Пепел короля, проклятого звездами - Карисса Бродбент

худшее из проклятий. Пока два других вампирских королевства процветали и строили свои империи, наслаждаясь дарованным богиней бессмертием, Кроверожденные влачили жалкое существование, запертые в нескончаемом круге смертей и рождений. Это была не жизнь, а выживание.

Я снова затянулась сигариллой. Септимус забыл о своей и просто держал ее между пальцами.

– Но однажды король, правивший в то время кроверожденными, влюбился. Его возлюбленная была молода и полна радужных надежд. Несмотря на тяготы жизни в королевстве, она верила, что жизнь можно изменить к лучшему. А король… он не разделял ее воззрений. Думаю, ты понимаешь, как тяжело править королевством, рассыпающимся у тебя на глазах. Король был сильным и властным, однако его сила и власть не уберегали подданных от ранней смерти, а его самого – от насмешек соседей. Вампиры из других королевств разве что не плевали ему в лицо. – Септимус криво улыбнулся; в его улыбке не было ни капли веселья. – Любовь – это могучее зелье, однако даже сила любви не могла его переубедить и проникнуться светлыми надеждами его молодой возлюбленной. Зато силы любви хватило на то, чтобы в его мозгу появилась опасная мысль, выраженная всего двумя словами: «Быть может»…

Возлюбленная короля стала его женой и вскоре забеременела. В такое время королевская чета, повинуясь давней традиции, наносит визит предсказателю.

В этой части его рассказа у меня пробудилось любопытство. Я слышала, что вампиры Дома крови часто обращались к предсказателям, но сведения о самих предсказаниях были крайне скупы.

– Возможно, ты знаешь, что сообщения предсказателей… бывают отрывочными и туманными. Знатные женщины Дома Крови, будучи беременными, соблюдают традицию и обращаются к предсказателям, однако слышат преимущественно то, что тешит их самолюбие. Им говорят, что их ребенок будет необычайно смышленым, послушным и так далее. Наверное, король с королевой тоже ожидали услышать такое же приукрашенное предсказание, но вместо этого услышали настоящее пророчество.

Я не сдержалась и прыснула со смеху.

Септимус засмеялся, подняв руку.

– Понимаю тебя. Среди прорицателей немало шарлатанов. Однако та женщина заслуживала доверия. Порой и в ее предсказаниях встречались неясные фразы, но она всегда говорила правду. Завершив требуемый ритуал, предсказательница была потрясена. Она сообщила королевской чете, что у них родится сын, который либо спасет Дом Крови, либо окончательно разрушит королевство. Эти слова встревожили короля, зато королева ликовала. Она почти не обратила внимания на мрачную часть предсказания, ухватившись за надежду на будущее. Ее сыну предначертано спасти королевство.

Я тупо уставилась на Септимуса.

– Насколько понимаю, дальше ты расскажешь, как принял на себя великую миссию спасителя кроверожденных.

На губах Септимуса появилась ироничная улыбка.

– Голубка, ты просто не умеешь наслаждаться всеми зигзагами и поворотами умело рассказанной истории.

Он откашлялся и продолжил:

– Прошло еще несколько месяцев, и Дом Крови узнал о рождении принца. Король и королева обожали сына. Он ни в чем не знал отказа. Каждое его желание непременно выполнялось.

Я заерзала на стуле. Сколько себя помню, ни разу не слышала о родителях-вампирах, относящихся с любовью к своим детям. Зато видела, как в сражении кроверожденные буквально раздирали противников на куски. И чтобы их правители вдруг проявляли такую нежность и заботу… Эта мысль была мне чуждой.

– Шли годы. Ребенок превратился в сильного, умного, проницательного юношу, преданного родителям. Его обучали искусству магии и искусству войны, умению вести себя на поле боя и изысканным придворным манерам. Он был… он был самым лучшим из нас.

Говоря, Септимус продолжал смотреть на огонь. По его лицу было трудно что-либо прочесть, поскольку там отражалось все сразу: скорбь, гнев, страсть.

И только теперь я поняла: он рассказывал совсем не о себе.

– Прошло несколько десятилетий. Принц был готов исполнить предначертанную ему миссию богоизбранного героя Дома крови. Он взял с собой лучшего военачальника и лучших воинов и отправился на поиски Ниаксии, готовый доказать богине, что кроверожденные верны ей и что Дом Крови вполне заслуживает возвращения ее любви и благосклонности. Ему удалось найти путь в страну богов. Чтобы вернуть любовь Ниаксии, принц и его воины прошли через суровые испытания, в которых многие погибли. А потом он вновь поднялся по опасным кручам в обиталище богов, чтобы в последний раз повидать Ниаксию, попросить у нее прощения за грехи его далеких предков и принести ей клятву верности. Он искренне надеялся, что после этого богиня снимет проклятие с Дома крови.

Выражение лица Септимуса становилось все холоднее и жестче. Улыбка на его губах казалась вырубленной изо льда.

Он подался ближе ко мне, говоря и одновременно выдыхая дым.

– Знаешь, голубка, как эта презренная обошлась с ним?

Мой ответ ему не требовался.

Септимус перестал моргать и даже дышать.

– Она посмеялась над ним. А потом убила.

Слова упали, словно нож гильотины.

– Военачальника она оставила в живых, хотя и навсегда опозоренного, отправив назад с головой принца.

Септимус вновь повернулся к огню.

– Я всего один раз слышал плач матери, – почти шепотом произнес он. – Всего один раз.

Теперь я поняла.

– Он был твоим братом.

– Одним из братьев. По меркам вампиров, мои родители были необычайно плодовиты и произвели на свет восемь детей. У меня было шесть братьев и одна сестра.

Было.

– Сестра жива, – пояснил он, невесело рассмеявшись. – Не скажу, чтобы родителей это очень утешало. Может, они и сейчас еще пытаются родить нового наследника. Может, до сих пор надеются, что пророчество исполнится.

Он поднес сигариллу к губам:

– Голубка, ты знаешь, что заставляет меня действовать? Что делает меня последней надеждой на спасение? Думаю, знаешь.

Септимус криво усмехнулся, выпустив длинную струйку дыма, и продолжил:

– Мне знакомо чувство нехватки времени. У нас с тобой нет в запасе веков, чтобы играть в наши игры, подобно ночерожденным. По-моему, это делает нас лучше. Более безжалостными. Более готовыми делать то, что необходимо.

Он придвинулся так близко, что я испытала сильное желание упереться ногами в пол и отодвинуть свой стул. Мне стало неуютно под его голодным взглядом.

– И я готов сделать все необходимое.

Мне очень не нравилось, как он на меня смотрит. Я с ранней юности научилась распознавать, когда вампиры смотрят на меня с желанием. Правда, Септимус не желал ни моего тела, ни моей крови. Это было иное, еще более опасное желание.

– Мне пора к себе, – сказала я. – Надо отдохнуть перед…

Я начала подниматься со стула, но Септимус схватил меня за руку.

– Орайя, я всегда ставил на тебя. И если понадобится выбирать, я по-прежнему буду ставить на тебя. Все, о чем я прошу, – это верность.

Я изо всех сил старалась, чтобы лицо не выдало