В когтях багряного зверя - Роман Глушков

Все шипы на нем были вставными и крепко запрессованными в ядро. Тем не менее они поддались Сенатору, когда он подступил к ним со своими инструментами и извлек их из посадочных отверстий. Вернее, он вытащил всего четыре шипа, установленных по той окружности ядра, на какую приходилось большинство наносимых им ударов. На большее у Гуго не хватило времени, но и четырьмя зарядами Сандаварг мог теоретически обойтись.

Сами заряды были сделаны из смеси пороха с какой-то воспламеняющейся при резком сжатии хренью, название которой я не запомнил. В каждое из отверстий ее поместилось грамм по сто. Затем шипы были вставлены обратно, но не до конца, и закреплены так, чтобы не выпасть при вращении кистеня. Обращаться с ним после такой модернизации следовало крайне бережно, а наносить удары рекомендовалось строго по цели. И чем точнее, тем лучше. В этом случае детонация взрывчатой смеси выталкивала шип из гнезда и загоняла его в тело врага словно крупнокалиберную пулю. И если простой удар кистенем вряд ли остановил бы берсерка, способного драться даже с перебитыми конечностями, то урон от такого попадания он уже вряд ли проигнорирует.

Однако на практике все оказалось куда сложнее. Виллравен был воистину неуязвим. Он вертелся, как вихрь, и умудрился не пропустить ни одного удара. Зато наш друг пропускал их регулярно. Вдобавок ему приходилось следить, чтобы брат Ярнклот не долбанул случайно по плитам или перилам. Но Сандаварг не был бы Сандаваргом, если бы позволил врагу убить себя совершенно безнаказанно. Даже если враг дрался гораздо лучше, Убби смог нащупать слабину в его, казалось бы, несокрушимой тактике.

«Поддаться, чтобы победить», – для гордых северян эта уловка была, как правило, неприемлема. Но на что ни пойдешь, если выиграть судьбоносную схватку за счет одного лишь мастерства тебе не светит. Прикинуться оглушенным означало вселить в Кирка уверенность в скорой победе. А когда тебя отделяет от нее всего шаг, трудно устоять перед искушением забыть об осторожности и закончить поединок одним решительным наскоком.

Играть в поддавки с противником, который сильнее тебя, – занятие чрезвычайно рискованное, не сказать самоубийственное. Что и доказал пропущенный Убби удар мечом по макушке. Но дело того стоило. Виллравен почуял близость победы и попер напролом. И хоть Сандаварг не смог провести нужную атаку, он нашел другой выход из опасного положения. Причем такой, какой Сенатору при всей его смекалке не пришел на ум даже в качестве запасного варианта.

Сандаварг не смог встретить врага достойным ударом, но время стукнуть кистенем по щиту у него нашлось. А большего и не потребовалось. Один из начиненных порохом шипов детонировал, и взрыв выбросил шип-пулю из отверстия. Она тут же врезалась в щит и была потрачена напрасно, но сам заряд – нет. Его мощности хватило на то, чтобы ядро буквально выстрелило в противоположную сторону. Вряд ли оно улетело бы далеко, но в первые мгновения полета его убойная сила была достаточно велика.

Убби и замахнувшегося мечом Кирка разделял всего шаг, когда брат Ярнклот шарахнул последнему в левую половину груди и сшиб его с ног. Возможно, этим бы все и закончилось, и Виллравен отделался бы лишь сломанными ребрами, если бы от первого взрыва не сдетонировали оставшиеся три заряда. Два шипа также ушли мимо цели, угодив в мост и в небо, но одна тупоконечная пуля калибром с абрикос попала туда, куда долю секунды назад шибанул кистень.

Выстрел был сделан по Кирку практически в упор. Заполучив в груди дыру, он был отброшен на несколько метров назад. Но берсерк так легко не сдавался. Упав, он тут же начал искать свой меч и пытаться подняться на ноги. Это выглядело довольно жалко, но на агонию тоже не походило.

Его феноменальная живучесть объяснялась еще и тем, что пуля чудом не задела аорту и прочие крупные сосуды. Кровь потоком текла у него из раны и изо рта, но Виллравен пускал кровавые пузыри и упорно отказывался признавать себя мертвым. Конечно, переспорить смерть было не в его власти, и через минуту-другую она его все равно бы настигла. Вот только Убби не собирался дожидаться, когда это произойдет. Формально поединок был еще не окончен, и Кирк всячески давал понять, что желает его продолжать.

Отбросив щит и утерев заливающую ему глаза кровь, Сандаварг подобрал меч, подошел к сумевшему встать на колени Виллравену и бросил перед ним его оружие. Берсерк захрипел, изрыгнув новый поток крови, судорожно вцепился в меч и, опершись на него, стал подниматься на ноги. Глядеть на это спокойно было нельзя, особенно представив, какую боль испытывает Кирк. А Убби, отступив от него на три шага, вновь взялся раскручивать лишившегося половины «зубов» брата Ярнклота.

