Красавица и босс мафии - Лола Беллучи

Я сокращаю расстояние между Габриэллой и одним шагом подношу руку к ее лицу. Ее кожа такая же гладкая, как в то утро, когда я познакомил ее с библиотекой, когда она отчаялась, что пришло время лишить ее жизни. Эта реакция так отличалась от той, что была за несколько недель до этого, когда она практически приняла смерть, умоляла о ней. Когда у нее не было инстинкта отрицать тот факт, что ее жизнь ничего не стоит.

Осознание того, что ее взгляд на себя изменился, стало приятным сюрпризом. Габриэлла обнаружила в себе какую-то ценность, и, как бы близко мы ни были, невозможно остановить растущий инстинкт, стремящийся завладеть каждой каплей этой ценности.

Я наклоняюсь к ней, и она покрывается мурашками, а улыбка, которая появляется на моих губах, когда я прикладываю их к ее уху, не является фальшивой.

— Мне не все равно, — шепчу я ей на ухо, а затем поднимаю взгляд на Массимо, который не сводит глаз с нас с Габриэллой.

Лицо мужчины покраснело от ярости, а руки сжались в жестокие кулаки. Я позволяю ему видеть все удовольствие, написанное на моем лице. Аромат роз, проникающий в мой нос, усиливает ощущение силы, текущей по моим венам. Когда я поднимаю свое тело настолько, чтобы прижаться лицом к лицу Габриэллы, дыхание девушки становится неровным, губы приоткрываются, а зрачки расширяются.

Я опускаю губы к ее губам и целую уголок, стараясь, чтобы под тем углом, под которым мы находимся, Массимо казалось, что я целую ее целиком. Я отстраняюсь, чтобы увидеть раскрасневшееся лицо Габриэллы, и провожу большим пальцем по ее щеке, прежде чем протянуть ей руку.

— Пришло время для танца, Габриэлла.

ГЛАВА 36

ГАБРИЭЛЛА МАТОС

Я забыла, как дышать.

Мои ноги следуют за Витторио, не заставляя меня принимать решения, и я благодарю Бога за это, потому что не думаю, что смогла бы, не сейчас. Мой мозг словно превратился в желе, и все потому, что я почувствовала его губы на своей коже. Мое сердце бьется в каждом дюйме моего тела, а не только в грудной клетке. До этого момента я не знала, что его можно чувствовать так сильно.

Я была глупа, думая, что смогу играть в эту игру притворства, достаточно было одного жеста Витторио, чтобы мне захотелось сбросить кожу женщины, которую я так хотела играть сегодня вечером, и убежать.

Я хочу похоронить себя в плотно закрытой скорлупе, где мое и без того израненное сердце никогда больше не будет подвержено тому колоссальному ущербу, который был нанесен всего лишь прошептанным словом, крошкой ласки и поцелуем в уголок губ.

Дон невероятно лучше меня умеет притворяться, потому что, когда мы выходим на танцпол, в то время как я задыхаюсь и полностью поражена, на лице Витторио та же бесстрастная маска, которую он носит почти двадцать четыре часа в сутки, и та же непоколебимая осанка, от которой он никогда не избавляется. В своем безупречном смокинге и с зачесанными назад волосами он — Бог, и ни один простой смертный не посмеет сказать иначе.

Стоя друг напротив друга в метре друг от друга, мы ждем, когда начнется музыка. Скрипки, аккордеон и виолончель выкрикивают первые ноты, и каждая частичка меня вибрирует, волнуясь, поскольку я понимаю, что они получат несколько минут того, чего жаждали после поцелуя Витторио… больше его присутствия.

Как такое возможно? Как я могу испытывать такое неизгладимое влечение к этому мужчине после столь тонких, коротких прикосновений? Это все равно что принять первую дозу наркотика, о котором я и не подозревала, а теперь оказалась безнадежно зависима.

Рука Витторио тянется ко мне, и я принимаю ее, опустив глаза в пол, как того требует хореография. По обе стороны от нас на переполненном танцполе выстраиваются пары, которые делают то же самое. Свободной рукой я придерживаю юбку своего платья и делаю короткий реверанс. Затем я встаю и наконец встречаю взгляд моего Дона.

Он ни на секунду не отпускает меня.

Витторио следит за каждым моим движением, словно в комнате нет никого, кроме меня, пока я выполняю первые шаги отрепетированного танца. И когда наконец наступает момент, когда наши тела соединяются, переплетая руки, мое тело танцует так, словно это и есть величайшая цель его существования.

Витторио ведет меня по залу, шагая вместе со мной и кружась вокруг меня. И в тот момент, когда происходит обмен парами, нити, те самые нити, которые тянули меня к нему, когда я впервые увидела его, становятся короче и шипят, когда натягиваются почти болезненным образом. Однако достаточно вернуть меня в его объятия, чтобы они расслабились, наполнив мое тело и душу чувством сопричастности, которого я никогда раньше не испытывала.

Я полностью поглощена музыкой. Ноты вовлекают меня в состояние оцепенения, настолько абсолютного, что невозможно не прийти к выводу, что я была неправа, я больше не хочу бежать и прятаться. Я хочу остаться здесь и притворяться сегодня, и в следующий раз, и каждую ночь, потому что если бы это было правдой, если бы утверждение, инкрустированное бриллиантами, которые я ношу на шее, было правдой… О, если бы это было правдой…

Слишком быстро песня заканчивается, а вместе с ней и прекрасная иллюзия, которую мои глаза создали специально для меня. Я останавливаюсь, задыхаясь, снова лицом к Витторио, и между нами, всего метр. Когда мое сердце поддается сумасшедшему ритму, разум возвращается в мою голову, и я снова вижу свое место.

Я опускаю голову, тяжело дыша, и последняя нота замирает на струнах слабеющей скрипки. Однако прежде, чем я чувствую, что готова встретиться лицом к лицу с окружающим миром, крепкие пальцы ложатся мне под подбородок, заставляя поднять взгляд. Голубые глаза поглощают меня, не давая возможности защититься, пока новые пары располагаются вокруг нас на танцполе.

Когда Витторио заговаривает, его голос низкий и хриплый:

— Браво, Габриэлла. Браво. — Я улыбаюсь, чувствуя знакомое удовлетворение, которое наполняет мои вены каждый раз, когда я делаю что-то, что доставляет ему удовольствие. — Ты выиграла свою сделку. Выбирай, и это будет твоим. В любое время просто скажи мне, чего ты хочешь.

Я киваю, но приятное чувство, охватившее меня, окрашивается в оттенки серого, когда я понимаю, что единственное, чего я хочу, я не смогу получить.

ГЛАВА 37

ВИТТОРИО КАТАНЕО

— Что-то я не припомню, чтобы ты была в моем расписании, мама, — говорю я,