Седьмой Круг. Свой Путь (СИ) - Великолепный Дмитрий

– Кто он такой? – маг присмотрелся, удостоверившись, что двое других далеко. – Даже ты теперь называешь его господином…

– Величайший колдун вашей эпохи, – Дрейк был не против разговора. – И велико должно быть твое счастье, покуда существует причина, по которой он о тебе печётся.

– Перестань. Ты ведь шутишь?..

– Вовсе нет. Думаю, ты и сам уже начал об этом догадываться, – вейлинг перевернулся и поднял мохнатую морду к волшебнику. – Увы, сказать больше наверняка я не могу.

– Но хоть что-нибудь тебе удалось выяснить? – играючи Лео потрепал брюхо Дрейка. – Ведь я знаю, что твои желтые глазки видят гораздо дальше, чем им положено.

– А ну прекрати так делать! – возмутился и взбунтовал мохнатый зверёк. – Есть кое-чего, а главное, никто не запрещал мне держать это в секрете.

– В таком случае, я с удовольствием послушаю эту историю, – маг улыбнулся и направил скакуна дальше легкой походкой.

По увядающей траве он ступал тихо и надрывные вопли мачехи усладой тешили его слух.

Аркрайн остановился и посмотрел на неё.

Ещё три дня назад даже среди слуг и подданных она звалась совсем молодой, но теперь обратилась высохшей, словно выпотрошенная кукла, костлявой старухой, не под стать своим летам. Измученной и закованной в цепи столь тщательно, что ей не удавалось убить себя, как бы сильно она ни старалась.

Такова была плата за прошлое. За нелюбовь.

Выпотрошенные, изувеченные тела всех десяти её сыновей, всех наследников северного престола окровавленными грудами свисали со скорченных ветвей и вереницей метались вороны, терзая, глотая их плоть. Они каркали и кричали, не умолкая, раз за разом повторяя этот оглушительный клич, чествующий победу Аркрайна.

Больше не осталось никого. Ненавистный ей, неродной ублюдок забрал их трон.

Кто бы только мог вообразить, что спустя тридцать семь лет этот визжащий, трясущийся сверток, принесенный её мужем – жестокосердным, но мудрым правителем Крокснорта, – обратится своевольным, неконтролируемым монстром, способным забрать власть над целым царством у его законных преемников?

Ещё тогда, с самого первого взгляда, мачеха невзлюбила его и строила козни и плела интриги, точно паук плетет свои сети, намереваясь избавиться от проклятого бастарда, выношенного никому неизвестной шлюхой.

Но отец любил и оберегал Аркрайна. Порой казалось, что любил даже больше, чем всех остальных своих отпрысков вместе взятых. И не удивительно, ведь никто из них от рождения не мог похвастать предрасположенностью к магии, а этот…

Ему не было и половины года, когда, то ли ради какой-то жестокой забавы, то ли по несчастливой случайности, миниатюрный попугайчик, привезенный малышу в подарок послами отца из Равваррии, добровольно влетел в только что разведенный камин и, оставаясь там, жалобно кричал, пока не обратился безмолвной горсткой золы. А младенец заливался радужным, веселым смехом, слушая, как в пламени бурлит и тлеет живая плоть.

Тем утром царь трепетно наблюдал за происходящим и где-то в глубине души мечтал о том, что когда-нибудь незаконнорождённый его сын станет полноправным правителем Крокснорта. Без сомнений, счастлив был бы теперь злонравный отец, несмотря даже на единовременную смерть прочих своих потомков, узнай он, что Аркрайн всё же сумел выстелить себе сам красную дорожку к трону, начертанную кровью своей семьи. Должно быть, сейчас, где-то в Пустоте, дух его поносит прочих немощных своих сыновей, встретившись с ними, и ликует о немыслимой победе самого любимого из них.

Братьев у Аркрайна могло быть и двенадцать, но двое не дожили и до его десятилетия. Первый, тот что слишком любил задирать трехгодовалого братика от чужой матери и всячески издеваться над ним, нашелся мертвым одним зимним утром в своей постели. По щербатой крепостной стене в комнату к мальчику забрался уличный кот и с мастерством умелого убийцы вспорол когтями артерию на его шее. Не успев даже вскрикнуть, тот истек кровью, раскрасив предсмертными плевками белые, свежевыстиранные простыни яркими, алыми кляксами.

