Тайна Крикли-холла - Герберт Джеймс

Но ведь что-то его разбудило, в этом Гэйб не сомневался. Шум? Движение? Он всматривался в тени, наполнявшие комнату, во все углы, ища ответа, напряженно и внимательно. Однако, насколько он мог понять, вокруг ничего не было.

Подняв голову над подушкой, Гэйб взглянул в открытую дверь. Но там тоже не на что было смотреть. Гэйб снова опустил голову, но его глаза оставались широко открытыми, и он прислушивался к непрерывному дождю. Конечно, у него выработалась привычка к вечной английской сырости во все времена года, но это было уж слишком. Дождь лил несколько недель, позволяя себе лишь редкие и короткие передышки. Гэйб представил реку, текущую под домом, пробивающую себе дорогу в подземном русле, переполненную водами с верхних вересковых пустошей… Что могла сотворить эта река с фундаментом Крикли-холла за несколько прошедших десятилетий? Как долго камень и цемент смогут противостоять непрерывному напору? Мысль была не слишком решающей.

Гэйб закрыл глаза, желая заснуть, нуждаясь во сне. Крикли-холл не дал той передышки, на которую он надеялся. Его семья не нашла здесь покоя, не сумела спрятаться от страданий. Гэйб моргнул и снова открыл глаза.

В комнате никого не было, но Гэйбу почудилось чье-то присутствие. Он снова всмотрелся в темные углы и опять не нашел никаких поводов для тревоги. Но… он просто чувствовал, как на него кто-то смотрит. Ощущение было жутким, но очень, очень живым. Как будто нечто враждебное наблюдало — нет, изучало Гэйба откуда-то из темноты.

Гэйб еще раз бросил взгляд на открытую дверь. Резкий порыв ветра с силой швырнул дождевые капли на стекла, заставив человека сесть в постели. Черт знает что за ночь! Но это было сущей ерундой в сравнении с ощущением неотрывного взгляда — на него невозможно было не обращать внимания. Спина и шея Гэйба напряглись…

И тут он увидел. Но это мелькнуло сбоку, потому что взгляд Гэйба был направлен в другую сторону. Ему показалось, что по галерее за дверью пролетел маленький обрывок тумана. Как тень. Как белая тень. И теперь кожа на теле Гэйба натянулась, словно он окунулся в глубокий холод. Он вдруг понял, что очень испуган.

Конечно, ему не раз в жизни приходилось испытывать страх, но не такой. Этот страх граничил с ужасом, почти парализовал. Он не находил в себе сил шевельнуться в постели. Но постепенно боязнь чего-то неведомого пробудила гнев на самого себя. Он не был ребенком, он не верил в привидения. Негромко выругавшись, заставил себя сбросить одеяло и направиться к двери. Хотя на Гэйбе и были только футболка и трусы, он слишком разъярился, чтобы ощущать холод, когда шел босиком по деревянному полу. Его спина оставалась напряженной, сжатой ледяными клещами, и он повел плечами, чтобы немного расслабить мышцы. Чьи-то глаза не выпускали его из поля зрения, нечто невидимое находилось в комнате — невидимое, прячущееся, забившееся в темноту, где невозможно это увидеть…

Когда Гэйб подошел к двери, то уловил какой-то дурной запах, смешанный с легким привкусом… чего? Мыла? Но не хорошего туалетного мыла. Однако невесть откуда возникшие запахи, видимо, никак не были связаны с тем, что мелькнуло мимо двери мгновение-другое назад, потому что на галерее воздух оставался чистым. Вонью тянуло откуда-то сзади, из комнаты. За дверью Гэйб чуть задержался и тут же снова увидел клочок тумана — в верхней части лестницы. Светлое пятнышко медлило, будто поджидало Гэйба. Глупая мысль, уж это точно, но отделаться от нее Гэйб почему-то никак не мог.

Гэйб помнил о расплывчатых светлых пятнах, о которых говорила Лорен, и то неопределенное, недавно промелькнувшее мимо двери спальни, и в его уме снова возникло определение дочери: белая тень. Пятно на лестнице выглядело именно так.

Когда Гэйб сделал осторожный шаг в сторону неподвижно замершего клочка тумана, тот сразу шевельнулся и тронулся с места. Гэйб напряженно всматривался через балюстраду, чтобы понять, куда направляется туман. Свет, горевший на галерее, лишь чуть-чуть рассеивал унылый мрак, заливавший огромный холл внизу. Комната выглядела как затененная арена, наполненная черными и густо-серыми тенями, среди которых могло прятаться что угодно. Но клочок тумана, спускавшийся вниз, выделялся, как будто светился изнутри.

