Полное собрание сочинений. Том 5. Мощеные реки - Василий Песков

Два слова о пульсе, о духе города. Новый человек, да еще и за день всего, конечно, успеет разглядеть только фасады многочисленных институтов. Но даже и за день можно почувствовать: в городе живут интересные, веселые люди. Эти люди дали красивой гостинице нестандартное название: «Золотая долина». Городской клуб они назвали: «Под интегралом». Клубом управляют министры и президент. И это именно клуб, а не заведение, где только «слушают лекции и танцуют». Тут каждый находит себе друзей по увлечениям и характеру. Тут спорят по самым жгучим и острым проблемам, а на веселом вечере, выбирая «Мисс интеграл», вдруг обнаруживают: одна из претенденток – переодетый девушкой парень. Тут собирается «Вавилон» – клуб изучающих иностранные языки. Проба литературных сил проходит под вывеской «КГП» – Клуб Гусиного Пера. Клуб «Сигма» принимает только серьезно знающих и любящих киноискусство. Принимают по особому испытанию. Случается, проходит студент и не проходит заслуженный академик… Представьте себе сапоги на высоком столбе. На старых ярмарках этот приз долго не попадал в руки даже ловкому верхолазу. Тут же на Масленице в Академгородке какой-то физик в мгновение ока овладел сапогами. Была на Масленице тройка, цыганский табор с костром, ели блины, пекли картошку, были «потешные» взрывы, за которые отвечал известный физик, лауреат Ленинской премии… В городе живут рыболовы, лыжники, альпинисты, музыканты, «моржи», конькобежцы, поэты, охотники… Науку делают живые, интересные люди…

Если оглянуться назад, мы увидим множество городов, рожденных в необжитых местах. Из них Магнитогорск, Комсомольск-на-Амуре, Братск и этот Академгородок занимают особое место. Это большие вехи по нашей дороге в гору.

Снимок сделан с помощью военных летчиков. Командир вертолета – А. Агеев

Атака

Широка страна моя…

В этот день врагом у солдат был только мороз.

Не тот мороз, при котором приятно пройтись на лыжах. Лыжи не шли – снег был почти как песок. Воробьи в солдатском поселке не выдержали и стали залетать в казарму. Открыл дверь, и воробьи – следом за человеком. Смешные, черные от ночевок по трубам воробьи сидели на спинках солдатских кроватей. А солдат не было. Солдаты были в лесу.

Пятьдесят два градуса с ветерком… Очень неуютный климат даже для видавших виды сибиряков. А если ты из Прибалтики, или из Грузии, или из-под Ташкента… Судьба у солдат одинакова. Тревога – выбегают один за другим: грузин, белорус, литовец, русский. К танкам, скорее к танкам. Стальные зеленые звери промерзли, кажется, до самого снарядного пороха. Кажется, ничто на свете не может быть холоднее нутра этих машин. А надо залезать. Стрелки на часах у полковника бесстрастно ползут по кругу. Мороз не щадит и полковников. Подпрыгивает командир, греет в валенках ноги, успевает заметить:

– Иванов, щека побелела!

Трет Иванов щеку, Ахмедов трет, Валейта Зенос трет щеку. А танки не хотят заводиться. А стрелка у полковника все бежит и бежит. В точное время, со всеми скидками на мороз надо обязательно завести. Один из танков пускает наконец струю теплого дыма. Грохот… второй, третий, четвертый завелся… Немолодой уже полковник вскакивает на броню и исчезает в люке передней машины. Скупым светом освещая дорогу, колонна идет в темноту.

А мороз не уходит из танка. В этот час хорошо только дневальному. Он поставил в казарме тарелку с кашей. Точно такие же воробьи, как у него в деревенском доме под крышей, долбят разбухшие гречишные зерна.

Где-то у н-ской высотки танки делают остановку. Ночлег перед боем. Маскировка. Дымок полевой кухни. Солдаты ставят палатки. Брезент, как жестяной. Раскопанный снег стеклом позванивает. Никто солдата не обогреет – только сам. Вот стоят уже три палатки, из них дымок к небу. Не скоро походная печка нагреет брезентовый домик. Согреваются шутками, кашей и чаем из кухни расторопного повара. Кое-кто лезет погреться на «печку» сзади танковой башни.

– В войну на «34-х» вот так же грелись… – Полковник отряхивает иней с бровей и тоже лезет в палатку.

Кому-то спать не придется – порвалась гусеница. Постукивает на морозе железо. Колючий голубой месяц плывет над лесом. Минус пятьдесят два. Удивительное дело: в одном из палаток – песня…

А утром атака. Звенящая тишина стоит над снежными перелесками. Шаги в такое утро услышишь за километр. Но нет шагов в этом безлюдье. Сорока, чтобы согреться, ныряет между островами берез и беспокойно кричит.

И вдруг через стену мороза – невнятные звуки. Гул. Его уже хорошо слышно, если чуть приподнимешь ушанку. Вот уже видно: с бугорка из-за леса колонной движутся танки. Вот они на ходу меняют порядок. Идут в три ряда. Невоевавший человек моего возраста может представить сейчас, каково лежать в окопе перед этой лавиной железа, застелившей поляну дымом, заполнившей пространство гулом. Еще минута – танки расходятся, идут стремительной цепью. Сейчас, сейчас с ходу заговорит артиллерия. Вот у переднего танка чуть дрогнула башня в поисках цели.

С пушкой, в душу наведенной,Страшен танк, идущий в бой…

Очень точно сказал поэт, знавший минуту, когда танки подходят к окопам…

На этот раз атака направлена против батареи «противника». Батарея спрятана за леском. И танки рвутся к нему неумолимой лавиной…

Судя по всему, атака была удачной. Умолкают моторы. Слышно: смех, варежки хлопают друг о друга, и повар уже гремит черпаком. А мороз – пятьдесят два.

…В этот день врагом у солдат был только мороз.

Тридцать минут пустыни

Верхушка бархана. Примеряемся. И осторожно садимся. Под нами струйками разбегается серый песок и гнутся реденькие сухие растения. Колеса у вертолета почти полностью увязают. Сбегаем вниз по бархану. Ботинки полны песку. Сзади остается странный сыпучий след.

Никто нас не ждал. Просто мы удивились, увидав в пустыне отару и маленький огонек. И вот мы стоим у костра. Мы сказали: «Салам», и три человека тоже сказали: «Салам». Наверное, первый раз у отары садится странное существо – вертолет. Но никто не побежал к нему. Пожалуй, только в глазах у людей можно различить любопытство.

Сотни четыре овец. Два козла с медными колокольцами. Овцы безропотно приняли верховодство двух бородатых пророков и черной массой движутся туда, где загремел колоколец. Два осла по соседству с костром затеяли драку. Черный изобретательно лягает серого. Тот отбегает и униженно бредет к овцам. Восемь верблюдов, три добродушных собаки, трое людей. И на всех – один маленький огонек.