Гоблины. Пиррова победа - Андрей Константинов

— Девчонки! Казак смотрит прямо — не пройдет динамо… Э-э?! — Митрич с изумлением заозирался по сторонам: одна девушка рыдает навзрыд, другая — связана, да к тому же еще и с кляпом во рту. Два здоровенных мужика, один из которых с ножом… — Это у вас тут шо, православныя? А, понимаю! Ролевые игры?

— ПО-МО-ГИ-ТЕ! — отчаянно завизжала Юля.

Вздрогнув, Митрич непонимающе поворотился к девушке, и в этот момент Бугаец, прыжком перемахнув через кровать, нанес ему коварный удар по загривку. Однако крепкий казак устоял: с недобрым «Ах ты ж, вражина!» Митрич развернулся и заслал Бугайцу столь мощно, что тот, перелетев кровать, снова возвратился на исходную позицию. Правда, уже на полу.

Оценив «засыл» по достоинству, Зеча бросился на ударную казачью руку и попытался заломить кисть.

Завязалась потасовка. Коля Котин, даром что в дымину пьяный, через балконное стекло секундно оценил обстановку и неравенство сил. А оценив, задрал голову вверх и завопил истошно, «давая петуха»:

— Ка-за-ки! Сюды! Наших бьют!!!!

Издав клич-сигнал к общему сбору, Котин влетел в комнату.

К этому времени продолжающий ломать противнику руку Зеча не без труда перевел Митрича в партер, опрометчиво повернувшись к Коле спиной. То был не шанец, но — шанс! Казачок выхватил из-за голенища бутылку, замахнулся и… И, пожалев напиток, бережно отставил водку на подоконник. После чего достал из другого сапога нагайку и с оттяжечкой хлестанул Зечу по заднице.

Вскрикнув от неожиданности, тот, по-кошачьи, на «четырех лапах», отпрыгнул в сторону, задев в прыжке телевизор, с грохотом ухнувший на пол.

Бешено вращая глазами, Коля Котин щелкал нагайкой как хлыстом, азартно подзывая соперников для спарринга. Рядом с ним на полу натужно кряхтел разобиженный Митрич, которому Зеча едва не сломал руку.

А в следующую секунду по потолку прогрохотало нечто, по звуку напоминающее топот табуна лошадей — это казаки, живущие этажом выше, выскакивали из своих номеров, спеша на выручку «станишникам».

— Сколько, говоришь, всего казачков было? — тяжело дыша, поинтересовался у приятеля Зеча.

— Человек пятнадцать, — проскрипел Бугаец, с трудом поднимаясь.

— Семикратное превосходство при отсутствии хотя бы короткоствола! Всё, валим отсюда! Огородами!

— Ку-у-ды?! Ста-аять! — торжествующе завопил Котин, увидев, что противники бросились к входной двери. — Пришли незваны и уйдете неласканы! Кому говорю — ста-аять! Казак в бою спины не кажет!!!

Зеча и Бугаец выкатились в коридор и бросились в противоположный конец коридора, к лифтам. Через несколько секунд створки одного из них разъехались, и в холл с шумом высыпало человек пять-шесть казачья — остальные алчущие битвы в кабину просто не поместились. Половина казаков была еще в «форменной» амуниции, а другая — просто в дезабилье. Включая «атамана».

— Хлопцы! Не слыхали, тут где-то наших бьют?

— Не знаю, чьих именно бьют, но очень сильно шумят во-он там, — сухо пояснил Зеча, показывая рукой в другую сторону.

— Спасибо, хлопцы, — кивнул «атаман». — Эскадрон, к бою! Шашки наголо!

Буйная ватага загромыхала по коридору, а Зеча с Бугайцом резво шагнули в лифт и одновременно потянулись к кнопке «вниз»…

— …Похоже, еще бы чуть-чуть, и нам — капец.

— Похоже, мы опять облажались. Причем безо всяких чуть-чуть.

— Да, фартовые девки попались. Всё что угодно мог ожидать, но чтобы в форточку станичники влезли! Кому рассказать — не поверят.

— Ну, нам с тобой теперь всяко не поверят.

— Я этих понтярщиков при лампасах с Чечни на дух не переношу. Помнишь, как под Ножай-Юртом высадились, красавцы? Аккурат на минное поле?

— Это когда они вертолет захватили, чтобы за водкой слетать? Помню. То была картина маслом.

— Ага. Вот только сейчас у нас другая картина. Кистей Репина.

— Да уж, «приплыли»: всю ночь гребли, а лодку отвязать забыли.

— Ладно, двинули отсюда. Пока девки всю местную ментуру на уши не поставили…

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

ДНИ ПРОЩАНИЯ, ПРОЗРЕНИЯ, ПРОЩЕНИЯ…

Мурманск,

18 сентября 2009 года,

пятница, 00:46 мск

…Прилепина сидела на кровати и как могла утешала бившуюся в истерике Юлю. Утешала, притом что сама еле сдерживалась, чтобы не разрыдаться в голос. Между тем в буквальном смысле явившиеся с небес ангелы-хранители в лице подгулявших казачков, распаленные так и не начавшейся дракой, теперь поглядывали на барышень с чисто мужским интересом. Учуяв нутром сей интерес, Коля Котин скоренько взял бразды правления в свои руки и стал настойчиво выпроваживать из номера посторонних бражников. Делиться их с Митричем победой он не желал ни с кем, хоть бы и с самим «атаманом».