Его безутешная мать пришла в ярость, возложив вину за смерть своего чада на этого выродка и ублюдка, умоляя мужа отослать Аркрайна из замка, отдать на воспитание в Академию Смерти – школу Черного Слова на другом конце севера. В ответ на этот призыв царь крепко побил жену, а после насильно вторгся в её лоно, обронив и оставив там новое своё семя.

– Ты можешь родить ещё нескольких, если сильно того пожелаешь, – прорычал он после скоротечной, жестокой любви. – Но не смей и заикаться о подобных просьбах, если они не получатся ведунами.

И тогда она поняла, что муж больше не любит её, как раньше, покуда чрево её не способно выносить и породить мага. В тот день мачеха стала сильнее прежнего ненавидеть Аркрайна, но впредь вела себя осторожней, не оставляя мысль рано или поздно избавиться от него.

Другой брат погиб, спустя ещё шесть лет. В тот раз на преступлении поймали Аркрайна за руку и свидетелем стал сам его отец.

– Давай же, Григорий, – смеясь говорил тогда Аркрайн старшему братцу, уже стоящему на краю высокой крепостной стены у обрыва. – Будь смелее! Просто поверь, что у тебя получится! Ты полетишь! Я помогу тебе, ведь я же волшебник…

Царь в сопровождении двух советников притаился и наблюдал, как самый старший из его отпрысков с добродушной улыбкой, от которой так и несло поганой слабостью, послушно шагнул навстречу ледяной вьюге, в холодную бездну, туда, где ощерились выточенные грубым ветром, острые каменные зубья.

Тело наследника так и не нашли, а вместо похорон придворные ворожеи три дня заводили траурные оды над скальной пропастью и пели, и плакали о горькой утрате для всего Царствия Смерти.

По многим причинам не мог отец больше удерживать Аркрайна при дворе, а гаже всего, что стал предательски он опасаться и за собственную жизнь. Страх и сомнения подтолкнули его к тому, и царь всё же решился отправить бастарда в Академию Смерти.

– Тебя там научат быть сильнее и лучше понимать магию, – вероломно наставлял он Аркрайна напоследок. – Не думай, что это злая моя прихоть и я испытываю огромное удовольствие, отсылая тебя далеко от дома, сын…

Девятилетний отпрыск только хлопал голубыми, словно ясное зимнее небо, глазами, доставшимися ему от матери, и ничего не говорил в ответ. Это слишком пугало отца, но то был момент расставания и любовь в нем взяла верх над несвойственной ему трусостью. Он крепко обнял маленького Аркрайна и шепотом пообещал ему:

– Ты обязательно вернешься, и мы будем править вместе, – царь всё же сумел усмирить глаза и не показать слез. – Будь сильным. И не щади никого.

Это были последние слова, которые Аркрайн услышал от отца. Больше им не суждено было встретиться.

Минуло чуть больше пяти месяцев с тех пор как бастард покинул стены царского чертога, когда отца его разбила загадочная хворь и за считанные дни он скончался. Разные толки об этой истории, неразборчивые и сомнительные, выдуманные и притянутые за уши, опутали истину и утянули во мрак, как плотоядные древа опутывают свои жертвы тугими корнями и утаскивают навсегда под землю. Никто уже не мог сказать наверняка, что же стало причиной столь скоропостижной смерти правителя. Но Аркрайн знал точно – это дело рук проклятой мачехи.

От знания этого, навеянного то ли видениями, то ли какими-то необъяснимыми чувствами, душа его почернела сильнее, а гнев и злоба в нём обрели новый смысл. Будто бы от отца он унаследовал не право на трон, но всю его непомерную жестокость до последней капли. И Аркрайн стал размышлять о мести. Беспощадной и мучительной. И мечта о ней кровавым заревом стала освещать его путь к обретению силы.

Власть мачехи разрослась стремительно и сделалась совсем уж отъявленной. Новому царю – своему старшему сыну – шельма стала первым советником и могла теперь диктовать приказы и условия всему Крокснорту его устами. Но на своё счастье Аркрайн оказался в единственном месте севера, до куда не дотягивались коварные путы её гадостных замыслов.