Магнатъ - Алексей Кулаков

«Тоже мне, раскрыли тайну. На Балканах все против всех хоть что-то, да замышляют. Хотя кое в чем этот писака и прав, опасаясь братушек-сербов. Избави бог от таких друзей, а от врагов мы уж как-нибудь и сами отобьемся!»

На взгляд промышленника-аристократа, в роли балканского союзника гораздо лучше (и надежнее) смотрелась бы Болгария. Тем более у нее с Россией есть кое-какие совместные интересы. Да и враг общий имеется. Даже два! Первый — это изрядно одряхлевшая, но все еще большая Османская империя, а второе место стабильно удерживает двуединая монархия. Опять же если оказать болгарам сравнительно небольшую помощь, появится реальная возможность контролировать Проливы. Что еще надо для долгой, — и очень плодотворной дружбы?

— М-да. Мечты-мечты, где ваша сладость! Реальность же, блин, — сплошная гадость…

Пододвинув к себе блокнот, Александр покрыл записями два белоснежных листа. Ничего особенного — так, мысли и некоторые наметки будущих действий. Проглядев оставшиеся развороты, он с большим интересом прочитал о волнениях в самых крупных промышленных городах империи Габсбургов — верные подданные оных непонятно с чего возжелали себе всеобщего избирательного права.

«Никак с Новой Зеландии поветрие занесло?»

«Северогерманская общая газета» больше чем на треть копировала содержание «Венской газеты» — а оставшиеся две трети были заняты рассуждениями о том, насколько же неудержимо Российская империя и Французская республика падают в объятия друг друга, и толстыми намеками на некомпетентность самого первого канцлера Германской империи, герцога Лауэнбургского, Отто Эдуарда Леопольда фон Бисмарка-Шенхаузена. Если бы тот в свое время сам не оттолкнул своих восточных соседей излишне агрессивной политикой и отказом в столь нужных им кредитах… Самое малое — французские петушки надолго перестали бы кукарекать о возвращении Эльзаса и Лотарингии. Кстати, изначально принадлежащих именно германским княжествам.

— Ну-ну. Чем плакаться, лучше войну акцизов прекратите — а то мы с Круппом и Тиссеном каждый месяц по тонне бумаги изводим, оформляя взаимные поставки сквозь все таможни и границы.

В качестве курьеза «Norddeutsche Allgemeine Zeitung» предлагала своим верным читателям историю некоего изобретателя Гансвиндта, вынесшего на суд научной общественности смелый проект межпланетного корабля, в ракетном двигателе которого в качестве топлива были предусмотрены динамитные шашки.

«Наглый плагиат! Любой историк скажет, что это всего лишь развитие идей царя Ивана Грозного — с пороховой бочкой и изобретателем, привязанным к ней».

— Ладно, о чем там у нас стонет французская пресса?

Весь первый разворот «Le Petit Parisien» был посвящен опять-таки грядущему подписанию дополнительной торговой конвенции с Российской империей, на втором смаковали тот факт, что русская эскадра собирается посетить с дружеским визитом Тулон, а вот на третьем все же удалось прочитать кое-что новенькое — правда, из политической жизни Туманного Альбиона.

— Палатой общин принят второй закон о самоуправлении Ирландии. О как!

Пробежав взглядом чуть ниже заголовка, Александр усмехнулся и продолжил читать текст: «…но он отклонен палатой лордов». — Узнаю старую добрую Англию…

Бегло проглядев последние листки «Пти Паризьен», аристократ встал, немного размял шею и с некоторым сомнением покосился на свой багаж. Затем перевел взгляд на плафоны, на пустую чашку из-под кофе и с легким вздохом преодолел мелкий приступ лени. Из недр саквояжа последовательно появились полдюжины небольших бумажных пакетиков, литровая серебряная фляжка с водой и двухсотграммовый стаканчик из нержавейки, а напоследок — непонятно что, довольно быстро разложившееся в проволочную подставку. Размерами ну прямо в аккурат под донышко стакана.

— Так: какао не хочу, какао с молоком тоже не хочу, простой кофе уже попробовал, а вот кофе со сливками и сахаром — еще нет.

Побросав остальные пакетики обратно, опытный путешественник первым делом достал свою «Бензу» (правда, вместо собственно бензина в ней был чистейший спирт). Затем расположил зажигалку в самой середке подставки, налил в кружку воды, поставил ее на синеватый язычок огня…

«Что у нас осталось? Вести из-за океана и три русских газеты. Что же, самое вкусное — напоследок».