Любопытство охватило Гэйба, приглушив даже тревогу. Он направился к лестнице, стараясь ступать как можно тише, особенно когда проходил мимо комнаты, где спали жена и дочери. Он бы, конечно, предпочел захватить с собой фонарь, оставленный на столике рядом с кроватью, но не захотел рисковать — он ведь мог разбудить Эву или одну из девочек, а они более чем заслужили хотя бы одну ночь спокойного сна. Добравшись до лестницы, Гэйб снова приостановился, изучая взглядом пространство внизу.

Когда глаза приспособились к скудному освещению, он обнаружил, что белая тень плывет через холл к двери подвала.

Гэйб быстро спустился по лестнице, одной рукой придерживаясь за перила, — его чувства обострились, страх отступал перед напором адреналиновой бури. Гэйб еще раз помедлил на площадке, где лестница поворачивала, и тут же ощутил босыми ногами влагу. Он стоял в луже воды.

Дождь колотил в высокое окно, и ничего удивительного не было в том, что вода просочилась сквозь неплотно подогнанные рамы. Но пока Гэйб стоял на площадке, чувство, что за ним наблюдают, усилилось настолько, что он оглянулся и внимательно осмотрел лестницу и галерею за своей спиной. Там ничего не было. По крайней мере ничего заметного.

Не страшась стать добычей чего-то невидимого, Гэйб миновал оставшиеся ступени и пошел по каменным плиткам к двери подвала, расположенной в другом конце холла. Несмотря на все опасения, Гэйб чувствовал, что просто должен последовать за этим клочком тумана, за этой тенью. О сопротивлении не было и речи, словно его манили, соблазняли… И Гэйб, на минутку отставив рассудок в сторону, позволил вести себя.

Он наступил еще на несколько лужиц воды, но почти не заметил этого, потому что напряженно следил за клочком тумана, шагая в темноте, — света, горевшего на галерее, было не достаточно, чтобы толком освещать путь. Гэйбу очень хотелось шагнуть к кухонной двери и нажать на выключатель, находившийся там, — но если бы загорелась люстра под высоким потолком, она почти наверняка разбудила бы домочадцев, ведь дверь в спальню осталась открыта, а Гэйб по-прежнему не хотел тревожить жену и девочек, в особенности Лорен.

Гэйбу оставалось лишь всматриваться в плотную черноту за открытой дверью подвала, и, пока он туда смотрел, белая тень проскользнула сквозь дверь и исчезла внизу. Не желая полностью терять клочок тумана из виду, Гэйб прибавил шагу, и теперь его босые ноги шлепали по сухим камням. На ходу Гэйб снова оглянулся, как будто желая застать врасплох того, кто наблюдал за ним, но ни на лестнице, ни на галерее вверху никого не было. Точнее — никого видимого. И все равно Гэйба не оставляло ощущение пристального взгляда, хотя вонь разложения и дешевого мыла осталась позади.

Когда Гэйб подошел к двери подвала, которая, как он отлично помнил, была в очередной раз заперта на замок перед тем, как все отправились спать, до него донесся другой запах. Пахло сыростью и плесенью, паутиной и пылью. Гэйб услышал торопливый шум реки под домом — звук несся из колодца. Гэйб осторожно всмотрелся в открытую дверь.

Хотя темнота внизу, где кончалась лестница, стояла совершенно непроницаемая, он все же заметил светловатое пятно, движущееся в черном пространстве. Гэйб протянул руку к выключателю, и над узкой лесенкой вспыхнула голая низковольтная лампочка, покрытая паутиной и копотью. Дорога вниз выглядела весьма непривлекательной, потому что тьма в подвале не рассеялась, наоборот, она, казалось, поглощала свет сразу за последней ступенькой, как некая угрожающая мрачная стихия.

Не давая себе времени на раздумья, инженер начал спускаться вниз, одной рукой придерживаясь за стену. Вскоре он стоял на нижней ступеньке, а перед ним простиралась чернильная темнота. С трудом дыша в спертом воздухе, Гэйб шагнул к правой стене, нащупывая пальцами нижний выключатель. Найдя его, он включил свет — как раз вовремя, чтобы заметить смутную белую тень, проплывшую над круглой стенкой колодца и исчезнувшую внутри.