Четверо в каменном веке, не считая собаки. Том 1 - Дмитрий Селиванов

— И что, ты так и будешь спокойно заниматься шкурой, когда я раненная сижу?

— А что изменится, если я буду или не буду скоблить? Тебе всё равно надо охладить ушиб.

— Ну-у-у, — Ирина закатила глаза. — А посопереживать?

— Так я же псих.

— Точно… Блин, удобно. Ведёшь себя, как хочешь, а если что — я псих. Надо так же попробовать.

— Этого надо с детства добиваться. Чуть что — лезть в драку, кусаться, царапаться. Чтобы все отстали от тебя — чего с психа возьмёшь?

— И что? Ты так делал?

— Нет, конечно. Это так — фантазии на тему.

— Да ну тебя! Опять шутишь. Лучше скажи. Ты говорил, что пока рано. А когда не рано?

— Вот когда Ольга скажет, тогда и не рано. У неё есть план.

— Что ты заладил: Ольга, Ольга! Ты что — не мужик?

— Не-а… — Беззаботно мотнул головой Михаил.

— Чего?

Ирина не поверила, а Михаил продолжил:

— Мужики в поле пашут. А я считаю себя мужчиной, мужем. А насчёт ситуации… Старую присказку знаешь? Муж — голова, а жена — шея. Куда шея повернётся, туда и голова смотрит. Народная мудрость, однако!

В своей привычной шуточной манере он поднял указательный палец.

— То есть, вы с Ольгой решили заморить меня, пока я не разлюблю тебя? Так вот — я не разлюблю! Я упрямая!

— Это хорошо, что упрямая. Я и сам упрямый. Все люди упрямые. Иначе человечество не выжило бы. А бесхребетные, пацифисты и толерасты появились только в последнее время.

— А при чём здесь толерантность?

— Как слово переводится? Помнишь?

— Э-э-э… Нет…

— Терпимость. А нам в первобытном обществе нельзя быть терпилами.

— Вот и не будь им. Возьми своё. В смысле — меня.

— Так… Уела… Ты случайно, не на философском училась?

— Не-а. На архитектора. Только я не доучилась.

— Какие нынче архитекторы пошли — в дебатах могут разделать под орех. Ещё раз говорю. Не нужно в этом спешить. Если просто тебя «взять», то получится раскол. Поэтому у Ольги есть план.

— И какой? Да, а почему ты так официально — Ольга? Ведь вроде муж с женой, должны нежно друг друга называть.

— А мы называем, наедине, внутри семьи.

— Я тоже семья!

Мужчина аж поперхнулся.

— Давай как-нибудь потом продолжим…

— Сейчас. Пока Оли и Андрея нет. Во-первых, хочу тебя называть Мишей, Мишенькой. Во-вторых, хочу тебя поцеловать. И в третьих — какой у Оли план?

— Тебе в таком же порядке отвечать?

— Да!.. Мишенька…

Она наклонилась вперёд. При этом палец в ведре дотронулся до края, но Ира стерпела, только поморщилась.

— Поцелуй меня.

Оба потянулись, прикрыв от стыдливости глаза. Губы осторожно коснулись, впитывая вкус друг друга. Михаил легонько сжал их, и медленно отстранил девушку, надавив на плечи. Он чувствовал под пальцами, как трепещет её сердце. У него самого бухало в груди так, что звенело в ушах. При этом он почувствовал, что она почувствовала, что он почувствовал… И так далее.

Мужчина закрыл глаза и, вздохнув полной грудью, выпустил воздух через сжатые зубы. Погрузился в себя, притормаживая разбушевавшееся сердце. Не сразу, но писк в ушах стих.

— На сегодня хватит.

Теперь его голос оставался железно спокойным.

— Хорошо, — Ирина улыбалась и облизывалась, будто съела бочку конфет. — Но ты не сказал об Олином плане.

Михаил задумался, формулируя.

— План простой. Рассчитан на одно свойство Андрея, которое не меняется много лет. Он не умеет жить с одной женщиной.

— Кобель, что ли? Ходок?

— Нет, в этом он честный. Пока с кем-то вместе, то не предаёт. Но если нашёл себе новую девушку, то со старой расстаётся.

— Это я знаю. То, что далеко не первая — знаю. Только все его девушки — именно девушки. А Оля — скажем так, давно не девушка.

— А ему выбирать не из кого.

— Да ты не псих! Ты маньяк! Монстр. Подкладывать жену под другого мужика. Господи, я влюбилась в монстра!

И продолжила смотреть на Михаила счастливыми глазами.

— Не понимаю вас, женщин.

— Угу… Нас понять нельзя. — И продолжила смотреть, хлопая ресницами и улыбаясь во все 32 зуба.

Михаил перевёл тему:

— Раз такая влюблённая, то выделяется куча эндорфинов и боль чувствуешь меньше. Давай ногу.

Ирина насупилась и положила пятку ему на бедро. Стопа уже побелела от холодной воды. Зато опухоль спала. Михаил прошёлся по суставам, прикасаясь самыми кончиками пальцев. Он прикрыл глаза, пытаясь по едва уловимым ощущениям понять — насколько всё плохо.

— Нормально. Вывиха нет. За перелом я не ручаюсь. Посмотрим. Мазь от ушибов пока есть. И хорошо, что дома не оставил.

Он аккуратно промокнул рубахой ногу девушки, нанёс мазь и надел обратно носок.

— Пусть так будет. Кстати, мне опять колено надо смазать. Отвернись, пожалуйста, мне штаны надо снять.

— Вот ещё! Хочу посмотреть товар, так сказать, лицом.

Мужчина только покачал головой. Занимаясь больной ногой, он вернулся к началу разговора:

— Помнишь, я сказал про голову и шею. Так вот. Если шеи две, то голову порвёт напополам.

— А две головы одной шее — не жирно будет?

Михаил только пожал плечами:

— Поживём — увидим.

Он успел закончить с процедурами и вернуться к обработке шкуры, когда послышались шаги под крышей двора. Хорошо, что ворота теперь постоянно закрыты. Заговорщики успели принять нейтральные позы и надеть безмятежность на лица, пока парочка коптильщиков обходила препятствие. На улицу вышла только Ольга.

— По тебе не скажешь, что ты охмуряла чужого мужика. — Заметил Михаил, приподняв бровь.

Жена оглядела обоих, с ходу поняла, что здесь происходило, и сама, в свою очередь, перешла в наступление. Руки в боки, одна бровь заломлена:

— Так вы что, думали, что я с Андреем — того? Не было ничего. Рано ещё. А вот ты лыбищу сотри с мордахи.

Она дёрнула Ирину за ухо.

— И подвинься, дай сесть. — Ольга смахнула со скамейки ногу девушки.

— Твою…! Мать…! Ё……ля!

Ира одновременно лелеяла травмированную ногу и зажимала красное ухо.

— Осторожно, мать. Она действительно сильно ударилась.

— Защитничек нашёлся!

И тут же успокоилась:

— Действительно больно?

— Угу… — Из глаз девушки снова полились слёзы.

— Ну, ты это… Извини… Но вообще. Вы, блин, даёте! Две хромоножки.

Последнюю фразу услышал Андрей. Он вытаскивал перекусить, потому и задержался.

— Что про хромоножек?

— Иру не дёргай, она тоже ногу повредила. — Ответил Михаил.

— Мля! Вы чего, действительно, устроили? Хорошо, что особо массовой работы нет. Ладно, хромоножки, сидите, балдейте.

* * *

Наконец-то у Михаила появилось время заняться поделками. Столько планов, проектов. Но текучка, текучка. Будь она неладна! Мужчина