5. Театральная история. Кренкебиль, Пютуа, Рике и много других полезных рассказов. Пьесы. На белом камне - Анатоль Франс

Мышь. Папаша Кренкебиль!..

Кренкебиль. А-а, это ты?

Мышь. Куда это вы идете — под дождем без зонтика?

Кренкебиль. Куда я иду?

Мышь. Да…

Кренкебиль. В Сену броситься,

Мышь. Не ходите, не надо! Ведь там так холодно. И слишком мокро.

Кренкебиль. Ну, а что же мне, по-твоему, осталось делать?

Мышь. Надо встряхнуться, дорогой папаша. Надо жить.

Кренкебиль. А зачем?

Мышь. Не знаю, но из всякой беды нужно как-то выкручиваться. Была незадача, придет и удача. Вы еще будете торговать капустой и морковью, верно вам говорю! Пойдемте ко мне. У меня есть хлеб, колбаса и литр вина. Мы поужинаем, как миллионеры, и я сооружу вам постель, такую же, как моя, — из мешков да стружек. А завтра увидим, — утро вечера мудренее. Ну, идемте же, дорогой папаша!

Кренкебиль. Ты такой молодой, ты еще не испорченный. Люди злые, но ты еще не сделался таким, как все. Что ж, мальчонка, можешь сказать себе, что хоть ты и мал годами, а спас человека. Понятно, это не такое уж важное дело и особенно гордиться тут нечем: ведь и луна на небе будет ходить по-прежнему и наша республика краше не станет… А все же ты человека спас. (Не проронив больше ни слова, свесив голову на грудь и опустив руки, Кренкебиль проходит в обратном направлении по сцене.)

ИВОВЫЙ МАНЕКЕН

Пьеса в восьми картинах

ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА

Бержере

Мазюр

Ру

Касиньоль

Подорожник

Шантеклер

Ла Клаври

Леду

Лантень

Де Громанс

Г-жа Бержере

Жюльетта

Полина

Зоя

Eвфимия

Мадемуазель Роза

Г-жа де Громанс

Г-жа Торкé

Прачка

Первый студент

Продавец вафель

Почтальон

Булочник

Подмастерье

Сторож

Второй студент

Третий студент

КАРТИНА ПЕРВАЯ

Почтальон, Евфимия, Жюльетта, Полина.

Почтальон. Это госпоже Бержере — «Моды для всех», а здесь — расписаться господину Бержере, заказная бандероль.

Евфимия (кричит). Барин, вы наверху?

Голос Бержере. Да.

Евфимия (почтальону). Сейчас.

Почтальон дожидается. Видно, как в саду прогуливается Полина. С улицы доносятся далекие крики торговки.

Жюльетта (входит, говоря). Евфимия!

Замечает почтальона, тот встает и кланяется.

Почтальон. Мамзель Фимия пошла к вашему папаше, — надо расписаться в получении бандероли.

Жюльетта. А больше ничего не было?

Почтальон. Модный журнал.

Жюльетта берет журнал.

Евфимия (возвращаясь). Вот ваша книжка.

Почтальон. Прощайте, барышня. (Выходит.)

Жюльетта. Евфимия, поставьте мне утюг.

Евфимия. Никак нельзя, барышня… Вся плита как есть заставлена.

Жюльетта. Да чем?

Евфимия. А как же! Сковорода с котлетами, кастрюля для яиц всмятку и еще чайник.

Входит Полина.

Жюльетта. Как же быть, мне нужен утюг юбку разгладить!

Евфимия. После завтрака разгладите, барышня!

Полина. Что у вас с пальцем, Евфимия!

Евфимия. Завязала, барышня… потому, палец порезала. Рубила мясо и отхватила кончик. Ничего, заживет.

Полина. Надо быть осторожней, Евфимия! Вы, что ни день, себя калечите.

Евфимия. Ничего не поделаешь, барышня! У барыни весь день волчком вертишься. Голова кругом идет.

Полина. Вы арнику приложили?

Евфимия. И так заживет; я здоровая. К здоровому человеку ничто не пристанет.

Жюльетта. Значит, вы не можете нагреть мне утюг?

Шум на кухне.

Полина. Что там такое?

Евфимия (серьезно и без всякого удивления). Должно, чайник на огонь опрокинулся. Сходить за плитой присмотреть!

