Тайна Крикли-холла - Герберт Джеймс

Гэйб быстро пробежал глазами статью:

«Серафина, двенадцати лет, и Квентин Блэйни, четырнадцати лет, во время посещения (посещения?!) старого особняка, именуемого Крикли-холл, что расположен неподалеку от прибрежной деревушки Холлоу-Бэй, столкнулись с призраком обнаженного мужчины… дом был залит водой, вода была везде… другой призрак в подвале… его не видели отчетливо, но знали, что он там..»

Гэйб вспомнил прошлую ночь и страх, который испытал сам, потому что ему казалось: в подвале кроме него самого есть нечто, невидимое и угрожающее… При свете дня он сам удивлялся собственной впечатлительности, гадая, не был ли шум, услышанный им, игрой собственного воображения, заставившего подумать, что он в подвале не один. Но он ведь действительно пошел за клочком тумана вниз по лестнице, за чем-то, что он назвал «белой тенью», так что ясе произошло?

Селия Тревеллик все еще выговаривала ему, убеждая предоставить мертвым покоиться в мире, не губить чье-то там доброе имя, распространяя безобразные слухи, и потворствовать желтой прессе, обожающей злобную ложь, — но Гэйб не слушал ее. Он читал дальше:

«Миссис Эва Калег и ее муж Габриэль… недавно арендовавшие поместье… не подтверждают, но и не отрицают факта, что Крикли-холл населен призраками… была вызвана полиция для проведения расследования… две юные дочери, Лаура и Келли…»

Уж конечно, Эва не рассказывала ничего такого репортеру?

— Вы меня слушаете, мистер Калег? — Лицо жены викария пылало негодованием, на ее левом виске отчетливо билась голубая жилка.

— Меня в тот момент не было дома, — решительным тоном произнес Гэйб, — но уверен, моя жена не могла рассказать репортеру ничего подобного. Она просто захлопнула дверь у него перед носом.

— Ну так они узнали все это откуда-то еще!

— Да, скорее всего, от тех двух ребят, что вломились в наш дом. Но погодите, я чего-то не понял… Почему, собственно, вы обвиняете нас в том, чего мы не делали?

На мгновение-другое леди, казалось, лишилась дара речи, но вскоре опомнилась.

— Да потому, что вы здесь чужие, а из-за вас снова поползли эти шепотки и слухи о прошлых событиях, но это все неправда! Вы пятнаете репутацию хороших людей, которые не могут постоять за себя!

— Чью именно?

— Не важно! Просто прекратите всю эту ерунду насчет призраков в Крикли-холле!

— Прежде всего, леди, мы ничего не начинали. Вы думаете, нам хочется, чтобы всякие чокнутые вертелись у наших дверей и просили, чтобы им показали привидение? У нас есть дела и поинтереснее. А теперь извините меня, я вернусь в дом и как раз займусь одним из таких дел.

Он начал было закрывать дверь, но жена викария сунула руку в щель.

— Вы понимаете, что я могу пожаловаться владельцу дома? — взбешенно прошипела она. — Мой муж очень хорошо знаком с управляющим этим поместьем, мистером Грэйнджером. Мы можем добиться того, что вам откажут в аренде!

— Это вы так шутите?

— Уверяю вас, это не шутка! Люди, причиняющие другим неприятности, вправе ожидать ответных шагов.

Гэйб начал всерьез закипать.

— Желаю удачи, миссис Тревеллик, — сказал он ровным голосом, сдерживаясь изо всех сил. — И шли бы вы ко всем чертям!

Он с силой захлопнул дверь, и последнее, что мелькнуло перед его глазами, выглядело по крайней мере утешительно: взбешенная женщина застыла на месте, выпучив глаза и разинув рот. Гэйб не сомневался: если бы он дал ей хоть малейший шанс, она бы попыталась проткнуть его своим длинным зонтиком.

Он обернулся и увидел стоявшую у кухонной двери Эву, она явно не хотела вмешиваться в столкновение. Сообразив, что до сих пор держит в руке газету, Гэйб протянул ее жене.

— На пятой странице отличный снимок! — сказал он.

Эва взяла газету и быстро нашла нужную страницу.

— О боже! — выдохнула она, увидев фотографию и заголовок статьи, и пробежала глазами написанное, то и дело покачивая головой — Этот репортер сделал вид, будто я дала ему подробное интервью и наверняка знаю — в Крикли-холле масса привидений. Клянусь, Гэйб, я ничего подобного не говорила!

