Сибирская амазонка - Ирина Мельникова

— Она говорит, что Лексей Дмитрич жив! — сообщила Шурка и пояснила Ивану:

— Глаша помогла ему выбраться.

Медведя прогнала…

Глаша с самым довольным видом принялась кивать головой, бить себя в грудь и яростно, абсолютно по-медвежьи рычать.

— А что ж она его к вам не вывела?

Глаша вдруг опять опустилась на четвереньки и очень похоже изобразила скачущую лошадь, тем более что подкрепляла свои скачки неистовым ржанием. Затем она села и опять что-то пробормотала.

Шурка с серьезным видом выслушала ее и повернулась к Ивану.

— Она увела коня и отдала его Лексею Дмитричу. Он ускакал, а она побежала к заимке. Там нас не нашла и по следам пришла сюда. — Шурка кивнула на блиндаж. — Мы здесь сидели и не знали, что делать…

— Ну, братцы, с вами не заскучаешь, — усмехнулся Иван. — Кому в голову мысль пришла Глашу в скит послать?

А если б у нее не получилось?

— У Глаши все получается, — Шурка посмотрела на него с обидой. — Она не все сказать может, а так очень умная и ловкая. Я ее учу помаленьку, так она очень быстро все схватывает.

— Выходит, ты у нее вроде толмача, — улыбнулся Иван, — и, конечно, это все прекрасно и удивительно, но сейчас нам как-то надо выходить из тайги и искать Алексея Дмитрича. Смотрю, Соболек вернулся, — кивнул он на пса. — Видно, не нашел Алексея?

— Да она теперя и без Соболя дорогу найдет, — успокоил его казачок. — Глаша дядьку Лексея почти до самой заимки проводила. Правда, после конягу у него увела и отпустила, чтоб его не кинулись по тайге искать.

— Так она украла лошадь, что ли? У кого? Неужто у ратников?

— Нет, не у ратников, — Шурка отвела взгляд. — У шиликунов. У тех, что с рушниками на голове вместо шапок.

— У индусов? — поразился Иван. — Так здесь еще экспедиция ко всему прочему?

— Ага! — кивнула головой девочка. — Верстах в трех отсюда или чуть дальше. — И она крикнула Сашке, который возился в это время у входа в блиндаж, выуживая что-то из-под лапника. — Давай неси! Покажи дядьке Ивану!

Глаша наперегонки с Соболем рванулась с места и подскочила к мальчишке, который, пятясь, тащил по траве что-то тяжелое. Легко, словно спичечный коробок, она подхватила на плечо длинный серый ящик, обитый по углам железной полосой, и через мгновение грохнула его оземь у ног Ивана. Тот обмер. Крышка от удара отлетела в сторону, и взору Вавилова и близнецов предстали шесть артиллерийских снарядов, смазанных и уложенных в гнезда на подстилке из пакли. Один господь бог ведал, почему они не взорвались от удара, иначе от Ивана и близнецов даже подметок не осталось бы.

— От-ткуда э-то у вас? — Иван ткнул пальцем в сторону снарядов. — 3-з-а-ачем вы их ст-тащили?

Сашка пожал плечами и безмятежно улыбнулся.

— Да все Глаша… В станице у нас не получилось, так она здесь постаралась. Мы чесслово, дядька Иван, не просили об этом. — Он осуждающе посмотрел на полудикую девицу. — Теперя сама ящик таскать будешь…

— Ну уж нет, — рассердился Иван. — Никто этот ящик таскать не будет! Это очень опасно. Придется оставить его здесь и быстро уходить подобру-поздорову, пока ратники не очухались и не кинулись в погоню.

— Не-а! — помотал головой Сашка. — Не кинутся. Оне подумают, что вы сорвались с откоса и вода вас унесла. Человеку там не спуститься. А про Глашу оне не знают. То есть знают, конечно, — поправился Сашка, — не раз в лесу с ней встречались, только вряд ли догадаются, что она нам помогает.

— Но они не поверят, что я смог сам освободиться, тем более раздвинуть бревна.

— А это их дела, — расхохотался Сашка. — Все им заделье будет гадать, куда вы подевались. Евпраксия совсем озвереет. И Родиону хорошенько попадет, только так ему и надо, злыдню, чтоб знал, как ухи зазря крутить. — И паренек с торжеством посмотрел в сторону скита, над мрачным частоколом которого растеклась по небу алая лента зари.

Глава 30

Весь путь до крепости они проделали с завязанными глазами. Командовал ратниками здоровенный детина с неестественно вывернутой ступней, и Алексей решил, что это, видимо, и есть Родион, брат Евпраксии. Он был хмур и неразговорчив, но его приказы выполнялись беспрекословно. Стоило одному из ратников занести над головой Константина нагайку, чтобы заставить того идти быстрее, Родион лишь грозно посмотрел на него, и тот тут же вернул ее за опояску.

