Опаленная колыбель - Иван Тропов

— Анна, — Дымок тревожно лопочет, — он жив?

А Анна пульс на шее у Линского щупает — и бледнеет.

— У него нет пульса… — говорит тихо.

Дымочек осунулся. Но упрямо головой мотает — не хочет верить, что Линский умер.

Хватает Линского за руку и сам проверяет.

И слезы у него на глазах наворачиваются.

— Серж, — бормочет, — он…

— Подбери сопли, Дымок, — говорю. — Руку-то его отпусти. Ему сейчас от твоих признательных пожатий ни жарко ни холодно. Лучше лицом его займись.

— Серж! Как ты можешь! — Дымок заводится. — Он умер! У него нет пульса! Иглы были боевые!

Но уж лучше пусть заводится. Если его сейчас без проблем оставить, обязательно истерика начнется. Такой шок только что пережил… И сами еле спаслись, и пятерых таможенников положили, причем двоих точно насмерть…

Я и сам того и гляди чего-нибудь отколю! Опасность прошла — а непережженного адреналина в крови не мерено. И как-то отвлечься обязательно надо, чтобы с ума не сходить. Уж лучше легкая пикировка!

— Не блажи, Дымочек, — говорю. — Пульс у него есть. Только редкий и слабый.

— Серж, у него нет пульса… Нет… Проверь сам…

— И не собираюсь, — ухмыляюсь. — Ты лучше на оперение игл в его пиджачке глянь, оптимист.

Из груди у Линского десяток игл торчит. И кончики у них желтые. Стандартная маркировка для игл с легким парализатором на четыре минуты.

Вытаскивает Дымок одну иглу с опаской, кончиками пальцев ее держа — никогда игл от станнера не видел, что ли? У них механизм впрыска в самом кончике ударной части. А после попадания они и вовсе безвредны.

— Так он оживет?… — бормочет с надеждой.

— Считай иглы, — говорю.

— Двенадцать.

— Засекай: через семь минут оживет.

Косится Дымок на меня подозрительно. Потом на секундомер на пульте. Наконец начинает Анне помогать Линского в порядок приводить.

Я тоже на секундомер на пульте смотрю…

Дымок, похоже, решил, что все — сбежали мы из Империи. Но ему простительно — он первый раз с симулятором флаеров разбирался в ту ночь, когда мы из Ангарска сбегали. Да и то, только с управлением разбирался…

А я флаеры получше знаю. И потому даже с Линским им не помогаю, а все на гравидетектор да на секундомер кошусь.

Через четыре минуты вслед за нами тяжелые флаеры из московского туннеля так и посыпались. Выпархивают три десятка девяностых «Скатов» — и все за нами.

— Отлетались, Дымочек, — говорю.

Быстро. Слишком быстро исбисты в погоню вышли. Нам бы еще хотя бы пару минут форы… А так — никаких шансов. Не уйдем мы от них.

Дымочек тоже на гравидетектор покосился — и головой качает с умным видом.

— Нет, Серж, — говорит уверенно, — Они не успеют нас перехватить.

— Хорошо уверен, Дымочек? — говорю. — Спорим на твою пайку за первый день заключения?

Набычивается братишка.

— Серж, они нас не догонят! — говорит уверенно. — Считай сам. До границы Конфедерации пять тысяч кмов. Мы идем на четырех звуках и будем на границе через час, и за это время они не успеют нас догнать. А на границе нас встретит один из патрулей конфедералов. Уверен, имперцы не рискнут сунуться на территорию Конфедерации. А даже если и ввяжутся в бой с патрулем, бой задержит их еще на какое-то время. В любом случае, мы успеем добраться до ближайшего города Конфедерации и укрыться там.

— Все верно, Дымочек, — говорю. — Почти.

— Почему — почти? — Дымок хмурится.

— Потому, — говорю, — что до границы Конфедерации мы дойти не успеем. Раньше нас нагонят.

— Не успеют, Серж, — Дымок головой мотает. — Максимум, что они могут выжать из своих машин, это четыре и две десятых звука. Иначе их флаеры развалятся раньше, чем они нас догонят. Но на четырех и двух звуках имперцы не смогут нагнать нас раньше чем за час. А за это время мы успеем добраться до границы Конфедерации.

— Ну-ну, Дымочек… — усмехаюсь. — Жаль тебя разочаровывать, но кто тебе сказал, что они пойдут на четырех и двух? Они пойдут на четырех с половиной. И догонят нас через полчаса.

— Серж, — Дымок говорит спесиво. — Я прекрасно изучил характеристики девяностых «Скатов», еще когда мы были в Ангарске. На четырех с половиной звуках в нижних слоях атмосферы девяностый «Скат» может выдержать не больше пяти минут. Потом его корпус лопнет. Если не веришь, посмотри в справочнике. В базе данных нашей «Гарпии» он есть.

И подбородок задирает.

