Обратный отсчет: Равнина - Токацин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Мать моя пробирка… — Гедимин растерянно покачал головой. Он перебрался на крышу глайдера; оттуда было лучше видно, но на результат это не влияло. «Зифта» опустела.
«Провёл, называется, переговоры…» — сармат, досадливо щурясь, спустился в лабораторию. Думать было легче в привычной, нормальной обстановке.
«Десять минут до рассвета. Надо бы выбраться наружу, отправить сигнал,» — он положил сфалт на стол и задумчиво тронул корпус, внутри которого скрывался реактор. «А потом… потом вывести машину и отъехать отсюда подальше. Не нравится мне этот внезапный отлёт… и эта стоянка тоже не нравится.»
Когда он вышел, снаружи было тихо, а на террасах — всё так же пустынно. Сквозь неровные отверстия в куполе пробивался холодный синеватый свет. «Дорога тут одна, я по ней спускался. Разломов на ней нет,» — Гедимин снова покосился на опустевшие террасы и недоверчиво хмыкнул. «Проверю ещё раз. Пройду со сканером до ворот, а потом уже вернусь за машиной.»
Накрыв глайдер непроницаемым защитным куполом, он побрёл к воротам, «освещая» дорогу сканирующим лучом. Сканер показал, что дорожное полотно (глина, проложенная мелкими камешками) состоит из пары десятков слоёв. Нижние были сильно деформированы, верхние — относительно сохранны, и всё вместе — явно не рассчитано на гусеничные бронеходы.
«А тут недалеко,» — с вялым удивлением подумал сармат, выйдя на ровную площадку, отмеченную двумя грубо отёсанными каменными столбами. «Вот и стена с воро… Hasu! Где ворота⁈»
Перед сарматом была кривая, кое-как очищенная от растительности стена «зифты». Несколько крупных фрагментов заходили друг за друга, наглухо перекрывая проход. Гедимин видел, где он должен быть; ворота аккуратно закрыли.
«Ладно, откро… Hasu!!»
Древняя, почти окаменевшая кора затрещала, заскрежетала, но не поддалась ни на сантиметр. Что-то блокировало её с обратной стороны. Гедимин напряг было мышцы в попытке выломать пластину, но вовремя опомнился и шагнул назад. Сканер показал метровый клин, до упора вбитый между пластами коры и намертво там застрявший — и ещё три таких же «блокиратора», закреплённых чуть выше ворот на выступах «стены».
«Понятно…» — Гедимин с недобрым прищуром снял с плеча сфалт и отступил ещё на пару шагов. «Пора отсюда выбираться.»
Тугоплавкая кора поддалась не сразу даже потоку плазмы — с первого прохода удалось надрезать её всего на десяток сантиметров. Гедимин прошёлся ещё раз, углубляя надрез, и внутренний пласт накренился, готовясь вывалиться. Ремонтник выдрал его, оттолкнул с дороги, смерил недобрым взглядом свисающий над приоткрытым проёмом клин-«блокиратор» и ударом приклада расколол его пополам. Вниз посыпались мелкие обломки, но сармат уже отступил и снова взялся за плазморез. В узкую прорезь тридцатисантиметровой глубины ударил холодный свет; через полминуты всё было кончено — вместо ворот зиял неровный пролом, а за ним виднелась сухая глинистая равнина и торчащие над ней наэлектризованные «антенны».
«Так-то лучше,» — Гедимин выбрался наружу, оценил остатки закрывающих механизмов и несколькими ударами приклада превратил их в крошево. Сканер показывал пятна ряби на земле и в воздухе, но из «чистых» участков складывалась извилистая дорога на полсотни метров. На горизонте, чуть правее «тропы», упирался в небо световой гейзер, постепенно меняющий цвет. Гедимин угрюмо кивнул своим мыслям, бросил на дорогу десяток «камешков» — обломков коры — и быстро пошёл к машине. «Отъехать метров на пятьсот и послать сигнал. Плохо, что они летающие, а укрыться негде…» — он вспомнил оставшуюся за спиной равнину, плоскую, как стол. «Но лучше так, чем тут, в ловушке.»
Он не стал закрывать иллюминаторы наглухо — оставил проёмы для «щупов» сканера. В проём глайдер прошёл впритык, выломав ещё полметра «обшивки»; Гедимин только прибавил скорости и не останавливался, пока не добрался до конца исследованной «тропы».
«Ага, теперь — влево и до того куста. Справа от куста разлом, а прямо за ним… ага, ещё четыре метра по прямой,» — сармат направил сканирующий луч вверх, в небо — пока было «чисто». Световой гейзер догорал, но Гедимин запомнил, где он был, и надеялся, что после зигзагов «тропы» не собьётся.
Он остановился, когда высокий холм — купол «зифты» — уменьшился настолько, что его заслонило полуметровое «дерево». Здесь поверхность планеты не изгибалась, закрывая предметы, — видимо, Равнина и впрямь была ровной…
«Пламя горело вон там,» — прикинул Гедимин, забравшись на крышу и из-под козырька ладони осматривая окрестности. Тут было как-то очень светло, как под солнцем на заснеженной равнине, всё время хотелось прикрыть глаза. «А эти подземные „деревья“ немного разные. А вон то… Hasu!»
Полуметровое дерево дрогнуло, открывая в верхней части округлое сопло, и выплюнуло вертикально вверх мелкие круглые предметы. Они развернулись на лету, обрастая трепещущими «лопастями», и стаей направились куда-то вдаль. Из складчатого неба на них спикировал комок хищных шаров и гусениц. В ту же секунду часть комка брызнула в разные стороны, несколько особей долетели до земли и остались лежать, а объекты с лопастями продолжили полёт — и вроде бы их группа не поредела. Гедимин еле слышно хмыкнул.
«Флора и фауна… Ладно, не отвлекайся. Надо настроить излучатель…»
Несколько минут он возился с реактором, настраивая перед запуском излучающее «сопло». Надо было спешить, но Гедимин не мог не отвлекаться — всё вокруг казалось нелепым до нереальности, пальцы сами разжимались, а глаза утыкались в произвольную точку. У гусениц глайдера, не обращая на машину внимания, ползали плоские «змеи» с шипами на спине — какие-то ошмётки разбившихся организмов долетели сюда, и животные вылизывали глину досуха. «Тут с пищей, похоже, не очень… Hasu!»
Что-то промчалось на бешеной скорости мимо правого борта и врезалось в землю. Одна из колючих «змей» подлетела вверх, и её поймала узкая зубастая пасть. Несколько секунд хищник — что-то вроде разлапистой птицы с очень широкими блестящими перьями и непонятным числом лап — сосредоточенно колотил добычу о гусеницу глайдера, на мгновение замер со «змеёй» в пасти, глядя немигающим глазом на Гедимина, снова хряпнул уже не шевелящееся животное о металл и взлетел с места, разворачивая перья и складывая их в ребристый диск. По запоздалым расчётам сармата, подняться в воздух таким способом оно не могло