Их связали одним волосяным арканом. Жесткая петля натирала шею, но с ее помощью ратники управляли движением, не позволяя пленникам убыстрить или замедлить шаг. Руки им завели назад и обмотали сыромятной веревкой, которую приторочили к седлу. Этот двойной поводок не позволял упасть и был своевременной мерой, потому что их маленький отряд передвигался без тропы, сквозь завалы камней и поваленных бурей деревьев.

Не видя перед собой дороги, то один, то другой пленник спотыкались и повисали на веревках, задыхаясь и шепча ругательства сквозь зубы. Константин предупредил Алексея, чтобы тот не проявлял недовольства и ни в коем случае не сопротивлялся. Это позволяло надеяться, что их убьют не сразу. По сути дела, ратники могли их прикончить тотчас, как только обнаружили нехитрое убежище среди камней. Они окружили их, накинули петли арканов на шеи, а пленники стояли не шевелясь, понимая, что сопротивление абсолютно бесполезно. Константин из-за раны не сумел бы убежать далеко, а Алексей не мог даже представить, что решился бы бросить раненого товарища в беде…

Они пробирались сквозь дебри горной тайги с час или чуть больше, но этот недолгий путь показался Алексею бесконечным. Один раз он попытался узнать у своего конвоира, долго ли им еще идти, на что тот равнодушно ответил:

— Иди ужо, умерети завсегда успешь.

Наконец они остановились. Судя по грохоту и повышенной влажности воздуха, где-то вблизи находилась река. Но она рокотала далеко, похоже, у них под ногами, из чего Алексей сделал вывод, что они подошли к пропасти, и, чтобы попасть в скит, надо будет пройти по перекидному мосту.

Их конвоиры тем временем спешились. Пленных отвязали от седла и повели через мост первыми. Он, очевидно, был из жердей, так как ноги иногда проваливались в щели, застревали, и тогда вся процессия останавливалась, неудачнику помогали освободиться, и движение продолжалось снова — медленно и осторожно. Мост раскачивало, он кряхтел и, казалось, грозил вот-вот развалиться. Одно успокаивало: ратники преодолевали его каждый день, и не смертники же они на самом деле, если пользуются им столь часто.

Все же голоса конвоиров заметно оживились, когда их крохотный отряд ступил на твердую землю. Они принялись весело перекликаться со сторожами, которые оставались в крепости. Заскрипели, открываясь, ворота, затем, с таким же скрипом, закрылись за их спинами. Пленникам приказали остановиться. Они стояли плечом к плечу, и Константин успел шепнуть, что вряд ли их сейчас будут убивать, вероятно, вначале допросят. А это даст хоть какую-то передышку.

— Ведите их в холодную, — приказал женский голос. — И стражу поставить рядом с ними…

«Евпраксия… — подумал Алексей. — Живо она оклемалась!»

Подталкивая в спину, их провели, видимо, через двор, потом они преодолели дюжины две ступеней. Один из конвоиров долго гремел ключом, отпирая замок. Но, кроме замка, был еще и засов, который с трудом, со скрипом, отодвинул один из стражников. Что ж, пленников своих ратники веры охраняли достойно, не давая им ни малейшего шанса ускользнуть из-под стражи.

Но несмотря на все предосторожности, с которыми их доставили в крепость, а после поместили в темницу, Алексею до сих пор не верилось, что их с Константином вскоре убьют. Все эти события почему-то напоминали хорошо срежиссированный спектакль. И ему казалось, что кто-то вот-вот опомнится и воскликнет: «Ну все, господа, поиграли, и хватит! Расходимся по домам до завтра!»

Но эти слова так никто и не произнес, а вместо этого их довольно бесцеремонно втолкнули внутрь какого-то сооружения, потолки которого были настолько низкими, что и Алексею, И Константину пришлось пригнуться, чтобы войти. Двери темницы захлопнулись. И тогда с них сняли повязки.

Темница вполне оправдывала свое название. В ней не было ни одного окна, и свет не проникал сквозь плотно пригнанные стволы деревьев, из которых были выстроены ее стены. Посреди темницы возвышался столб, который поддерживал потолок. (Разве мог Алексей знать, что именно к нему совсем недавно был привязан Иван Вавилов?) Их тоже привязали за руки к столбу. Правда, в отличие от Ивана, они сидели на корточках, спиной друг к другу, но шею охватывали точно такие же ошейники с шипами, от которых пришлось пострадать Ивану. Однако ратники разрешили им по какой-то причине разговаривать. Вероятно, думали, что узники от отчаяния выболтают какие-то свои сверхважные тайны?

Или, наоборот, им никакого дела не было до их разговоров…

Один из ратников остался в темнице и уселся в углу на охапке прелой соломы. Второй вышел и закрыл дверь на засов и замок.