Два залитых кровью врага стояли друг напротив друга, готовые сшибиться насмерть теперь уже точно в последний раз. Исход поединка был предрешен, но наверняка даже раскольники восхитились сейчас недюжинной стойкостью вражеского главаря.

– Я же предупреждал: мое зелье для тебя слишком крепкое! – выкрикнул Сандаварг, хотя вряд ли умирающий берсерк понимал смысл его слов. Зато их слышали все остальные, к чему Убби прежде всего и стремился. – Хэйл, брат Ярнклот! Хэйл, брат Ярнскид! Хэйл, Гуго Большая Башка и его огненный порошок!

– Стой… И умри! – не сказал, а выкашлял с кровью Кирк и, занеся дрожащими руками меч над головой, шагнул навстречу противнику…

…И собственной погибели.

Все еще дымящийся брат Ярнклот описал стремительный полукруг, перебил домару руку с мечом и угодил тому в висок, вмяв череп и сломав шею. Изувеченная голова Кирка безвольно упала на плечо, но он все-таки успел сделать шаг и резко опустить меч. Не будь Убби начеку и не отскочи вбок, рядом с одной раной на его голове возникла бы другая и наверняка смертельная. Но клинок разрубил воздух и, со звоном ударившись о мост, вновь выпал из руки берсерка. А вслед за мечом упал и сам Кирк, после чего его тело содрогнулось в коротких конвульсиях и замерло. На сей раз – окончательно…

Израненный Убби стоял над телом поверженного домара и, не выпуская из руки кистень, глядел на приближающихся к нему десятерых северян. Многие из них также были ранены, а один – тот, что не мог передвигаться без посторонней помощи, – опирался на плечи товарищей.

Руки северян были пусты – все свое оружие они рассовали в ножны и разгрузочные перевязи. И все же мы не до конца доверяли выжившим врагам и держали их на прицеле баллестирад. А позади них, сгрудившись и ощетинившись копьями, шли раскольники. Они явно не верили в то, что с Рощи снята осада, и боялись, что захватчики передумают и вернутся на оставленные ими позиции.

Дойдя до середины моста, северяне остановились. Я гадал, кто же из них возьмет на себя роль нового вожака, но, похоже, они это еще не решили. И потому просто стояли и вопросительно взирали на Сандаварга, дожидаясь, что тот им скажет.

Поняв, что никто не осмеливается заговорить с ним, Убби отмотал с запястья цепь, опустил оттягивающий руку кистень на мост, затем указал на труп Кирка и молвил:

– Я ненавижу берсерков, но готов признать, что ваш домар бился достойно. Есть среди вас те, кто сомневается, что я сражался с вашим домаром так же достойно, как он со мной? Или те, кто не расслышал, как я предупредил его о том, что тоже принял накануне одно зелье?

Северяне угрюмо переглянулись. Но поскольку дальнобойного оружия у победителя не было, Виллравен умер не от яда, и все отлично слышали, как он высмеивал зелья Убби, заявить ему протест никто не решился.

– Давайте, возразите мне здесь и сейчас или молчите об этом вечно! – повторил Сандаварг. Честно говоря, накинься северяне на него скопом, и израненному победителю придет быстрый и уже бесславный конец. Наверняка кого-нибудь из них подмывало крикнуть «Убьем собаку, братья!» и поквитаться за домара. Но наши скорострельные «Эстанты» и раскольничьи копья явственно намекали побежденным на то, что лучше им от этого воздержаться.

– Ваш поединок был честным! – в конце концов осмелился открыть рот кто-то из них. Прочие северяне поддержали товарища утвердительным бормотанием и дружными кивками.

– Да будет так, загрызи всех нас пес! – провозгласил Убби, после чего тоже подтвердил, что меч Кирка не отбил ему память: – Мое слово сказано и остается в силе: вы мне больше не враги, поэтому можете проваливать на все четыре стороны… Вернее, на три, потому что в Корабельной Роще вам больше делать нечего. Ни вам, ни этому шакалу Нуньесу! Прямо так ему и передайте, когда вернетесь на его дерьмовый Ковчег.

– Незачем нам туда возвращаться, – отозвался все тот же северянин, видимо, получив негласное одобрение говорить от имени всех. – Да и не с чем, сам же видишь! У Кирка был договор с церковью, но раз мы его не выполнили, зачем ей соблюдать соглашение с нами?.. Послушай, раз уж все так обернулось, просто отдай нам тело Кирка, выпусти нас, и мы уйдем. А куда – это тебя уже не касается… По рукам?