— Конечно, милая, я знаю. — Он передернул плечами, как будто желая забыть о статье.

— Я отказалась говорить с ним. А фотограф успел сделать снимок до того, как я захлопнула дверь.

— Не беспокойся. С такими все равно ничего не поделаешь. Они сочиняют свои истории, чтобы хоть чем-то заполнить страницы.

— Тогда почему миссис Тревеллик так разозлилась?

— Ух! Ты слышала?

— По большей части.

— Ты хорошо сделала, что не вмешалась. Она просто чокнутая.

Они вместе вернулись в кухню, и Эва все еще изучала статью.

— Похоже на то, что Серафина и ее братец наслаждаются вниманием прессы, — заметила она, поверх газеты посмотрев на Гэйба. — И наверняка разочарованы, что их фотографий тут нет.

Перси вопросительно посмотрел на Гэйба и Эву.

— К вам жена викария приходила?

— Именно она, Перси, — ответил Гэйб. — Селия Тревеллик. Но я так и не понял, из-за чего она взбесилась. Болтала что-то про ожившие слухи. И насчет вреда для местной общины.

— Да я ее и отсюда слышал. Вот и малышка вроде как встревожилась. — Старый садовник улыбнулся Келли, таращившей глаза на родителей.

— Все в порядке, солнышко, — сказал дочери Гэйб. — Гневная леди уже ушла.

Получив такое заверение, Келли вернулась к своей картинке и высунула от усердия кончик языка, изображая дерево рядом с желто-фиолетовой лошадью.

Гэйб показал на развернутую газету в руках жены.

— Я вообще не понимаю, при чем тут она. Это нам следовало бы расстраиваться. Репортер использовал фотографию Эвы без ее разрешения, выставил напоказ наш дом…

— Да еще и сообщил всем наш адрес, — вставила Эва. — Я только надеюсь, нам не придется теперь иметь дело с бродягами и чудаками, желающими посмотреть на нас. Но не понимаю, чем так расстроена миссис Тревеллик.

Перси, выпятив вперед челюсть, почесал шею.

— Жена викария — важная персона в Холлоу-Бэй, — сообщил он. — Она и в церковном совете состоит, и в разных комитетах, и в женской организации. А ее семья очень известная, это часть местной истории.

— Вот как? — рассеянно произнес Гэйб, все еще не понимая, почему глупая газетная статья вызвала у жены викария такой гнев.

Перси кивнул.

— Кроме того, ее муж станет когда-нибудь епископом, так что репутация для нее имеет большое значение.

— Но при чем тут все это? — Гэйб ткнул пальцем в газету, которую Эва наконец сложила и бросила на стол.

— Да ведь в наших краях скандалы никогда по-настоящему не затихают. Слухи не умирают, а дурная слава тянется из поколения в поколение.

Гэйб пожал плечами.

— Я все равно не понимаю.

— Ее дед был викарием в Холлоу-Бэй во время войны и задолго до нее.

— И что?

— Он был большим другом Августуса Криббена. Защищал его, восхищался Криббеном за его благочестие и дисциплинированность. Именно этот викарий, Россбриджер, первым рекомендовал Августуса Криббена на должность опекуна. Давно был с ним знаком, видите ли. Не то чтобы они были друзьями, но просто очень уважали друг друга.

Эва ужаснулась:

— Но Криббен чудовищно обращался с эвакуированными детьми! Вы же сами говорили нам об этом, и это видно из тех записей, что нашел Гэйб!

— Да, но тогда-то об этом никто не знал. Никто, кроме Нэнси, конечно, а она ничего не могла изменить.

Гэйб уселся к столу, мимоходом улыбнувшись Келли, когда та посмотрела на него, и сказал, обращаясь к Перси:

— Но какое отношение имеет ко всему этому внучка Россбриджера, да еще спустя так много лет?

— Да я ведь сказал уже, это часть ее семейной истории… темная часть. Она не хочет все это снова раскапывать… это может замарать доброе имя и ее, и викария.

— Это глупо. Какое все это может иметь значение теперь? Это же в прошлом!

— Ну я же говорил, в наших краях семейная история — важная штука, особенно если вы такой заметный член общины, как Тревеллик, да еще если вы хотите, чтобы ваш муж стал епископом.