Аукцион невинности. Двойная ставка - Ольга Дашкова

ЧАСТЬ 43

Идея была ужасная — сбежать от охраны, уехать в дом, мягко говоря, недоброжелателя и врага Тимура с Захаром, который еще оказался моим отцом. Невероятное совпадение.

Господи, каким нужно быть чудовищем, чтоб шантажировать дочь внучкой? Бабушка права, мать никогда не умела выбирать мужчин. Хотела наверняка красиво жить, а любовник уехал, и поминай как звали, даже хорошо, что она не дала мне его отчество и фамилию.

А может, на самом деле так сильно его любила, что не сделала аборт, а родила и воспитывала меня уж как могла? Это теперь можно узнать только у нее, но спрашивать я не собираюсь.

Сижу на кровати в довольно симпатичной комнате, гостевая, наверное. Темно-синие стены, такое же покрывало и кресло. Светло-бежевый мягкий ковролин, мебель, предметы интерьера, больше похожа на приличный гостиничный номер.

Вещи мои забрали: телефон, сумку, пуховик. Встала, поправила платье, хорошо хоть разуться не заставили. Подошла к окну, обняла себя за плечи, еще не стемнело, идет снег, красивый, белыми крупными хлопьями, им можно любоваться бесконечно, но ситуация скверная.

Сначала решила, что мне показалось, детский смех и лай собаки. Прислушалась, отодвинув тюль, посмотрела вниз, на лужайке у дома был ребенок, мальчик, на вид лет девяти. Темная куртка, шапка с помпоном, он кидался снежками в здорового лабрадора, тот бегал за ним, громко лая, а мальчик смеялся.

А это точно не галлюцинация?

Зажмурилась, но мальчик и собака не пропали. У этого чудовища есть ребенок? Или это кого-то из прислуги или охраны? Недалеко стояла женщина, куталась в длинную шубу, что-то говорила мальчику, но он ее не слушал, отчего дама сердилась. Наверное, его няня.

Ужас какой, ему нельзя иметь детей. Но после того как женщина посмотрела вверх, встречаясь со мной взглядом, занервничала и стала звать ребенка.

— Артём, Артём, нам пора уезжать. Ты слышишь меня? Нас ждут.

— Я не хочу, я хочу играть с Бани, пусть он поедет с нами.

— Бани никак нельзя, ты знаешь. Артём, поехали.

Я слишком увлеклась, не заметила, как открылась дверь комнаты и рядом оказался человек.

— Забавный пацан. На отца своего похож, как и ты.

Вздрогнула, пошатнувшись в сторону.

Андрей Сафронов появился как черт из табакерки, готова не видеть его всю оставшуюся жизнь, но приходится. Мужчина смотрит внимательно, на губах ухмылка, разглядывает меня. Неприятно и неуютно от этого.

— А ты изменилась, Александра.

— Это должно было случиться. События и люди, встречающиеся на пути, учат нас быть умнее, а обстоятельства меняют.

Хочу отойти, а лучше вообще выйти из комнаты, чтоб не находиться рядом с этим, даже человеком язык не поворачивается назвать Сафронова. От него странно пахнет, аромат парфюма смешан еще с чем-то сладким.

— И умнее стала. Я последнее время страсть как люблю умных женщин.

— Поздравляю.

— Может, вспомним былые времена, я помню, как девочка Саша смотрела на меня как на божество, своими карими бездонными глазами милого олененка из мультфильма. Ты так и просила трахнуть тебя, а я не смог отказаться от такого предложения.

— Я уже не милый олененок. — Меня сейчас вырвет от него. — А еще мой мерзкий отчим, можно сказать, подложил меня под тебя. Но это уже не имеет значения.

— Ну, нет, ты легла сама. С радостью, широко раздвинув свои стройные длинные ноги.

— Часто вспоминаешь? — Сжимаю ладони в кулаки, смотрю в глаза своему бывшему любовнику с вызовом, вздернув подбородок. — Я была маленькой глупой девочкой, решила, что ты мужчина, который может защитить, уберечь, на которого можно положиться. Но весь ты — это мишура, красивая обертка, под которой гниль и вонь. От тебя и сейчас смердит как от покойника, ты ведь неживой, потому что таким подонкам вообще запрещено ходить по земле.

Выражение лица Сафронова менялось с каждым сказанным мной словом, я выплевывала их ему в лицо с удовольствием и наслаждением. Теперь так будет с каждым, кто хоть только предпримет попытку обидеть меня или унизить.

— И дочь не твоя, я даже рада этому.

— Шлюха.

Щеку обжигает пощечина, но мне не больно, открыто смеюсь в его глаза.

— Мерзкая шлюха, я так и знал, а еще пыталась повесить ее на меня и денег вымогала.

Нет, он не отец, он, как и Чернов, недостоин даже теоретически быть им. Ангелина только моя дочь.

— А сейчас посмотрим, какая ты дерзкая и смелая стала, даже интересней трахать тебя такую, наказывать и ломать. Что там с тобой делают те двое? Имеют во все щели, а ты кричишь и просишь еще?

— Убери от меня руки. Убери! Не трогай! Не смей никогда трогать, мазь!

Кричу, отбиваюсь, я просто так не дамся, пусть хоть убьет меня, но воспользоваться собой я не дам. Сафронов хватает за руки, дергает на себя, отбиваюсь как могу, пытаюсь его пнуть, выходит с третьего раза, мужчина стонет, но не отпускает.

— Вот же сука какая.

Хватает за ворот платья, треск рвущейся ткани, царапаю его лицо ногтями, не кричу, потому что помощи ждать не от кого. Мне не справиться с сильным мужчиной, и он явно немного не в себе. Смотрит бешеным взглядом, рот искажен, на губах пена.

— Отпусти меня, отпусти! Перестань! Тебя ведь закопают, если они узнают, что ты тронул меня!

Говорю осипшим голосом, но тут же громко вою, закусывая губу, слезы текут по щекам, он дернул за волосы, намотав на кулак хвост.

— Вот же тварь какая. Закопают, говоришь? Думаешь, нашла себе защитников? А ведь они, как и все, поиграют и бросят. Сколько, сколько они тебе заплатили? Почем купили? Хочешь, дам столько же?

— Отпусти!

Отбиваясь из последних сил, выворачиваясь в его руках, удается пнуть в пах, Сафронов вскрикивает, хватается за яйца. Несколько шагов, открываю дверь, но что-то проносится мимо, громкий лай и рычание.

Тот самый лабрадор Бани, из окна он казался меньше, но сейчас грозный пес злобно рычит на Сафронова, оскалив острые зубы, готовый кинуться на Сафронова в любой момент.

Надо завести вот такого грозного паса, нет, еще больше, чтоб внушал страх и был защитником. Пытаюсь отдышаться, поправляю разорванное платье и спутанные волосы, вытираю слезы.

— Бани, Бани, ты чего, это же я.

— Какую нужно сказать команду, чтоб он откусил тебе яйца? Взять?

Сама не ожидала, но пес кинулся на мужчину, цепляясь в его руку, плотно сжав челюсти, отчего тот заорал, словно его режут. Через несколько секунд в комнату