Полное собрание сочинений. Том 5. Мощеные реки - Василий Песков
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Холодно. Ой, как холодно и неуютно в зимней пустыне! Волнистый песок сзади и впереди. Можно предположить: в раннее лето тут что-нибудь расцветает. Но какую еду находит отара теперь в холодных песках? Верблюды что-то жуют, скалят старые желтые зубы. Козлы забрались на бархан и уже обследуют вертолет, уже один поставил передние ноги на колесо, но, видно, почуял запах бензина – фыркнул и попятился к овцам. Все улыбнулись – и мы с пилотом, и два молодых пастуха. Показалось даже: и старый-старый пастух спрятал улыбку за рукавом дрянной одежды.
Держим руки над огоньком. Жарко горит саксаул, в помятой закопченной посуде что-то забулькало. Старик достал из мешка большую, с городской зонтик, лепешку. Разломил всем поровну. В холодных песках эта лепешка и обжигающий губы зеленый чай едва ли не самая главная радость…
Молчим. Я знаю по-туркменски только «салам». Почти столько же старый пастух знает по-русски. Но чай и лепешка все-таки помогают нам кое-что узнать друг о друге. Я сумел объяснить, что прилетел из Москвы. И понял, в свою очередь: старик уже двадцать лет водит в пустыне отару, и что сын его Ходжа Гульдыев убит во время войны около города Орши. Старик достал вторую лепешку. И еще налил чаю. Я думаю, даже очень словоохотливых пустыня располагает к сдержанности. Но молчание это – неслышный разговор между сидящими у костра. За эти тридцать минут я понял: кусок лепешки и кружка чаю в пустыне – не то же самое, что чай в городском доме. И два сдержанных слова в пустыне значат гораздо больше, чем те же слова под крышей…
Из-за бархана показался человек с двумя верблюдами. Уздечка заднего была привязана к хвосту переднего. Откуда и как он пришел? Несомненно, его привлек вертолет. Он провел флегматичных верблюдов в трех шагах от машины и сам даже не взглянул на нее. Младший из пастухов, глядя на процессию, засмеялся. Все засмеялись – горбатый вертолет чем-то неуловимым похож на верблюдов. Сходство понравилось даже старому пастуху. И я первый раз увидел его улыбку…
Мы попрощались, поднялись и, забираясь вверх, сделали круг. Восемь верблюдов, отара, колодец с рощицей саксаула, четверо людей у огня. Старик сидел, а молодые стояли с поднятыми кверху руками.
Мы улетали к аэродрому. Внизу проплывали бугры песка. Один только раз увидели человека. Он вел по барханам навьюченного верблюда. Я оглянулся: направление – точно к отаре. Может, вести какие-нибудь шли к пастухам, может, просто чай, спички и соль…
Фото автора. Кызылкумы. 13 января 1967 г.Ровесник Рима
Вы знаете эту постройку. Я, когда увидел ее, испытал странное чувство. Казалось, родившись, я уже знал, что она есть…
В солнечный, хороший день пролетаем над Регистаном. Голубые постройки похожи на старый корабль, приплывший издалека-издалека и ставший на якорь среди домиков и суетливых лодок-автомобилей. Матросов давным-давно уже нет, а корабль живет. Странные палубы, трубы, голубая обшивка бортов… Ничто не берет эту обшивку. Дождей почти нет в Самарканде. А лучи солнца вдребезги разбиваются о глазурную синеву…
Город спешит своими дорогами. Но каждый день с утра на этой площади собираются приезжие люди. Не удивляйтесь, если услышите тут разговор по-французски, если гость назовется жителем Лондона, Праги, Ростова, Семипалатинска, Гомеля. Везде на земле живут любопытные люди, для которых минута перед этими приплывшими из веков «кораблями» – одна из радостей жизни. Я был вон там, возле крайнего минарета, разглядывал сотканные из плиток голубовато-зеленые стены. Пять веков простоявшие минареты чуть покосились, один из них грозил упасть. Его выпрямляют…
Регистан – первое место, куда направляется приехавший в Самарканд. Но это только начало встречи с удивительным городом. Прежде чем пройтись по нему пешком, давайте рассмотрим сверху, что там дальше, за Регистаном.
За площадью, в садике – чайхана. Два деревянных столба, изукрашенные резчиком и червоточиной, подпирают крышу входа. Прямо на улице жарятся шашлыки, в огромном котле закипает шурпа. Синий пахучий дым стелется между деревьями у чайханы. А далее, за коробками новых домов, – древний жилой Самарканд. Дома с плоскими крышами прилипли друг к другу. Кажется, ступи на одну крышу – и пошел, весь город по крышам перебежишь. Улицы извилисты, с тупиками – идешь неизвестно куда.
Минутах в тридцати ходьбы от площади видишь вдруг над деревьями и домами огромный голубой купол. Сразу вспоминаешь когда-то прочитанное: «Если исчезнет небо – купол Гур-и-Эмира заменит его». Почему-то замедляешь шаг, и твой разговор со спутником становится тише. Ты, может быть, и не знаешь еще, что под синим ребристым шаром лежат кости знаменитого Тамерлана. Но древние архитекторы знали, что делали, – ты совсем умолкаешь, и рука тянется к шапке.
Лежит под куполом тот самый Тимур, почитавший Самарканд единственной столицей земли. Все делалось для ее украшения. Лучшие мастера, свои и пленные, возводили арки, минареты и купола, не растерявшие по векам ни капли голубизны. Варвар из варваров, Тамерлан «у себя дома» был мудрым правителем. Мудрыми были его законы и государственное устройство. Гробницу Тамерлан построил для праха в походе умершего внука. Но тут нашлось место и для самого хромого завоевателя. Кости его лежат теперь под нефритовой глыбой. Перед прошлой войной любопытные археологи приподняли нефрит и увидели гроб из тутовника. Почему-то решено было заменить деревянный гроб металлическим… Электрическая лампочка висит в подземелье над могилой Тимура. Английская туристка вежливо просит: «Нельзя ли лампочку посильнее, чтобы снять на цветную пленку». Воробьи дерутся на куполе. Ребятишки-узбеки играют в прятки между камнями и нишами усыпальницы. Ты стоишь под аркой у входа, собираешься с мыслями и вдруг слышишь обращенное к тебе дружеское покашливание:
– А Тамерлан был не дурак… – бородатый благообразный узбек расположен поговорить.
Соглашаюсь, что «не дурак».
– Он знал, где выбрать столицу…
Старик берется провести гостя по городу и рассказать, «чего в путеводителе не написано».
Биби-ханым.
Шах-и-Зинда – «город мертвых».
Путеводитель – штука редкая у нас в городах, и я не сразу сумел проверить, что написано и чего не написано. Когда проверил, оказалось: бородатый гид-частник добросовестно пересказывал книжку. Но это была живая речь, со вздохами, с восклицаниями, с сидением на теплых камнях. Я узнал: в Самарканде сегодня 250 тысяч жителей. Город – один из самых древних на всей земле, ровесник Рима, Афин, Вавилона. Ташкент – совсем недавняя столица Узбекистана. Столицей был Самарканд. Узнал я, сколько нынешний город строит домов, сколько дает вина, чая, химических удобрений, разного рода киноаппаратов и запасных частей для сельских машин. Старик всю продукцию умело сравнил с 1913 годом. И получилось: продукция выросла в сто восемь раз. Я заподозрил ошибку, но потом убедился: в сто восемь раз! – старик избегал конфликтов с путеводителем…
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});