Легионер. Книга вторая - Вячеслав Александрович Каликинский

– А взрыв на греческой шхуне? К нему-то Вапсаранаи вовсе не имеет никакого отношения, – робко возразил Лауден. – Шкипер утверждает, что взрыв – дело рук русского тайного агента. И что в багаже этого русского, уже после пожара, он обнаружил неиспользованные компоненты взрывчатки.

– После пожара? А вот я в этом вовсе не уверен, Лауден! Скорее всего, этот греческий прохвост сунул свой синий нос в багаж пассажира, едва тот успел сойти на берег! И нашел там какую-то пакость, которая и взорвалась от неумелого обращения. Этот грек – тот еще фрукт, вспомните только его рожу! Нужно быть ослом, чтобы не заметить такого. Вы взяли, кстати, у шкипера официальные показания относительно взрыва и пожара? Не удивлюсь, если все это устроил он сам – чтобы скрыть следы своих грязных плутней.

– Так точно, взял, господин главный констебль! Мой рапорт случаю, письменные показания хозяина гостиницы и пояснения доктора Брэда, производившего исследование трупа иностранца, допрос шкипера «Клеопатры», а также перечень вещей и предметов из багажа подозрительного пассажира шхуны – должным образом оформлены и представлены вам во-он в той папке, – Лауден, не смея пошевелиться, указал на папку глазами. – К бумагам я осмелился приложить и документы иностранца – как из его багажа, оставшегося на шхуне, так и из гостиницы. Весьма любопытный набор, осмелюсь доложить, господин главный констебль!

– Вот как? – презрительно осведомился главный констебль, брезгливо берясь за папку. – Вы что-то там предполагаете, что-то думаете – или полагаете, что действительно способны думать? Делать какие-то, даже элементарные выводы вам просто не свойственно, Лауден! Что ж, поглядим…

Голдсмит раскрыл папку и мельком проглядел бумаги, скептически фыркая над каждым листом и багровея от злости все больше и больше. Накал страстей вовремя снизило появление в кабинете письмоводителя Смолла с графином свежей холодной воды. Главный констебль с жадностью выпил сразу два полных стакана, перевел дыхание и несколько остыл. Осушив лицо с помощью нового платка, он слабым жестом услал топтавшегося в ожидании дальнейших указаний письмоводителя и милостиво кивнул Лаудену:

– Можете сесть и не маячить у меня перед глазами, Лауден. Кстати, какой у вас все же отвратительный почерк, господин детектив! Я и половины нацарапанного вами не могу разобрать – ну-ка, Лауден, изложите-ка события своими словами!

– Слушаюсь! Итак, господин главный констебль, третьего дня, как вам известно, хозяин китайской гостиницы Ван Ши Де сообщил в полицию о прискорбном происшествии – убийстве поселившегося у него в тот день некоего иностранца, записавшегося в книгу под именем Мюллер. Позднее я отобрал у китайца официальные показания. Ван Ши Де утверждает, что Мюллер, поселившись в гостинице, заказал в соседней ресторации обед и заодно попросил поскорее свести его с каким-нибудь местным ловким субъектом, хорошо знающим обитателей Сингапура. Он хотел навести справки о человеке, известном у нас по прозвищу Сумасшедший Ганс. Ван Ши Де послал за Вапсаранаи, предупредив все же гостя о скандальной репутации этого субъекта. Однако приезжего это не остановило, и он через хозяина пригласил Вапсаранаи к обеду. Последний явился, как вам уже известно, господин главный констебль, в сопровождении двух слуг-малайцев. Пока Мюллер и Вапсаранаи о чем-то договаривались в ресторане, эти малайцы потихоньку проникли в комнату постояльца и начали рыться в его багаже. Между нами говоря, господин старший констебль, я уверен, что послал своих слуг пошарить у Мюллера в багаже сам Вапсаранаи!

– «Между нами»? – презрительно фыркнул главный констебль. – «Между нами», Лауден? Это вполне очевидный вывод, и не сделать его мог только конченный идиот. Разумеется, малайцы и шагу без приказа Вапсаранаи не сделали бы!

Лауден хрипло откашлялся и с надеждой поглядел на запотевший в лохани со льдом графин. Ему так хотелось пить, что он готов был придушить своего начальника, которому мучения детектива доставляли явное удовольствие. Предлагать подчиненному утолить жажду этот старый негодяй явно и в мыслях не держал… Подавив раздражение, Лауден продолжил:

– Виноват, господин главный констебль! Итак, Мюллер, что-то заподозрив, решил вернуться в свой номер, и застал там прихвостней индийского полукровки. Итогом стычки стал малайский нож, который один из негодяев воткнул ему в бок. К этому времени в номер подоспели Ван Ши Де с гостиничной обслугой и Вапсаранаи, который тут же, якобы в порыве гнева, застрелил своих слуг…

– И таким образом спрятал концы в воду! – понимающе скривил губы Голдсмит. – Продолжайте, Лауден!

– Хозяин гостиницы вызвал доктора Брэда и послал за полицией, предложив Вапсаранаи до нашего появления не уходить. Что тот с величайшей неохотой и исполнил – понимая, что его уход может быть расценен полицией как весьма подозрительное обстоятельство. Между прочим, Ван Ши Де уверяет, что Вапсаранаи хотел было самолично до прихода доктора вынуть из раны Мюллера тот злополучный нож, и только настойчивость китайца не дала ему это сделать. Китаец, понимающий в этом деле, уверяет, что Мюллер в этом случае умер бы сразу. И не сказал бы даже той малости, которую успел сообщить доктору и полиции.

– И что же рассказал о Мюллере сам этот полукровка? О поручении, который тот хотел ему дать?

– Он утверждает, что почти ничего. Что Мюллера он ранее не знал, а тот, пригласив его, представился поверенным по какому-то делу о наследстве и говорил в основном намеками. И что успел назвать Вапсаранаи только имя этого Сумасшедшего Ганса, о котором ему, якобы, и поручено было навести справки. А, между тем, сам Мюллер…

– Погодите, Лауден! – поморщился главный констебль и залпом выпил третий стакан воды. – Погодите, что вы скачете, словно заяц! Излагайте последовательно. Итак, Сумасшедший Ганс. Вам удалось выяснить об этом субъекте что-нибудь новенькое?

– Ничего криминального, господин главный констебль! Ганс Берг является едва ли не самым старым обитателем нашей колонии. Говорят, что здесь жили и его предки по мужской линии. Он немец, хотя присутствие в его жилах китайской крови видно и невооруженным взглядом. Много лет назад Берг уехал было отсюда на родину, в Германию. Но, судя по всему, сумел добраться только до Индии. Прожил там несколько лет, завел свое мануфактурное дело в Бомбее, но потом вернулся в Сингапур. Господин со странностями: нелюдим, со своими соотечественниками почти не общается – как, впрочем, и с другими европейцами нашей колонии. В совершенстве знает несколько китайских наречий, однако, вознамерившись в свое время жениться, невесту, как говорят, искал только немецких кровей. Прозвище Сумасшедшего закрепилось за ним после того, как он взял в привычку встречать заходящие в нашу гавань корабли с каторжниками и одаривать мелкими гостинцами арестантов. Сначала это были