Антология «Дракула» - Нэнси Холдер
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Заинтересованно глядя на собеседницу, Джексон откинулся назад. О том, что труп был обескровлен, знал ограниченный круг людей, в газетах об этом не писали. Он взял в руки карандаш и обратился к девушке:
— Что вы знаете о мистере Блэке?
Она стремительно поднялась со стула со словами:
— Я еще вернусь.
Джексон вскочил со своего места, увидев в ее желании покинуть офис гораздо больше.
— Подождите, я даже не знаю вашего имени!
— Я не назову вам своей фамилии, детектив Джексон, но вы можете называть меня…
— …Люси.
Порой имена всплывали из глубин подсознания, несмотря на то что не имели значения. Теперь ничто не имело значения. Он существовал, возвращенный к жизни, но не живущий; продолжал двигаться, привлекаемый запахом крови, насыщенный металлический привкус которой дурманил его, когда она сочилась вниз по его горлу. Теперь он даже не прилагал никаких усилий, чтобы замаскировать многочисленные убийства, как делал это раньше. Он был очень умен и искусно заметал следы, избавлялся от тел и забирал кровь жертв так медленно, что врачи считали это неведомой болезнью, но не убийством.
Он был непревзойденным убийцей. Не только правящим князем, но и воином, великим защитником своих владений и вершителем ужасного правосудия. Земля вокруг его родового замка была залита кровью врагов, а народ называл его Дракулой — Сыном Дракона. Его жестокость — то, как людей сажали на кол, потрошили живьем, подвергали медленным пыткам — стала легендой.
И все же боль причиняли только врагам, оправдывая необходимостью охранять земли.
Валахия — еще одно слово, готовое сорваться с губ. Другое название, как имена Люси или Мина, приносящее ему душевный комфорт и спокойствие. Временами, когда он просыпался на закате, эти слова метались в его голове, и на доли секунды он вспоминал, что они значат для него. Но настоящее безжалостно врывалось в пробудившееся сознание, и слова исчезали, а он оставался один, в той эпохе, когда его собственное имя стало названием готического романа.
Каждый вечер с наступлением ночи он оказывался во власти своего сумасшествия.
Он больше не мог спать, отгородившись от суетного мира, среди развалин древнего аббатства или замка. Все дневные часы проводил на захламленном чердаке одного из заброшенных театров в западном городе Нового Света. Когда-то он восхищался потрескавшимся фасадом театра, выполненным в стиле ар-деко, но это было очень давно, когда его разум еще был способен замечать иные вещи и восхищаться ими. Теперь все стало иначе: это просто место, которое он покидает каждую ночь и куда каждое утро должен возвратиться.
Этим вечером он вновь покинул свое логово, невидимый для человеческого глаза, окутанный дымкой и переносимый горячим ветром Святой Анны.
Не было необходимости уходить далеко. Подземный переход под автострадой и три малолетних наркомана, дрожащими пальцами вкалывающих себе очередную дозу. Он подождал, пока на них мощной волной накатит долгожданная эйфория, и выступил вперед, приняв свои формы. Один из ребят заметил, как из сгустившегося тумана вышел человек, одетый в лохмотья, покрытые темными пятнами, с лихорадочно блестящими глазами и впалыми щеками. Он сосредоточился на первых двух, затем повернулся к третьему, который настолько сильно находился под кайфом, что даже не заметил, как смерть настигла его товарищей.
На шее у парня болтался медальон со Звездой Давида.
Безвкусный, мощный кусок металла на толстой цепочке, вероятно дешевое украшение, но сила изображенного символа возымела свое действие. Несмотря на то что оно не было олицетворением добра в беспощадной религии князя и он не испытывал перед ним ни малейшего страха, что-то его остановило, не позволив тронуть мальчика. Он оставил его и исчез во мраке ночи, терзаемый встрепенувшимися в глубинах подсознания давними воспоминаниями, не дававшими ему покоя…
На следующую ночь Люси действительно вернулась.
Весь день Джексон не мог уснуть, размышляя о ней. Едва закрывал глаза, как образ прекрасной незнакомки вставал перед его мысленным взором. Всевозможные предположения и догадки теснились в голове: «Она убила своего мужа, теперь мечтает о новом любовнике и хочет соблазнить меня, я не могу устоять, да…»
Она пришла, как только часы показали десять часов вечера, такая же обворожительно-прекрасная и сводящая с ума, как накануне. И вновь проскользнула в его кабинет никем не замеченная, очевидно, просто невидимая дежурному по отделению и другим детективам.
— Добрый вечер, детектив Джексон.
— Приветствую вас, ммм…
Она вздохнула:
— Меня зовут Люси Макартур. Мой супруг — Дэвид Макартур. Должно быть, его имя вам известно.
Джексон слышал о нем.
— Дэвид Макартур… не последний человек в мире кино, если я не ошибаюсь?
