Аукцион невинности. Двойная ставка - Ольга Дашкова

Глажу его плечи, кожа гладкая, пахнет немного табаком и мятой, тяну его к себе за массивную цепочку и крест, что висит на груди, целую, ерзаю, увеличивая трение.

— Мой ненасытный, голодный котенок. Сам сейчас спущу в штаны.

— Когда такое было?

— А ты так этого хочешь?

— Очень. Тебя хочу.

Последнее время я действительно словно голодная, очень остро реагирую на запахи и вкусы. Грудь после второго ребенка стала больше, а соски — чувствительнее.

Сама расстегиваю ремень и ширинку джинсов, Тимур освобождает свой член, провожу по нему несколько раз, сжимая рукой. Скользит набухшей головкой члена по моим уже влажным складочкам, а затем он резко входит в меня до самого основания, вскрикиваю, кусаю его плечо, принимая толчки.

— Готов часами не вынимать из тебя свой член, накачивая спермой.

По спине бежит горячая волна, его пошлые словечки заводят, комод стучит о стену, голова идет кругом. Не понимаю, почему я так быстро завожусь рядом с ними и кончаю по несколько раз.

Странно, но все то время, как родился Егор, мы не предохранялись, и я не забеременела, врачи говорят, такое бывает, хотя все мы абсолютно здоровы. Хочу родить сына Захару, он любит Егора, но в нем так много черт и повадок Тимура, что сомнений нет, чей это ребенок по крови.

— Вас нельзя оставить и на несколько минут вдвоем.

В комнату в самый разгар нашего секса входит мой муж.

— Хоть бы закрывались, дети могут забежать.

Тимур останавливается, медленно выходит из меня, мы смотрим на то, как Захар снимает кофту и футболку, расстегивает ширинку.

— Где дети?

— У соседей, Игнат поит их какао. Иди ко мне, милая.

А дальше все происходит без лишних слов. Они любят меня вдвоем, нежно, страстно не торопясь. Доводя до исступления, лаская грудь, массируя клитор, проникая в меня пальцами и членами.

— Тимур, нет, медленнее, да… а-а-а-а-а… да…а-а-а-а-а.

Лежу на груди Захара с его членом в своем истекающем лоне, он долго стимулировал и возбуждал мой анус. Вылизывал, дразнил пальцами, а вот сейчас головка члена проходит сквозь расслабленный сфинктер в мою попку.

Захар тяжело дышит, они начинают двигаться по очереди, наполняя меня собой, заставляя дрожать между их тел. Они двигаются медленно и аккуратно, боясь навредить, у нас так происходит нечасто, но именно сейчас все невыносимо остро.

Начинаю кончать, кажется, через несколько толчков. Тело горит, сжимаю мышцами ануса и влагалища их члены, рассыпаясь на миллион осколков удовольствия.

— Черт, черт, малышка, ты доишь мой член, дьявол, не могу больше.

Тимур следует за мной, а потом и Захар. Горячее семя наполняет меня, чувствую это как никогда, голова идет кругом, не могу унять сердце. Мы все трое так долго кончаем, а потом тяжело дышим, не в силах пошевелиться.

Тимур выходит из меня, растирая пальцами воспаленную кожу вокруг ануса, размазывая свою сперму. Дергаюсь от остроты ощущений, Захар укладывает меня рядом, целуя в висок.

— Ты знаешь, я, кажется, беременна.

— Серьезно? — Шумилов напрягается, он не любит такие шутки, да я и не собираюсь шутить. — Или тебе только кажется?

— Думаю, да, нужен тест. У меня есть с собой, в чемодане, в косметичке.

— Тимур.

— Котенок, я сбегаю за тестом, но если там не будет двух полосок, я отшлепаю тебя.

— Какой ты пошляк. Не понимаю, как я с тобой живу?

— Счастливо. Это любовь, котенок.

— Ты прав, очень счастливо.

За Тимуром давно закрылась дверь, мы все еще лежим, Захар смотрит на меня, крутит обручальное кольцо на моем пальце. Мы поженились перед рождением Егора, все было скромно, на мне свободное белое платье и цветы в волосах.

Бабуля плакала вместе со мной от счастья, она, конечно, понимает, что я живу с двумя мужчинами. Мы не говорим на эту тему, но она счастлива за меня, я знаю.

— Если ничего не будет, то это не страшно.

— Да, не страшно, но я хочу, чтобы было. Правда, хочу.

Захар за все время, что мы вместе, изменился, да и Тимур тоже. Они повзрослели, но не стали менее привлекательными, бывает, ревную их безумно.

— Я знаю, любимая.

— Мне иногда страшно, что ты встретишь другую и уйдешь.

— Я — никогда. ТТ меня пристрелит, а я его.

* * *

— Это правда, что у меня будет братик?

— Скорее всего, да.

— Мама, разве нам мало одного? Лучше бы сестренку.

Ангелина спорит с Егором, она стала такая большая, ей уже десять лет, длинные темные волосы, синие глаза, она наш общий ангел-хранитель. Не знаю, как от нее через пару лет будем отгонять женихов.

Егор показывает ей язык, она кидает в него слепленный снежок, мы все смеемся, сидя на открытой веранде просторного шале. Альпы очень красивы, горы, заснеженные ели с пушистыми ветками. Мужчины решили, что Новый год нужно справлять там, где много снега, будто его не хватает дома в это время.

— Эй, соседи, вы идете кататься? — у низкого заборчика появляется Игнат со своей спутницей, очень милая девушка. И как это ему удавалось несколько лет прятать ее от нас?

— Нет, нам некогда, у нас скоро родится братик! — сын кричит, не выговаривая букву «р».

— О, как интересно. К черту лыжи здесь, оказывается, особая аура, дорогая, извини, но горы отменяются, идем делать детей.

Девушка смеется, надо подружиться и разговорить ее, узнать, как ей удалось очаровать такого холостяка и негласного хозяина города Александра Игнатова.

— Идите к нам, глинтвейн готов, — Тимур зовет соседей, они прилетели на день раньше, и встреча Нового года обещает быть веселой.

— Вы обязаны назвать сына в честь меня, — Игнат, держа за руку свою спутницу, подходит к нам, у нее очень красивые глаза и забавная оранжевая вязаная шапочка.

— С чего это? — Захар спорит, накрывает меня пледом, подает горячий чай.

— А кто спас вашу девочку пять лет назад?

— Ой, спасатель великий, тебя там чуть не пристрелили.

— ТТ, разве меня?

— А почему вы ТТ? — девушка, имени которой мы так и не знаем, задает вопрос, но никто не спешит на него отвечать.

— Он Тимур Тагиров, вот и ТТ. Кстати, позвольте представить мою Алёну, — заметно, как Игнат немного нервничает.

— Да, меня зовут Алёна. Алёна Покровская.

Тимур с Захаром переглядываются, мне и самой становится интересно, потому что я знаю эту фамилию и еще одного мужчину с такой же.

Тихон Покровский.

Как порой странно и загадочно устроена жизнь. Наши спонтанные поступки могут привести нас к