Звонок.

Звонят, сходить дверь отпереть! (Выходит.)

Полина. У Евфимии такая привычка — ставит чайник на горку угля. Угли сгорают, и катастрофа неизбежна. Каждый раз одно и то же. И никак она не может это понять.

Жюльетта. А юбку для гулянья мне все-таки разгладить надо.

Те же, Роза.

Евфимия (возвращаясь). Это — модистка… Пожалуйте.

Полина. Здравствуйте, мадемуазель Роза.

Жюльетта. Мадемуазель Роза, вы принесли мне канотье?

Роза. Мадемуазель Жюльетта, я не обещала вам на сегодня. В субботу, это уж без обмана. Я пришла за перьями для шляпы вашей мамаши. Госпожа Бержере пообещалась занести перья сегодня с утра. Я все время ее поджидала, а сейчас мне надо к госпоже Деллион, и…

Жюльетта. Мама пошла к вам; вероятно, она уже у вас.

Роза. Она никого не застанет, — я заперла магазин, когда уходила.

Жюльетта. Подождите минутку; она скоро вернется.

Евфимия. Пора на стол накрывать.

Жюльетта. Уберите щетку; вы ужасная неряха, Евфимия!

Полина (смотря на упавшую щетку). Что за свирепый вид у этой щетки. Настоящее ведьмино помело: облезлая, взъерошенная.

Жюльетта. Это — старая щетка. Нечего издеваться.

Евфимия. Нет, это новая. Из старой весь волос повылазил. Теперь я на нее тряпку наматываю, когда пол на кухне протираю.

Жюльетта. Вы уверены, мадемуазель Роза, что мама не заходила к вам сегодня утром?

Роза. Уверена. Я никуда не отлучалась.

Снова шум на кухне.

Евфимия (накрывая на стол). Должно, чайник опрокинулся.

Часы бьют половину.

Роза. Половина двенадцатого. Мне пора!

Жюльетта. Мадемуазель Роза, что носят в этом году?

Роза. Треуголочки, отделанные цветами, бержерки… они всем к лицу. Я вам покажу, — никак не отличить от парижских. У меня все модели есть. Простите, больше ждать никак не могу: мне пора к заказчице.

Жюльетта. А шляпы-бержерки отделывают кружевом?

Роза. Почему же… если вам нравится… Прощайте. Напомните мамаше прислать мне перья. (Уходит).

Жюльетта, Полина, Евфимия, Бержере.

Бержере (читает адрес на вскрытой бандероли). «Господину Бержере, профессору филологического факультета, город Бурж, Старая улица, 61. Отправитель: издательство Ашетта и компании, Париж». Гранки моего учебника латинской литературы. Надо выправить ошибки набора и мои собственные, — им нет числа. Работа длинная и нудная… Ну вот, с первого же взгляда вижу: три «козла» в одной строке. Ты, Полина, знаешь, что такое «козел»?

Полина. Ну да, папа, опечатка, от которой меняется слово. Это — очень неприятная опечатка.

Бержере. Так вот, здесь одна-единственная буква, а «козел» получился такой страшный, что поверг бы в ужас Амфитриту или Венеру Анадиомену, как сказал бы господин Ру, мой лучший ученик. Он поэт… Пять лет тому назад он имел удовольствие увидеть свои первые стихи напечатанными в журнале, таком же молодом, как и он сам. Но удовольствие было омрачено опечаткой наборщика. Ру описывал волшебницу Титанию, зачаровавшую лесных птиц, деревья, растения, цветы, — и вот в последнем четверостишии он говорит:

У ног ее в экстазе духи.

А наборщик сделал, конечно:

У ног ее в экстазе мухи.

Господин Ру был огорчен до глубины души.

Полина. Бедный господин Ру! Солдатская форма ему не к лицу.

Бержере. Да, совсем не к лицу! Но скоро он снимет мундир. Кажется, завтра кончаются положенные двадцать восемь дней… Хороший был латинист.

Полина. Чем он теперь занят?

Бержере. Пишет в разных журналах и распространяет жирондские вина. (Распечатывает и читает письмо.) Издательство сообщает, что на следующей неделе мне опять пришлют гранки, — ну, теперь я потону в океане бумаги!