Данные достоверны - Иван Черный

Я послал Михаила Гору с группой бойцов проверить подлинность этой вести.

Гора спокойно въехал в местечко. Враг и впрямь бежал. Вот уж поистине у страха глаза велики! Около пятисот человек, имевших на вооружении пулеметы и пушки, в панике бросились искать защиты, испугавшись трехсот партизан (на базе Цыганова наш отряд несколько увеличился).

Приветливо встретил Мотель уставших бойцов. Квартирьерам нигде не отказывали. Не прошло и часу, как все партизаны были размещены.

Штаб расположился в доме местного попа.

— Поп-то все-таки православный, — рассудили квартирьеры. — Выходит, почти свой... А дом у него — дай боже!

Свой или не свой был поп — не скажу. Но держался он уважительно и не брезговал пить партизанский спирт.

[224]

Батюшку главным образом интересовало, веруем ли мы в бога.

Дом у него был вместительный, чистый, с избытком комодов, сундуков, перин, подушек. Дворик оказался тоже подходящий, с сараями и клетями, где непрестанно что-то крякало, хрюкало, блеяло и мычало.

— Вот живет, богов приспешник, — удивлялся Петя Истратов. — Ему, видать, и оккупация нипочем...

Мотель не был разорен войной. Сражения обошли местечко стороною, немецкие гарнизоны тут не стояли, а прихвостни оккупантов держали себя тихо.

Партизан поражало обилие домашней птицы.

— Ты скажи, везде она орет! — говорили бойцы. — И с дороги не сворачивает, проклятая, если встретилась... А гусаки свирепые, как черти!

Надо было кормить людей, предстояло запастись мясом на дорогу, и крестьяне, понимая это, собрали для нас с каждого дома в Мотеле по три птицы, а с домов ксендза, попа и осадников мы сами взяли по пять птиц. Это полностью обеспечило отряд мясом на всю дорогу до Бреста.

Простояли мы в Мотеле три дня, выдвинув в сторону Пинска сильные заставы. Предосторожность оказалась излишней: противник и не думал нападать. Видимо, фашисты, оправдывая свое бегство, наговорили своему командованию с три короба...

Живя в городке, мы соблюдали особую осторожность. Бойцам категорически запретили обращаться к командирам по званию. Запрещено было, конечно, говорить и о цели нашего похода, о том, куда идем, сколько нас и т. д.

Здесь, в Мотеле, меня разыскал посланец Сергея Ивановича Сикорского. Кажется, это был шурин секретаря обкома.

Сергей Иванович приглашал в гости. Мы приняли приглашение: не вредно было познакомиться, узнать обстановку.

Сикорский стоял со своим штабом в районе споровских болот. Высокий, чуть сутуловатый, он встретил нас на подъезде к базе. Из-под меховой шапки, надвинутой на высокий лоб, смотрели светлые, умные глаза. Широкий рот, обычно твердо сжатый, смягчала обаятельная улыбка.

У Сикорского пробыли сутки. Командир соединения угощал зайчатиной (был страстный охотник), приготов-

[225]

ленной по какому-то особому рецепту, и торжествовал, слушая похвалы.

Сергей Иванович информировал нас, где фашисты держат более или менее крупные гарнизоны, предупредил, что железная дорога Пинск — Кобрин, которую нам предстояло перейти, усиленно охраняется, и порадовал сообщением, что под Сварынью, куда мы направляемся, действует группа его партизан под командованием майора Коваля.

Мы простились с Сикорским, договорившись поддерживать связь и в случае чего помогать друг другу.

Было условлено, что Сергей Иванович, так же, как и мы, будет говорить соседям, что Черный идет на запад через железную дорогу Брест — Барановичи. От предложенных проводников мы отказались, ссылаясь на то, что возьмем их, подойдя ближе к дороге.

Мотель покинули ветреным, метельным днем. Оглядываясь, радовались, что быстрая поземка заметает след. А Миша Гора шутил:

— Бросьте вы! Фрицы небось сами возле Пинска заслон в сторону Мотеля выставили, трясутся, как бы не ударила наша «армия»!

А наша «армия» — не густая и не больно-то длинная колонна, — пряча лица в воротники полушубков, прикрывая варежками обмороженные щеки, отворачиваясь от ветра, спокойно брела за санями.

* * *

Железную дорогу Пинск — Кобрин мы надеялись перейти так же, как перешли дорогу Барановичи — Ганцевичи — Лунинец.

Так же скрытно приблизились, так же остановились на дневку за пятнадцать километров, так же выслали разведку...

На линии, в том месте, где намечался переход, имелись три переезда. Посоветовавшись с работниками штаба, я решил двинуть колонну через один из них. Перебираться прямиком через насыпь не хотелось: она проходила по заболоченной местности, была высока и крута.

Командиру группы, двинутой на разведку и обеспечение перехода, показал по карте, на какой переезд он должен выйти, и просил, чтобы к трем часам ночи выслали

[226]

навстречу колонне проводников: похоже было, что ночь выдастся темная, — валил снег, ползли облака.

Дождались ночи и тронулись. Снегопад кончился, но темень стояла — хоть глаз выколи. Я радовался, но радость была преждевременной. Едва колонна выползла на чистое поле, выкатилась луна. Да не луна, а лунища! Этакое сияющее колесо с радужным ободом!

Вел колонну Михаил Гора. Он остановился, запрашивая, продолжать ли движение.

Я вылез из саней, приказал подвести коня, сел в седло, прислушался.

Тишина...

Искрится снег на поле, вытянулись длинные черные тени людей и коней, далеко впереди виднеется что-то темное, не то лес, не то насыпь.

Петя Истратов гарцует сбоку, ругается:

— Словно днем — высветила, сволочь!

Повозочные, пользуясь остановкой, занимаются упряжью. Скрипят их валенки.

Тишина...

Если бы гитлеровцы заметили нашу разведку — давно бы открыли огонь. А раз молчат, — значит, спят.

Идем дальше!

Проехал в голову колонны, сказал Горе:

— Веди!

Постоял, пропуская брички и пехоту, не выдержал, опять поскакал вперед.

Поехали с Горой стремя в стремя.

Насыпь приближалась. Мы уже видели ее черную, поднятую над полем ленту. И на этой черной ленте различали какой-то бугор. Черт его знает, что за бугор? Вообще-то похоже на немецкий бункер. Но вокруг по-прежнему тихо. Может, не бункер, а какой-нибудь штабель? Или бункер, но занятый нашими разведчиками?

Раскрыл на ходу планшет, сверился, верно ли идем. Верно. Прямо на условленный переезд. Значит, нечего толочься на месте.

— Связных что-то не видать... — тихо уронил Гора.

— В самом деле... Пошли кого-нибудь вперед.

Два конника вырвались вперед, зарысили к насыпи, чтобы найти обещанных проводников.

И почти тотчас ударил пулемет. От бугра в нашу сторону потянулись разноцветные ниточки трассирующих пуль.