Камбэк - Лили Чу

– Мы впечатлены тем, как быстро ты учишься и как стараешься, – успокаивает ее Мередит. – Твоя мама очень гордится тобой, Бриттани. Ты нам отлично подходишь.

Я так резко поворачиваю обратно, что чуть не спотыкаюсь о собственные ноги. Я выбираю третий вариант, но не для того, чтобы избавить кого-то от смущения. Скорее, чтобы самой не оказаться в дурацком положении.

Добираясь до кабинета, я плюхаюсь в кожаное кресло. В комнате приятно пахнет дорогим освежителем воздуха, который распыляют в офисе, чтобы свести на нет любые признаки человеческого присутствия. Я не осознаю, что дрожу, пока острая боль не пронзает челюсть оттого, как сильно стиснуты зубы.

Я машинально тянусь к телефону, но в последний момент передумываю, потому что не могу говорить об этом. Ни с кем.

Я выделяю две категории постыдного опыта. К первой относятся вполне житейские, хотя и унизительные ситуации: скажем, споткнешься на ступеньках при входе или ляпнешь какую-нибудь глупость. Эти переживания тускнеют с каждым пересказом и в конце концов перевариваются в банальные, но смешные анекдоты из жизни вымышленного персонажа. Они утрачивают способность причинять боль.

Между тем постыдный опыт второй категории наносит серьезный моральный ущерб. Это ливни с градом, когда лед проникает так глубоко в кости, что уже не тает. Это те нежелательные моменты разочарования, когда вам приходится сталкиваться с тем, без чего вы вполне могли бы обойтись. Если в первом случае вы сами оступились на лестнице, то здесь вас толкает в спину человек, которому вы доверяете больше всего на свете. Такие раны никогда не перестают кровоточить, и, пересказывая эти истории, если вам хватает сил, вы только расковыриваете их заново. Поэтому обычно помалкиваете, держите свою боль при себе.

Одним словом, если в первом случае вы овладеваете ситуацией, то во втором она овладевает вами.

Если кому-то здесь и должно быть неловко, так это тем двум женщинам, а не мне. И все же я оказываюсь в положении униженной, потому что в какой-то момент мои предки пришли из Азии, а не из Англии. Я даже не говорю по-китайски: Фиби всегда называла нас китайскими димсамами. Несмотря на то, что я ни черта не знаю об исторической родине, мне не разрешено быть просто канадкой, только канадкой китайского происхождения. Двойная национальность, похоже, вдвое уменьшает мою принадлежность к стране, превращая меня в вечного аутсайдера. Даже не знаю, как противостоять Бриттани и Мередит, не испытывая при этом странного чувства, будто я распродаю наследие, к которому не имею никакого отношения.

Хотя у таких «бриттани» преимущество на старте, я всегда верила папе, когда он настаивал на том, что упорная работа приведет меня к цели. Впервые я вынуждена признать, что он был слишком оптимистичен. Или Бриттани на самом деле превосходит меня как юрист, лучше подходит для этой фирмы? Как мне вообще узнать, в чем проблема: в моем таланте или во мне самой? Как раб на галерах, я гребла по озеру «Йестерли энд Хавингс», не замечая подводных течений. Хана однажды предупредила меня, чтобы я держала ухо востро, но куда там, я привычно отмахивалась. Ко мне все это не относится. Я особенная.

Я аккуратно промокаю глаза, стараясь не размазать тушь, чтобы кляксы не выдали, что я расстроена. По крайней мере, ясность позволяет принять одно из решений. Я отправляю Алексу сообщение – звонить не отваживаюсь, опасаясь, что голос дрогнет.

Пришли мне информацию о рейсе.

Я собиралась стать лучшим чертовым юристом «Йестерли энд Хавингс». Теперь я даже не уверена, что хочу именно этого, так почему бы не получить удовольствие хотя бы от поездки?

Только вот Бриттани не дождется от меня сувениров.

30

– Бизнес-класс, – говорю я Алексу, пытаясь скрыть волнение, когда мы поднимаемся на борт. Несмотря на все мои переживания из-за Джихуна, я впервые оказываюсь на борту самолета. – Экстравагантно.

– Компания оплачивает апгрейд, если полет длится более восьми часов, – самодовольно заявляет он, протирая подлокотники таким количеством дезинфицирующего средства, что у меня слезятся глаза от запаха.

Я сижу в ступоре и лишь спустя какое-то время позволяю себе расслабиться и оглядеться по сторонам. В воздухе стоит угнетающе нейтральный запах, пассажиры достают книги и гаджеты, устраиваясь поудобнее перед полетом. Вид у всех скучающий.

Мне предстоит неделя работы с «Ньюлайт», прежде чем я встречусь с Ханой, что приводит меня в восторг. Наши поездки в Корею частично совпадают, и я взяла несколько дней отпуска (пошли вы к черту, Йестерли и Хавингсы), чтобы мы могли вместе осмотреть Сеул, прежде чем она отправится на юг, в Пусан. Хана не упомянула о встрече с Джихуном, как и не удивилась моему странному отпуску, явно давая понять, что ждет, когда я сама заговорю об этом.

Я тыкаю носком ботинка в сумку, засунутую под сиденье передо мной. Она забита рабочими документами, которые надо изучить, но прошлой ночью я допоздна сидела с бумагами, и мне необходим перерыв. Проблема в том, что, если я не работаю, меня одолевают мысли о том, следует ли сообщить Джихуну о моем приезде в Сеул.

Потому что я этого не сделала. Я понятия не имею, чего вообще хочу. Встретиться? Поговорить? И что сказать?

Алекс любезно предоставил мне место у окна, так что я пользуюсь этим на всю катушку, вытягивая шею и разглядывая взлетно-посадочную полосу и сухую бурую траву по обочинам. Я собираюсь вытащить бортовой журнал, чтобы посмотреть, какие рестораны рекомендуют в Пномпене, когда на экране передо мной вспыхивает видео по технике безопасности. Оно на корейском языке с субтитрами на английском.

Я хлопаю ресницами, и Алекс издает сдавленный звук.

– Не может быть, – умудряется выдавить он. – Это же не…

– Они самые.

StarLune, одетые в щегольские костюмы, поют о том, где находятся выходы в этом самолете.

Он легонько толкает меня локтем.

– Дыши ровно, – говорит он, когда Дэхен начинает читать рэп, сообщая, что в экстренных случаях подушку сиденья можно использовать как плавсредство.

Мы с Алексом смотрим остальную часть видео, которое включает в себя огромный танцующий спасательный жилет и забавный фрагмент, где ребята спускаются по надувному трапу на поверхность некой планеты, похожей на Юпитер. Я молюсь, чтобы самолет не разбился по-настоящему, потому что не усвоила ничего из этой инструкции по выживанию. Джихун выглядит… хорошо. Да что там, сногсшибательно.

В самой глубине души я не могу поверить, что своими руками все разрушила. Более того, я проклинаю себя за то,