Сибирская амазонка - Ирина Мельникова

Наконец и это препятствие было преодолено. Но испытания на этом не закончились. Дикарь несколько раз фыркнул, пристроил Ивана на своем плече поудобнее и опять полез, на этот раз вверх, но по столь же отвесной и скользкой стене, как и та, по которой они только что спустились.

Иван, как тряпка, висел у него на плече. Руки и ноги агента сыскной полиции безвольно болтались. Он почувствовал вдруг странное равнодушие и безмерную усталость. Ему было уже наплевать, что под ними добрая сотня футов, а то и две, скальной стены и что корни порой рвутся под рукой его освободителя, а камни осыпаются… Он закрыл глаза и словно окунулся во что-то мягкое и пушистое. Это «что-то» было столь же нежным и приятным, как Машины руки, когда она обнимала его в редкие счастливые минуты. Ведь иногда он позволял себе побыть с семьей чуть дольше, чем позволяли его служебные обязанности…

— Маша, Машенька, — прошептал Иван Вавилов едва слышно и окончательно потерял сознание…

— Иван Лександрич, дядька Иван! — Кто-то настойчиво и не очень вежливо тряс его за плечо.

Вавилов открыл глаза. Над ним склонились знакомые лица и одна собачья морда. Заметив, что он пришел в себя, близнецы облегченно вздохнули.

— Дядька Иван… — Сашка подложил ему под голову свой чекменек. А вторым, Шуркиным, укрыл его. — Слава богу, очухались! А то глаза закатили, посинели, что твой мертвяк. Хотели уже водой вас отливать…

— Так его Глаша вниз головой волокла, — пояснила Шурка. — От этого у него в мозгах трясение случилось. Помнишь, я на ветке повисла вниз башкой, так после два дня меня тошнило и в глазах все колесом крутилось?

Иван приподнялся на локтях и с удивлением уставился на близнецов.

— Глаша? Какая Глаша? Как я здесь очутил… — Он повернул голову и осекся на полуслове. Настоящее чудо-юдо сидело в десятке шагов от них и весело скалило зубы. Заметив, что Иван смотрит на него, чудище радостно, совсем как близнецы, захихикало, встало на четвереньки и таким образом оказалось рядом с Иваном. Тот невольно отклонился в сторону.

Но Сашка панибратски хлопнул его по плечу.

— Не боись, дядька Иван! Это Глаша! Шуркина подружка! Она в прошлом годе к нам на омшаник пришла. Ногу где-то располосовала прямо до кости. Мы ее вылечили травами.

Теперь она в тайге повсюду нас встречает. — Заметив, что Иван с подозрением поглядывает на широкие плечи и огромные руки своей спасительницы, паренек поспешил его успокоить:

— Она тихая! Не смотри, что большая, а лет ей совсем мало…

— Постой, — Иван едва справился с изумлением. — Выходит, это действительно Варькина дочка? Той, что исчезла из деревни? Жены дикого человека? Кзыл-оола?

— Ну да! Наверно… — Сашка пожал плечами. — Сама она плохо говорит Шурка ее нескольким словам научила.

Правда, Глаша?

Та, услышав свое имя, радостно зафырчала и произнесла с натугой, но более чисто, чем в первый раз:

— Хл-ла-аша!

Она подала руку Ивану, и он, все еще не придя в себя от потрясения, пробормотал:

— И-иван В-вавилов!

— Вот и познакомились, — радостно захихикала Шурка.

А Глаша вдруг сорвалась с места. Через пару мгновений она вновь появилась на поляне с венком из желтых купальниц в руках и, радостно скалясь, водрузила его на голову Ивана.

И это, как ни странно, окончательно привело его в чувство. Он сел и требовательно посмотрел на близнецов.

— Это что же получается, братцы? Оказывается, все это время вы водили нас с Алексеем Дмитричем за нос? Я ведь хорошо помню те следы в огороде. На подошве просматривался заметный шрам. А потом эти веночки? Значит, вы все знали и потешались за нашими спинами?

— Зачем потешались? — Сашка виновато шмыгнул носом и почесал грязной рукой в затылке. — Глашка без нас пропадет, мы ее подкармливаем, а она, правда, шуткует иногда. Она же малая совсем. Озорует!

— Хороша озорница! — Иван сердито прищурился. — Моя рубаха и сапоги тоже из области шуток?

— Ну да! — Близнецы переглянулись. А Шурка поспешила заступиться за свою лохматую подружку. — Посуду она хотела помыть и нечаянно утопила, а вот рубашка… — Девочка замялась…

— Что рубашка? Надеюсь, она не взяла поносить ее на время? — справился сурово Иван.

— Взяла, — вздохнула девочка, — я хотела отобрать, только… — Она виновато посмотрела на него. — Не ругайте ее, Иван Лександрыч, она ж не со зла…

— Не со зла, — проворчал Иван и вгляделся в свою спасительницу. То, что он принял за жилетку, очень смахивало на утерянную рубаху, только неимоверно грязную, без рукавов и располосованную на спине. — Да-а! — протянул он и озадаченно покачал головой. — Как только она ее на себя натянула?