— В мире музыки. Он владелец «СМ Рекорде».
Джексон кивнул, чувствуя себя в некотором смысле отвергнутым. «Христос, который объясняет, что такое деньги», — подумал он.
— Но прошу вас, называйте меня просто Люси. Пожалуйста.
Он не мог не улыбнуться ей в ответ:
— Хорошо, Люси. Теперь давайте поговорим о мистере Блэке.
— Прекрасно. Я полагаю, слово «вампир» не раз всплывало в связи с этим делом?
— Конечно, — со смехом ответил Джексон. — За последние несколько дней я много раз слышал шутки насчет графа Дракулы в свой адрес.
Она задумалась на мгновение, после чего вышла из-за стола и зашторила все окна. Возмущенный, он начал вставать со своего места:
— Я не знаю, о чем вы думаете, но…
Джексон замер, не успев до конца подняться, когда она взглянула на него и сказала спокойным, но твердым и не терпящим возражений голосом:
— Сядьте на место.
Потрясенный полицейский обнаружил, что вновь сидит за столом, но вспомнить, как это произошло, он не мог, сколько ни пытался. Она стояла напротив него, пристально вглядываясь в его глаза.
— Прошу прощения, но, если я скажу вам, кого вы ищете, и попытаюсь объяснить, кто я на самом деле, вы мне не поверите. Будет лучше, если я вам покажу.
— Покажете мне?..
Она двигалась так быстро, что он ее не видел. Внезапно Джексон осознал, что она стоит у него за спиной, положив руки ему на плечи, приблизила к нему свое изящное лицо и…
…обнажила острые клыки.
Разум Джексона подсказывал ему, что не нужно верить всему, что видишь, — пластиковые клыки, киношные штучки, подумаешь, большое дело — он видел подобное в фильмах Кристофера Ли, — но, несмотря ни на что, он не сомневался — клыки были настоящие. Значит, она…
Она сомкнула губы и отступила от него на шаг.
— Вы… Зачем вы мне это показали? — выдохнул Джексон.
Она вновь села напротив него, будто ничего не случилось и она только что не разрушила до основания весь упорядоченный и рациональный мир Джексона.
— Теперь вы мне поверите. А мне просто необходимо, чтобы вы поверили, поскольку в одиночку у меня не получится то, что я собираюсь сделать.
— Вы вампир, — решительно заявил полицейский.
— Да. И я рада, что вы так спокойно это воспринимаете.
Джексон отметил, что Кобура с пистолетом висит довольно близко, но он знал, что никогда не сможет им воспользоваться.
— Это вы заставили меня сесть на место, не так ли?
— Да. Но прошу вас, поймите, я здесь не для того, чтобы причинить вам боль или подчинить своей власти. Я пришла, чтобы помочь вам.
— Вы мертвы? — спросил он, пытаясь казаться разумным.
— Да. Я умерла в тысяча восемьсот девяносто третьем году.
— И все это время вы жили, питаясь… — У него не хватило сил выговорить это слово. Он смотрел на нее и видел перед собой прекрасную девушку.
— Да, питаясь кровью.
— Мне кажется, вы сказали, что замужем за…
— Дэвидом Макартуром. Совершенно верно. Он… принял мои условия и приводит ко мне слуг, партнеров по бизнесу, поклонников. Я же не убиваю их. Все они думают, что это своего рода… декадентская игра. Причуды богатых.
— Вы никогда не убивали? — спросил он.
— Нет, с тех нор как покинула Англию. Тогда я поняла, что нет необходимости убивать.
— Но тот, кто нам нужен…
Она отвела взгляд, потемневший от осознания неизбежного.
— Он убивает с легкостью, — по крайней мере, так он всегда поступал. Фактически это он убил меня. Но теперь… Он, скорее всего, ничего не помнит. Я полагаю, он сошел с ума.
— И он?..
Она набрала полную грудь воздуха и выдохнула:
— Дракула.
Шел 1943 год, и мир вновь был охвачен войной.
В прошлый раз, после очередного вооруженного столкновения, он исчез и нашел пристанище среди Карпатских гор, но время шло, и он не смог устоять перед искушением своими глазами увидеть окончание военных действий и рождение новой, возвышенной эпохи. Это было время джаза, иного понимания толерантности и свободных взглядов. Он остался даже после краха фондовой биржи, которого не понимал и который никак не повлиял на его состояние. Он путешествовал по самым великим городам Европы в компании таких же представителей королевских семей, как и он сам. С интересом наблюдал, как забавный маленький человечек по имени Гитлер пришел к власти в Германии. Оставаясь в душе воином, он восхищался новым пониманием патриотической гордости и дисциплины немцев. Но как только немецкие солдаты начали захватывать земли и подчинять себе другие народы, он почувствовал, как внутри него что-то перевернулось, появилось предчувствие грядущих в скором будущем массовых потерь, бесполезных по сути.