— Ты лучше на гравидетектор внимательнее посмотри, философ доморощенный, — говорю.

Обиделся Дымок. Но на гравидетектор взглянул.

И всю спесь с него мигом сдуло. Вместе со здоровым румянцем…

Прав Дымок, для одного девяностого «Ската» максимальная маршевая четыре и две десятых.

Да только имперских флаеров за нами не один, а три десятка. И летят они не абы как, а в одну колонну. И не просто в колонну — а почти впритык друг за другом. То есть натурально впритык — буквально через метр друг за другом. На гравидетекторе они пока даже не разрешаются — только по суммарной мощности гравов и можно посчитать, сколько там флаеров.

Раньше, еще до Конфликта, гоночные машины это тоже использовали — слипстрим называется. Но на наземных машинах слипстир просто детский лепет. Там скорости и до трети звука не дотягивали — какой тут, к черту, слипстим! И использовали его там не для того, чтобы корпуса машин жалеть, а из-за малой мощности двигателей и для меньшего расхода горючего.

На флаерах — совсем другое дело. Первая машина принимает на себя напор воздуха. На четырех звуках воздух флаер не обтекает, а отлетает от корпуса, как взрывная волна. Потом, за флаером, воздух смыкается — но не сразу, а со скоростью звука. А сам флаер идет на четырех с лишним звуках. Вот и получается, что след за флаером — конус почти чистого вакуума. И на те флаеры, которые идут впритык за первой машиной, давление воздуха гораздо меньше. На некоторые — вообще почти никакого. Словно в открытом космосе идут. И корпуса у них от трения о воздух почти не греются.

У первого-то флаера, конечно, корпус греется без всяких скидок, на полагающиеся четыре с половиной звука — но флаеры раз в несколько секунд меняют ведущего. Первый флаер отваливается в сторону, чуть снизив скорость, и пристраивается в хвост колонны. Там отсиживается, пока колонну по очереди ведут остальные флаеры. И когда снова его очередь приходит, корпус у него уже в норме. Вот и получается, что максимальная маршевая скорость у колонны флаеров выше, чем у одного.

И с нашими четырьмя минутами форы они нас нагонят на полпути к границе Конфедерации. И ничего нельзя сделать…

Ну, почти ничего…

Анна мне в глаза заглядывает.

— Все, Серж? — со слезами шепчет.

Обнимаю я ее крепче — а что сказать? Ври — не ври, а правда как на ладони… Только и остается, что поцеловать. В последний раз…

Двадцать минут пролетели — словно и не было.

Только мы с Анной и были во всем мире…

Ну, еще где-то на самом краю Линский в себя приходил. Сначала охал-ахал, потом радовался, что все-таки вырвались. Потом Дымок ему гравидетекторы показал и все объяснил…

Но это все где-то далеко было.

И вдруг — чувствую, кто-то в бок толкает. Нагло так.

— Эй, хватит вам! — Дымок пристает. — Нашли время!

Вот сволоченок малолетний… последние минуты вместе — и те отобрал.

— Что, уже в коробочку берут? — говорю.

И вдруг вижу — Дымок вовсе не испуганный. Да и Линский не грустный, хоть лицо в сплошных кровоподтеках и тридцать имперских «Скатов» нас нагоняют.

— Смотри! — Дымок довольно на пульт указывает.

Мы идем на четырех звуках, и вокруг нашей «Гарпии» тонкий слой плазмы — так что все электромагнитные детекторы бесполезны. Ни вида с внешних камер, ни радиоконтактов. Только гравидетектор что-то и показывают.

До имперцев уже меньше тридцати кмов осталось — это три минуты погони. А потом — все…

— Да не они, Серж! — Дымок говорит возбужденно. — Вот!

И в другой экран гравидитектора тычет.

С противоположной стороны, в четырехстах кмах впереди нас, еще одна колонна флаеров проявилась. Тоже на слипстриме идут. Прямо на нас, на четырех с половиной звуках еще двадцать пять флаеров несутся.

Не знаю, чего братишка в этом радостного нашел. Чем его вторая имперская колонна обрадовала? Нам и одной хватило бы — через три минуты нагонит, и привет… До границы с Конфедерацией еще пара тысяч кмов. Никто нам не поможет. А теперь еще одна колонна…

— Серж, посмотри на спектр! — Дымок говорит.

Да толку-то… Но смотрю на спектр, раз уж ему так хочется.

И только рот разеваю.

— Так это… — бормочу.

— Да! — Дымок радостно восклицает.

По спектру гравитационных волн от двигателей этих флаеров выходит, что это сто первые «Скаты». Но в Империи их не производят. Заводы для их производства есть только в городах Конфедерации и четырех городах в нейтральных территориях — потому-то император так и давит на Иркутск с нашим Ангарском, что хочет сам сто первые «Скаты» производить, а не только из нейтральных городов по штучке импортировать.