Двадцать тысяч лье под водой (пер. Вовчок) - Жюль Верн

— Что не придумали или не решались сделать древние, то сделает Лессепс. Молодец! Ведь это соединение двух морей сократит путь из Кадикса в Индию на девять тысяч километров! Он превратит Африку в громадный остров!

— Да, Аронакс! Вы имеете право гордиться своим соотечественником. Это человек начал дело и, несмотря на препятствия, помехи и неприятности, доводит его до конца. Честь и слава господину Лессепсу! Только одно печально… — Что же, капитан?

— А то, что великие предприятия редко интересуют правительства. Кто знает, если бы не Лессепс, дело, может быть, так бы и забросили.

Меня очень удивил тон капитана Немо.

— К сожалению, профессор, — начал снова капитан Немо, — я не могу провести вас через Суэцкий канал, но послезавтра мы войдем в Средиземное море, и вы оттуда увидите длинную дамбу около Порт-Саида.

— Мы войдем в Средиземное море? — вскричал я.

— Да, профессор, это вас удивляет?

— Меня удивляет, что мы будем там послезавтра.

— Вот оно что!

— Да, капитан. Хотя тем, кто плавает на «Наутилусе», пора бы перестать чему бы то ни было удивляться.

— Вы, собственно, чему удивляетесь?

— Ведь чтобы в один день обойти Африку и обогнуть мыс Доброй Надежды, корабль должен идти со скоростью…

— Да кто же вам говорит, профессор, что мы будем обходить Африку и огибать мыс Доброй Надежды?

— Да как же иначе? Ведь «Наутилус» не поплывет по земле, не пойдет по Суэцкому перешейку?

— А под перешейком?

— Под перешейком?

— Разумеется, — спокойно отвечал капитан Немо. — Природа давным-давно устроила под этой полоской земли то, что люди теперь устраивают на ее поверхности.

— Что вы! Неужто есть проход?

— Да, есть подземный проход. Я его назвал Аравийским тоннелем: он начинается под Суэцем и доходит до Пелусия.

— Но ведь перешеек состоит из наносных песков?

— Только на известную глубину, на пятьдесят метров, а дальше лежит гранитная скала.

— Вы случайно открыли этот проход, капитан?

Я был до крайности удивлен.

— И случайно и нет, профессор. Я даже могу сказать, что я открыл его не случайно.

— Капитан, я не верю своим ушам!

— Ах, профессор! Aures habent et non audient (Есть у них уши, но не слышат). Этот проход не только существует, я даже не раз через него проходил. Не будь его, я не решился бы теперь войти в Красное море.

— Не будет ли с моей стороны нескромностью, если я спрошу вас, каким образом вы открыли Аравийский тоннель?

— Профессор, — отвечал капитан Немо, — зачем же секретничать с людьми, с которыми мы никогда не расстанемся? Я ничего не ответил на этот намек и ждал рассказа.

— Итак, я тоже немного натуралист, и разные соображения навели меня на мысль о существовании этого прохода. Я заметил, что в Красном и Средиземном море попадаются совершенно одинаковые виды рыб — ошибни, фиатолы, радужные губаны, долгоперы из семейства щуковидных и некоторые другие. Я подумал, что, вероятно, между этими морями существует какое-нибудь сообщение. Затем я сказал себе, что если оно существует, то подводное течение должно идти от Красного моря к Средиземному. Я поймал множество рыб около Суэца, прикрепил к хвосту каждой рыбки медные колечки и выпустил их в море. Через несколько месяцев я поймал у сирийских берегов несколько рыб, помеченных моими колечками. Сообщение между морями было доказано. Я стал его разыскивать, разыскал проход и решился по нему проплыть. А вот теперь очень скоро буду иметь честь переправить и вас этим путем.

Глава пятая

Аравийский тоннель

Я в тот же день передал Консейлю и Неду Ленду содержание своего разговора с капитаном. Когда я им объявил, что через два дня мы будем в водах Средиземного моря, Консейль захлопал в ладоши, а канадец пожал плечами.

— Подводный тоннель! — вскрикнул он. — Сообщение между морями! Как это можно! Это неслыханное дело!

— Друг Нед, — возразил Консейль, — а вы когда-нибудь слышали про «Наутилус»? Нет! Однако «Наутилус» существует! Так что вы не пожимайте плечами и не кричите, что этого нет потому, что вы об этом не слышали.

— Поживем — увидим! — прорычал Нед Ленд. — Что ж, пусть будет так! Я буду рад, если капитан вправду проведет нас по этому проходу в Средиземное море.

В тот же вечер «Наутилус» приблизился к аравийскому берегу. Мы плыли по поверхности моря, и я смог различить город Джидда, главный торговый пункт Египта, Сирии, Турции и Индии. Я довольно хорошо видел городские постройки, суда, пришвартованные вдоль набережной, и корабли, стоявшие на рейде. Солнце, стоявшее довольно низко на горизонте, освещало дома, ослепляющие своей белизной. За городом виднелись деревянные хижины и тростниковые шалаши бедуинов.

Скоро Джидда исчезла в вечернем сумраке, и «Наутилус» быстро погрузился.

На следующий день, 10 февраля, вдали показалось несколько судов. «Наутилус» снова поплыл под водой, но в полдень все суда скрылись из виду и он снова поднялся на поверхность.

Я, Нед Ленд и Консейль вышли на палубу. Восточный берег чуть-чуть обозначался в тумане.

Мы сидели и беседовали на разные темы, как вдруг Нед Ленд протянул руку, указывая на какую-то точку в море, и сказал:

— Видите, профессор? Вон там, там!

— Не вижу, Нед! Вы ведь знаете, у меня не ваши глаза.

— Смотрите хорошенько: вон там, впереди, почти против прожектора! Видите, что-то движется? Видите?

— Да, да, точно, — ответил я после внимательного наблюдения. — Я как будто вижу какое-то темное тело на поверхности вод.

— Второй «Наутилус»? — сказал Консейль.

— Нет, — ответил канадец. — Это, надо полагать, какое-нибудь морское животное.

— С позволения их чести, киты водятся в Красном море? — спросил Консейль.

— Да, иногда попадаются, — отвечал я.

— Только это не кит, — сказал канадец, не сводивший глаз с темной массы. — Мы с китами старые знакомые. Я их узнаю издали.

— Подождем — увидим, — сказал Консейль. — «Наутилус» идет прямо туда.

«Наутилус» действительно шел в направлении заинтересовавшего нас черноватого тела. Оно походило на верхушку подводной скалы.

— Что бы это такое было? — сказал я. — Не могу определить.

— А! Двигается! Ныряет! — вскрикнул Нед Ленд. — Тысячу чертей! Что это еще за животное? Хвост не раздвоенный, как у китов и кашалотов, а плавники словно обрублены!

— В таком случае, — сказал я, — это…

— Кувырк! Перевернулось на спину и выставило сосцы на груди, — вскрикнул канадец.

— Это сирена! — закричал Консейль. — Это, с позволения их чести, настоящая сирена!