— Всё-всё, хлопцы, ступайте. Погостили, пора и честь знать, — приговаривал Котин, настойчиво выставляя из номера примчавшегося на зов в одних подштанниках мастера джигитовки Василя. — Идите с богом, вы же видите, женщинам нужно побыть одним.

— Так, может, охрана или там помощь какая треба? — облизнулся на Ольгу Василь. — Ну как вражины повертаются?

— Ничего. Мы с Митричем их встренем. Ужо так встренем! Иди, братишка, иди.

— Ладно уж. Но, ежели чего — кричите громче.

Василь печально удалился, вслед за ним в коридор проследовал и «атаман». Бросив с порога последний взгляд на поле боя и задержавшись на трясущейся от всхлипов груди Неждановой, зашептал одобрительно:

— Ох и бабень, Колька! Хучь на год, хучь на день! Скажи там Митричу, шоб тожа не тушевался. Бац-бац — и…

— Скажу-скажу, — дрожащими от нетерпения руками Котин закрыл дверь, повернул ключ и возвратился в комнату. — Юльк, ну как ты?

— Спасибо, Коля, — сквозь слезы улыбнулась та. — Уже почти хорошо.

— Да, ребята, огромное вам спасибо! — запоздало спохватилась Ольга. — Если бы не вы! Ваше появление… Это было просто чудо какое-то!

— Я чудила-расчудила, подмахнула крокодилу! — неожиданно пропел Митрич и, упав на кровать лицом вниз, вырубился в один момент. А уже в «момент второй» по номеру разнесся его, лишь слегка приглушенный подушкой, богатырский храп.

Котин весело глянул на Ольгу и виновато развел руками:

— Извини, подруга, но сегодня ты, похоже, осталась без кавалера. Митрича теперь из пушки не разбудишь. Вишь как спит? Ажно бурки от сипа отскакивают. Ну да не журись! Мабуть, меня и на обеих хватит.

— Да я в общем-то и не претендовала. Меня дома свой кавалер дожидается.

— Так то дома, а то — тута. Знаешь, как у нас на Ставрополье говорят? «Баба и курица в ста шагах от двора — ничейные». Правда, Юлька? — Колька присел рядом с Неждановой, по-свойски облапил.

— Э-э, ты это чего удумал? — От возмущения та даже перестала всхлипывать. — А ну убери грабли?! Я кому говорю?!

— Я злодея погубил? Погубил! Я тебя освободил? Освободил! А теперь, душа-девица, я желаю поджениться.

— Отвали! — С трудом высвободившись, Нежданова отошла в другой угол комнаты и сказала, как сплюнула: — Через годик приходи — когда женилка отрастет!

Котин посмотрел на девушку с пьяной похотью:

— Спокийно! Женилка нормальная. Тебе понравится. И твоей подруге тоже.

«Лицо хора» взялось стягивать с себя сапоги и шаровары, что в его состоянии сделать было весьма не просто.

Подруги по несчастью тревожно переглянулись. Ольга взглядом показала на стоящую на подоконнике бутылку: дескать, «давай я ему по башке сейчас тресну». В ответ Юля помотала головой: мол, «хватит на сегодня кровопролитиев, у меня другой план имеется».

— А, была не была! Черт с тобой! — картинно махнула рукой Нежданова, подходя к запутавшемуся в амуниции Котину. — Всё равно ведь не отвяжешься!

Она двумя руками обхватила хмельную казацкую голову и смачно поцеловала взасос.

— Вот это по-нашему! Любо! — ошалело выдохнул едва не задохнувшийся казак.

— Ф-фу, ну и выхлоп от тебя, Колька! Меня чуть не стошнило.

Котин недоуменно дыхнул в ладошку и поднес ее к носу:

— Нормалек! Чистый дирол!

— Это тебе, к свинарникам привычному, нормалек! — строго посмотрела на него Юля и скомандовала: — А ну, марш зубы чистить! Да и душ принять было бы неплохо!

— Ага! Я в душ, а ты сбегёшь! Знаем мы ваши фортели!

— О, господи! — громко вздохнула Нежданова. Она стянула с себя футболку, сняла бюстгальтер и насмешливо протянула их Котину. — На! Бери в залог! Куда я в таком виде сбегу?

Не в силах отвести глаз от темных широких кругов вокруг покрытых гусиной кожицей некормивших сосков, Котин, как зомбированный, попятился задом в прихожую, путаясь в полуспущенных шароварах. Наконец, стряхнув с себя морок, со словами «Юльчик, я сейчас!», он бросился в туалет.