Благородство и страсть - Барбара Пирс

– Он не клюнет. Даже незваного гостя. Можем сесть и поговорить, как цивилизованные люди.

Невин обошел массивный стол орехового дерева и сел в одно из кресел. Кенан опустился на подушку изумрудного цвета, лежавшую на другом кресле.

– Когда его нашли, он уже был мертв? – прервал молчание Кенан.

Это был не единственный вопрос, который его волновал, но один вопрос вел к другому, и он не собирался покидать этот дом, не получив ответы на все.

Щека Невина дернулась.

– Неизвестно. Я только знаю, что он был мертв, когда я вернулся домой. – Откашлявшись, Дрейк спросил: – Откуда ты так быстро узнал о его смерти?

Кенан снял шляпу и положил на колени. Почесав затылок, он чуть скривил рот – этим вопросом брат выказывал свои подозрения.

– Во всяком случае, не потому, что нанес смертельный удар, если ты на это намекаешь. Но пока я свожу на нет только свою жизнь. Я виделся с Уинни сегодня утром.

Он не хотел говорить Невину о своей неудаче. Их вряд ли можно было назвать друзьями. Хотя вчера вечером и врагами они не были. Кенан мог ничего не рассказывать, но для него было важно, что Невин тогда поддержал его. Это доказывало, что их связывали не только кровные узы. Их связывало отношение к Уинни.

– Судя по твоему виду, она не простила тебя.

– Можешь ты думать о чем-то более приятном, чем о попытках быть честнее такого бесчестного ублюдка? Но сделал ли я что-либо для того, чтобы Уинни думала по другому? Признаю, то, как я поступил с ней, не говорит в мою пользу. Это только подтвердило худшие из опасений Бедгрейна насчет неблагородной крови. Он вышвырнул Меня из дома, но прежде пересчитал мне ребра.

Услышав выпаленное признание Кенана, Невин чуть не ахнул.

– Ее отец тебя ударил?

После того как Милрой на глазах у Невина разобрался с Диго и его дружками, удивление Невина было понятно.

– Меня держали лакеи, – пояснил Кенан. – Да я еще не такого заслуживаю.

– Значит, непревзойденный Безрассудный Милрой не так уж неуязвим, – мягко усмехнулся Невин.

– Никто не может быть всегда неуязвимым.

– Полиция считает, это ограбление, – сказал Невин, меняя тему.

Кенан насторожился.

– Думаешь, это так?

Положив руку на подлокотник, Дрейк вздохнул:

– Похоже на то, учитывая, что у отца хорошенько пошарили по карманам. Свидетелей не нашли, так что версия проходит, впрочем, как и любая другая.

– Думаешь, я причастен к его смерти? Прямой вопрос Кенана ошеломил его.

– Отец уехал из города, ничего не сказав ни мне, ни матери. Никто, даже ты, не мог знать, когда он вернется. Кроме того, мы ведь были вместе прошлым вечером.

Кенан решил идти дальше.

– Хозяйка «Серебряной змеи» – Рекстер был там – сказала мне, что герцог спрашивал обо мне. Причем он был трезв и даже не подходил к карточным столам.

Невин уже наводил справки насчет отношений Кенана Милроя и Бланш Шабер и был задет тем, что последним в жизни, чем занимался его отец, было то, что он пытался разыскать своего внебрачного сына.

– Но вы так и не увиделись.

Ожидая, что сейчас снова начнутся подозрения, Кенан не сводил взгляда с Невина. Но казалось, тот был искренен.

– Нет. Хотя, возможно, я знаю, зачем он хотел видеть меня. – Кенан замолчал. Если он будет продолжать, то их перемирию скорее всего придет конец. – Рекстер проматывал семейное состояние. А ты распродаешь акции. Можешь не отрицать, Невин, я это точно знаю.

Терпения Невина как не бывало.

– Ты шантажировал его?

– Ба, да ты обо мне высокого мнения, братец. Отвечаю на вопрос: нет, в вымогательстве нужды не было – он сам уничтожал себя, без моей помощи.

– Я пытался заставить отца держать себя в руках, черт возьми. Он понимал, что было поставлено на карту. «Женись на богатой», – говорил он, словно это решило бы все проблемы.

– Послушай-ка меня, Невин. Рекстер никогда бы не бросил играть. Он лишь сменил игру и ставки. Ты сказал, что этому надо положить конец, ведь так? Он, наверное, был вне себя от ярости, так что хотел…

– Что? Договаривай!

– Рекстер был умен и утверждал, что был женат на моей матери! Что я – его настоящий наследник. Кажется, У него были какие-то документы в подтверждение. Когда от него забеременели обе – и его жена простолюдинка, и женщина голубых кровей, – его семья поспешила исправить его ошибку. Да и потом, что такого? Они всего-то разрушили жизнь ирландской актрисе, а ему было из кого выбирать себе наследника, – произнес Кенан с горечью.

– Я…ты лжешь, – набросился на него Невин. Он так побледнел, что даже губы казались серыми.

– Отнюдь! – воскликнул Кенан. – Как только ты вставлял свои авуары на аукцион, я скупал их один за другим. Стоит мне набраться терпения, и все станет моим.

Понимая, что ему все известно об их состоянии, Невин поднялся.

– Все, кроме родословной и титула. Ты не смог купить их и решил украсть.

– Рекстер предлагал мне все без остатка, – усмехнулся Кенан. – У него было два сына: одного предал он, другой предал его. Когда ты пригрозил, что отвернешься от него, он пошел на отчаянный шаг, думая, что я жаден и с радостью все приму и возмещу его жертву. Перестань злиться, лучше подумай. Он пожертвовал одной семьей ради своей жадности. Почему не пожертвовать другой?

Невин походил взад-вперед, снова уселся в кресло и прижал пальцы к вискам.

– Что ты такое несешь… Я не верю.

– Я тоже не поверил, – признался Милрой. – Не поверил и выгнал его из дома.

– Думаешь, при нем были эти документы, когда на него напали? – Лицо Невина снова приобретало нормальный цвет.

– Иначе зачем он искал меня?

Оттого, что собственные слова были брошены теперь ему, он вздрогнул и рассмеялся:

– Ха, ты понимаешь, что это значит, Милрой? Кенан покачал головой.

– Если это правда, братец, то у меня было больше причин убить отца, чем у тебя…

С пером в руке Уинни сидела за столом, пытаясь написать письмо брату она уже полчаса смотрела на одно и то же предложение. Как ей обо всем рассказать, чтобы Брок не сорвался в Англию вызвать на дуэль Кенана Милроя? Ведь, кроме Типтона и отца, защитников ее чести было хоть отбавляй.

Она сделала то, чего клялась никогда не делать, – доверилась человеку, который не был способен оценить это. Было так больно ошибиться в нем Уинни всегда гордилась тем, что была благоразумна, была настоящей леди, какой хотела бы видеть ее мать. Если бы не портрет, который отец хранил в своей спальне, облик матери давно стерся бы из ее памяти. Она с трудом сдерживала слезы, которые время от времени подступали к глазам. Единственное, что Уинни отчетливо помнила о доброй маме, – запах ее любимой клубничной воды Уинни смахнула скатившуюся по щеке слезу. Она всех подвела. Надо было следовать образцам добродетели. Но было так чудесно, когда она жила сердцем, а не правилами Время, проведенное с Кенаном, было таким волшебным и романтичным! Переполняемая любовью и надеждой, она пошла к нему, не сознавая, что это она, только она делала шаги навстречу, а он пятился назад. Не то чтобы она обвиняла Кенана. Он не изменился. Изменился только ее взгляд на будущее.