— Ей пуговки понравились, — пояснила Шурка. — Она ведь, как та сорока, блестяшки всякие любит. Мы ей стеклярус подарили, так она его с шеи не снимает.

Иван посмотрел на Глашу, но никакого стекляруса не заметил. Девица была слишком волосатой, и бедные бусы затерялись в дебрях ее мощной шеи и груди. Он отвел от нее взгляд, потому что до сих пор испытывал внутреннюю дрожь при воспоминании о том, каким образом был освобожден из плена.

Чтобы как-то замаскировать оторопь, Иван огляделся по сторонам. Глаша доставила его в густые заросли пихтача, где близнецы из камней и хвороста соорудили нечто наподобие блиндажа, прикрыли его дерном и закидали валежником.

Только бывалый следопыт мог обнаружить это хитроумное убежище. Иван себя к таковым не причислял, но весьма сомневался, что это затруднит ратников, если они бросятся преследовать его. Но все ж какая-никакая передышка у них была.

Он вздохнул.

— Ладно, с Глашей все ясно, — сказал он и строго посмотрел на близнецов:

— Рассказывайте все по порядку.

Ребята переглянулись. Сашка подсел ближе к Ивану.

— Мы сразу к вам побежали, дядька Иван. Чес слово, сразу, как только Белка залаяла. Думали, вы Лексея Дмитрича нашли. И видели, как вас петля вздернула. Мы всего ничего не поспели, а тут из кустов Родион выскочил и еще два ратника. Мы в кусты — нырк! И все видели. Оне коня под вас подвели, петлю рогатиной поддели, вы на коня, как куль, свалились. Белка давай на них бросаться, а они ее палкой по хребту. Староверы шибко собак не любят. — Сашка шмыгнул носом. — Сдохла Белка-то, мы ее в кустах закопали.

— И что дальше?

— После они к заимке поехали. Все там перебили, переломали, одного ратника по земле за ноги протащили. Я думаю, они хотели, чтобы Лексей Дмитрич сразу понял, что вас схватили.

— Но зачем им это надо?

— Ну, может, хотели, чтобы Лексей Дмитрич тоже к Шихану кинулся. Вас, значитца, освобождать. А они его — раз! Из засады! Под микитки и в скит!

— Вполне вероятно, — пожал плечами Вавилов, — только Алексей и без этого не поверил бы, что я его в тайге бросил.

Сразу бы понял, что здесь дело не чисто! — Он требовательно посмотрел на Сашку:

— Дальше рассказывай.

— Дальше они вас в скит повезли. Через мост. Они его за собой подняли. Только мы б и так не смогли по нему пробраться. У них там дозоры везде стоят. Мы уж и так и эдак.

Потом на скалу залезли, — Сашка кивнул на высокий гребень горы с заснеженной вершиной, — ив трубу вашу все рассмотрели, что у них в скиту делается. Видели, как вас в клеть бросили, откуда Глаша вас вызволила.

— Так она и вправду все время поблизости была?

— Ну да, — Сашка невинно посмотрел на него. — Я ж сказал, она без Шурки никуда. Правда, она где-то бегала, когда ратники вас схватили, а то бы мы вас отбили… Глаша совсем недавно пришла и смотрите, что принесла… — Сашка подал Ивану клетчатый носовой платок с вензелем П.А.Д. — Я такой у Лексей Дмитрича видел.

— Точно, платок Алексея. Это ему Лиза на день ангела дюжину подарила. Сама вышивала.

— Какая Лиза? — поинтересовался Сашка.

— Неважно, — ответил Вавилов, — главное, что ваша подружка видела Алексея. — Он повертел платком перед лицом Глаши и требовательно спросил:

— Где взяла?

Та опять радостно заулыбалась, произнесла набор совершенно нечленораздельных звуков — шипящих, рычащих, восторженных, испуганных и негодующих — и замахала руками в сторону Шихана.

— Она говорит, что Лексей Дмитрич жив! — сообщила Шурка и пояснила Ивану:

— Глаша помогла ему выбраться.

Медведя прогнала…

Глаша с самым довольным видом принялась кивать головой, бить себя в грудь и яростно, абсолютно по-медвежьи рычать.

— А что ж она его к вам не вывела?

Глаша вдруг опять опустилась на четвереньки и очень похоже изобразила скачущую лошадь, тем более что подкрепляла свои скачки неистовым ржанием. Затем она села и опять что-то пробормотала.

Шурка с серьезным видом выслушала ее и повернулась к Ивану.

— Она увела коня и отдала его Лексею Дмитричу. Он ускакал, а она побежала к заимке. Там нас не нашла и по следам пришла сюда. — Шурка кивнула на блиндаж. — Мы здесь сидели и не знали, что делать…