем. Так, хватит рассуждать. Надо сначала снять опухоль и боль. Хорошо, что ты воды принесла. Давай, ногу сувай.
Когда конечность
