Голос крови - Олег Юрьевич Рой

юрфак принял своего профессора с распростертыми объятьями, и все, казалось, вернулось на круги своя. Только Арина никак не могла, как бывало раньше, забежать к любимому учителю на кафедру – попить крепчайшего чаю, посоветоваться, да просто послушать. Иногда ее так и подмывало спросить Пахомова: а ваша с Морозовым дружба – восстановилась? Хотя их-то дружба вряд ли и трескалась. А вот Арина чувствовала себя предательницей. Нет, она ничего не сделала такого, чтобы Халычу навредило – или хотя бы могло! – наоборот! Она из кожи вон лезла, наизнанку выворачивалась, чтобы ему помочь! Но мысли… Ей до сих пор было стыдно своих тогдашних мыслей. При том, что именно Морозов ее учил: слова – не доказательство, авторитетов не существует. Иначе ты – не следователь. Каким бы золотом тебе ни казалось что-то, все нужно проверять едкой кислотой сомнений. И едкость эта, сомнения эти повредили что-то в ней самой. Она не могла заставить себя взглянуть Халычу в глаза. И знала, что он – уж он-то в первую очередь! – ни на волос не осудил бы ее за те сомнения. Но самой ей было – стыдно. Неловко. Жгло что-то.

Это письмо было, разумеется, не от Халыча. Зачем посылать шифровки, если можно просто позвонить. Сейчас – уже можно. И цифры, следующие за первой буквой ее имени, были другими. Они были взяты не из ее телефонного номера – из номера ее паспорта. Конечно, она испугалась.

Могла ли она не открыть это письмо? Кто бы его ни… Даже если это Морозов. Или не он… Да кто бы ни был этот неведомый… друг.

Текст отсутствовал. Только фотография незнакомой девушки за столиком летнего кафе. Пронизанная солнцем зелень, мешанина теней и солнечных зайчиков на светло-коричневой, набранной из деревянных планок столешнице, на темных волосах, на щеке сидящей под нависающими ветвями девушки. Голова чуть повернута, на губах ни намека на улыбку, лицо серьезное, глаза вроде бы темные. Или это тень так легла?

– Екарный бабай! – брат покрутил головой. – Сравни.

Бросив на диван принесенный под мышкой ноутбук, он положил перед ней несколько листов с распечатанными вариантами «фоторобота»: фас, профиль, полупрофиль. Да, с поправкой на ракурс и фон можно было сказать уверенно: и на Федькиных работах, и на присланном неизвестным помощником снимке – одна и та же девушка.

* * *

– И поиск по изображению ничего не дал. Нет ее в сети.

Ева глядела на нее недоверчиво:

– Арин, Федька твой, конечно, мастер, но, может…

– Не может. Мне письмо пришло. Не знаю, от кого. Вот, сама смотри, – она выложила на стол распечатку: два портрета рядом, один Федькиной работы, другой – от неизвестного доброжелателя. – Это явно настоящая фотография.

– Без фотошопа? – скептически хмыкнула Ева.

– Федька говорит – без. Но главное не это. Допустим даже, что снимок обработан. Но он совпадает с тем, что у Федьки получилось! А это возможно лишь в одном случае: и Федька молодец, и фотография настоящая. Это реальный человек.

– Я думала, сейчас у всех страницы в соцсетях. У молодых-то точно, – мысль Евы уже двигалась дальше.

– А я, по твоему, старуха? Хотя, к слову, страница у меня есть, я ее как мессенджер использую. И все. Никаких исповедей мировому разуму, тем более никаких фоточек. И у этой девушки – то же самое. Ее изображений в сети нет.

– Эх, нам бы программу распознавания лиц, про которую в каждом полицейском сериале трындят. Загрузил картинку, компьютер изображения с камер наблюдения проанализировал – и готово, вот ваш объект, на углу Таврической и Ленина.

– Во-от! – торжествующе заулыбалась Арина.

– В каком смысле «вот»?

– Федька нашел эту кафешку! Время съемки, вон, видишь, в углу кадра, угол солнца, плюс немного шаманства – и вуаля!

– И ты туда поперлась?

– Ев, ну я ж как частное лицо, корочками не махала, ничего такого не говорила. По-моему, они нас с Федькой за частных сыщиков приняли.

– Ну хоть так… И чего, вспомнили девушку?

– Вспомнили. Не так чтоб уверенно, но вспомнили. Ибо, во-первых, была она у них не так уж давно, во-вторых, в первой половине дня, когда посетителей мало.

– И даже записи с камер наблюдения дали посмотреть? – не столько спросила, сколько констатировала Ева.

– Сперва я поговорила с персоналом. А после – да, камеры посмотреть дали. Пишущая, правда, единственная, но расположена удачно. Была там эта красотка. И с ней еще одна, но ту я толком не разглядела. Хотя… – Арина нахмурилась: ведь вероятнее всего, именно эта неопознанная девушка и прислала ей фотографию. Но зачем? Или надо спрашивать – почему?

«Почему» обращено в прошлое: какие события привели к тому, о котором спрашивают. «Зачем» же – это про будущее: какого результата стремился добиться тот, чьи деяния мы рассматриваем. И что с этим письмом? Зачем или почему?

Но додумать, выбрать между «зачем» и «почему», Арина не успела.

– Не так чтобы красотка, но… – Ева задумчиво разглядывала портреты. – Знаешь, а я ведь ее видела.

Память на лица у Евы была профессиональная, на зависть любому оперу, но именно сейчас это могло оказаться не плюсом, а минусом.

– Два года назад в очереди на почте?

На Аринину подковырку Ева не обиделась – замечание было по делу. Но – покачала головой, сосредоточенно что-то припоминая:

– Здесь, в приемной. Да, точно. Приходила она к нам. На работу просилась.

– Когда?

– Ох. Ну ты спросила. Не вчера и не год назад. Раньше. Не помню. Так-то я всех посетителей в журнал заношу. Даже в два журнала. Один официальный, другой… ну… на всякий случай. Туда вообще всех, даже совсем нипричемных. Но представляешь, какой это объем?

– Как раз к Новому Году управимся. Если раньше никого не убьют… А Пахомов тогда где был?

– Здесь, где ему еще быть? – выскочив из-за своего стола, Ева приоткрыла дверь в кабинет начальника. – Павел Шайдарович, можно к вам на минуточку?

Вероятно, он кивнул, разрешая. Видеть этого Арина не могла, но Ева, хитро улыбнувшись и прихватив распечатку с портретами, скользнула в кабинет.

Через минуту она вернулась, сокрушенно пожимая плечами и разводя руками:

– Говорит, не помнит такую. Кстати, сразу спросил: Вершина принесла? Ну я сказала, что ты. Или не надо было?

– Почему не надо? Пусть.

– Он спросил, не пора ли уголовное дело открывать. А потом рукой махнул – иди, мол, Вершина сама разберется. Это ведь та, из-за которой Денис в больницу попал?

– Не только он. И не только в больницу.

– Ой… – Ева прижала ко рту ладошку. – Это она твоему брату наркоту подбросила? И еще… Котик тот…