«Дейли ньюс» с первых же своих страниц бодро извещала читателей о том, что акции железнодорожных компаний по-прежнему растут в цене и количестве, — и она же, только на четвертом развороте, робко предупреждала, что такой мыльный пузырь из ценных бумаг ни к чему хорошему не приведет. «Вашингтон пост» таких мелочей не замечала — потому что конгрессмены открыли всем гражданам Северо-Американских Соединенных Штатов свободный доступ на новые земли в Оклахоме. Предварительно отправив всех чероки в выделенную специально для их проживания резервацию. Ну то есть всех тех из некогда большого племени, кто все же умудрился выжить после очередного раунда «мирных переговоров».

«Готовятся к старту Земельные гонки…[57] О, Томас Алва Эдисон удачно отбрыкался от всех обвинений касательно своей помощи изобретателю Тесле в его прижизненной кремации. Ну да, раз свидетелей нет, значит, имел место быть несчастный случай. Хм, он же готовит к открытию первый в мире кинотеатр под названием „Кинетоскоп Парлор“. То есть как это первый в мире?!..»

Довольно качественная черно-белая фотография отображала десять шкафоподобных агрегатов, оборудованных глазком-окуляром, — и довольного жизнью изобретателя на переднем плане. Кстати, начинающий кинобизнесмен собирался организовать еще и первую в мире киностудию, заранее обозвав свое начинание «Черной Марией».

«Американцы такие американцы! Весь их мир заключается в их же континенте. Впрочем, насчет кинетоскопов[58] Томас все же прав — такую феерическую хрень до него действительно никто не пытался кому-то впарить».

— Послать ему, что ли, рекламный буклетик «Кинема»?

Отпив несколько глотков кофе, Александр внезапно замер.

Медленно поставил кружку на столик, дотянулся до «Пти Паризьен» и пролистал несколько страниц, разыскивая коротенькую заметку, на которую он почти что и не обратил внимания.

«Благодаря усилиям наших дипломатов окончательно установлены границы между Либерией и Кот-д’Ивуаром».

— Хм, Берег Слоновой Кости…

Взгляд князя на несколько минут остекленел, затем его рука словно сама по себе вывела на бумаге блокнота четыре слова: «Кровавые алмазы Берега Скелетов».

Когда-то очень давно, в прошлой жизни, когда Страна Советов только-только начала распадаться на национальные куски, он часто ходил в видеосалон. И просмотрел там, помимо прочих творений Голливуда, и крепкий приключенческий боевичок — причем именно с таким скромным названием. Да и потом, по мере своего взросления, пару раз читал что-то этакое про всячески угнетаемых западными капиталистами негров Намибии, а также про тамошние алмазы, золото, вольфрам и прочие очень даже полезные ископаемые.

«Вот так номер!»

Где-то с пару минут посидев в полной неподвижности, Александр яростно застрочил в блокноте, едва не прорывая пером «Паркера» прочную конопляную бумагу. Собственно, вариантов действий у него было ровно два: или попытаться хапнуть хоть что-то самому, или продать информацию тому, кто сможет ее реализовать.

«Три! Можно еще устроить совместное предприятие. Вот только с кем? Крупп по самые гланды заглотил наживку с золотом Трансвааля. Значит, Август Тиссен?»

Написав короткое: «Варианты!!!» — князь дважды его подчеркнул. Подумав, добавил еще одно: «Горенин». И заключил оба этих слова в круг. Потянулся было отложить ручку — и его взгляд вновь остановился.

«Помнится, совсем незадолго до той охоты, на которой меня столь удачно шваркнуло молнией, я просмотрел один занимательный фильм — каким же было его название? Вроде бы что-то связанное с археологией?.. Не важно».

Зато важным было то, что он смог этот фильм вспомнить. Не весь, к сожалению, но кое-что — очень ясно. К примеру, то, что во втором тысячелетии от рождества Христова в Индии найдут удивительно большой клад… Как бишь там название того храма?..

«Прямо вечер приятных сюрпризов!»

Написать что-то еще он попросту не успел — помешал едва слышный стук в дверь.

— Александр Яковлевич?

Впустив старшего звена собственной охраны, скромный путешественник перебросился с ним несколькими фразами, затем посетил то самое место, куда даже императоры ходят в одиночестве, и вновь вернулся в свое купе, не забыв намертво заблокировать дверь при помощи очередной штучки из саквояжа. Затем достал из внутреннего кармана блокнот и в течение получаса усердно его заполнял — с такой самоотдачей, что пришлось даже заправлять ручку новой порцией чернил.