Начало - Мэри Пирс

– Это все из-за Флорри Смит, – объяснила ей мисс Крабб. – Девочки смотрят на нее сверху вниз и не желают унижаться, соревнуясь с ней.

– Кто они такие, Господи ты Боже мой!

– Их отцы такие важные люди – они брокеры на бирже или импортеры чая.

– Важные люди? – переспросила Бетони.

– Да, так во всяком случае считают они сами и их дети. Они платят за обучение, а Флорри Смит учится на специальную стипендию, и у нее за душой нет ни гроша!

– Но разве у них нет самолюбия? И они не хотят получить образование, за которое им приходится платить?

– Их самая большая мечта – выскочить замуж, как только они покончат со школой. Потом приехать сюда на машине и повертеть красивыми кольцами перед лицами своих бывших подружек! Что же касается образования…

Они принимают все как должное. Хорошая школа для них то же, что модный курорт, скажем в Брайтоне, получить образование – то же, что получить красивый загар. И за то, и за другое платит обожающий их папаша!

– Значит, они сами не станут принимать участия в наших обсуждениях на уроке?

– Существует золотое правило, – сказала ей мисс Крабб. – Не ставьте вопрос таким образом: «Кто ответит, почему начались выступления луддитов?» Можете быть уверены, в этом случае вызовется отвечать Флорри Смит, а остальные, даже не пошевелятся. Вы должны прямо" обращаться к выбранной жертве и говорить: «Луиза, перечислите мне события, предшествовавшие отмене законов о зерне?»

Бетони улыбнулась.

– В мой первый день в школе я больше узнала сама, чем научила своих учеников.

– У вас это первый день, а мне кажется, что я этим занимаюсь уже целую вечность!

Мисс Крабб и мисс Хорслем стали друзьями Бетони. Иногда она приходила к ним на чай в их дом в Олдбурне. Но они никогда не заглядывали в Метлок-Террас, так как знали от ее предшественницы, что мисс Брим выражала неудовольствие, когда к ее квартирантам приходили посетители. Бетони очень нравились обе учительницы, и она вскоре начала называть их Крабб и Хорс.

– Только не Хорс и Крабб, потому что Хорс никогда не выступает первой, – сказала Крабб.

– Я должна вас предупредить, – заметила Хорс, – что дружба с нами имеет свои отрицательные стороны. Например, мисс Сайлк автоматически станет вас недолюбливать.

– Но я не нуждаюсь в любви мисс Сайлк. Она мне совсем не нравится. Все время говорит гадости обо всех учителях. Почему, например, она называет мисс Твит и мисс Снабс «близнецами Лесбоса»?

– Изард, – сказала мисс Крабб, – у вас интересный образ мыслей.

– Правда? – поразилась Бетони.

– Да уж, особенно по сравнению с мисс Сайлк.

– Для нее, – вмешалась Хорс, – отношения между двумя разными полами являются отвратительными, а отношения между двумя женщинами тем более! У мисс Сайлк острый взгляд, но Он полон презрения к людям.

– Она не имеет права никого судить, – заметила Бетони. – Мне она постоянно говорит гадости…

– Я вас предупреждала, – сказала ей Хорс. – Вы дружите с нами…

Оказывается, Бетони обидела мисс Сайлк тем, что первая прошла перед ней на сцену во время школьного собрания. В другой раз она уселась во время совещания на ее стул. Но самым серьезным оскорблением стало то, что она заявила, что король Карл I отличался большим упрямством. Мисс Сайлк, как оказалось, обожала короля Карла I.

– Я заведую отделением истории в нашей школе, мисс Изард, и только я могу делать те или иные выводы по поводу школьного материала.

– Святое право, ничего не скажешь, – пробормотала Крабб.

Как-то мисс Сайлк налетела на Бетони, держа в руках листочек бумаги. Эта сцена произошла в учительской, потому что мисс Сайлк обожала публичность.

– Мисс Изард, вы повесили на доску объявление по поводу посещения Виндзорского замка. Оно составлено нечетко, и я его не понимаю. «Девушки, обращайтесь к мисс Сайлк шестнадцатого мая и приносите деньги один шиллинг и шесть пенсов. Если хотите, можете взять с собой аккуратно упакованный ланч». Мисс Изард, я что – буду таскать с собой все их ланчи с шестнадцатого по двадцать девятое число?

Бетони взяла у нее объявление и переписала его на обратной стороне бумаги.

– Вот, – сказала она, отдавая листок обратно. – Теперь даже самым бестолковым все станет ясно.

Мисс Сайлк вылетела из комнаты, и дверь с шумом захлопнулась за ней.

– Ну все, – подытожила Крабб. Теперь вас никогда не пригласят посмотреть коллекцию птичьих яиц.

– Она что – сама их откладывала?

– Нет, нет, это делали милые птички – синички, и голуби, и ласточки. Она разрешает птицам нести яйца, и делает это только потому, что считает, что все происходит путем девственного зачатия – партеногенеза!

– Я должна рассказать ей кое-что из моего опыта проживания в сельской местности, – заметила Бетони.

Если бы не Крабб и Хорс, ей было бы одиноко в школе.

Иногда под ее комнатой в Метлок-Террас мистер Торзби играл на скрипке. Он исполнял Моцарта и Мендельсона и старые народные мелодии «Барбара-Эллен» и «Воды Эфтона». Как-то, когда они столкнулись на лестничной площадке, он спросил, не мешает ли ей его игра. Бетони сказала:

– Нет! Наоборот – мне очень нравится ваше исполнение.

Он сразу же пошел к себе в комнату и быстро закрыл за собой дверь, как будто боялся, что она может последовать за ним.

Однажды, когда Эдна была в комнате Бетони, он начал играть «Я пьян от твоего взгляда», и Эдна начала рыдать.

– Он знает, что я обожаю эту мелодию, и он знает, что я сейчас у тебя! Боже мой, ты, наверное, считаешь меня ужасно глупой, но я страдаю!

Как-то вечером, когда Бетони пошла на почту, чтобы отправить свои письма, Эдна стояла у дверей мистера Торзби и слушала, как он играет гаммы. Бетони сделала вид, что ничего не видит, спокойно спустилась вниз по лестнице и пошла по своим делам. Когда она вернулась, Эдны уже не было, а мистер Торзби играл сонату Моцарта.

В Троицын день Бетони и Эдна прогуливались в парке. Был жаркий солнечный день, по аллеям ходило много отдыхающих. Эдна углядела среди них мистера Торзби. Он лениво прохаживался у утиных прудов.

– Вон Эдвард! – сказала она. Потом схватила Бетони за руку и потащила ее туда.

– Я была уверена, что он придет. Он знает, как я люблю слушать оркестр в парке.

Мистер Торзби шел им навстречу, рассеянно посматривая на толпу. Когда Эдна и Бетони были уже недалеко, он рассеянно глянул на них, потом перевел взгляд на детей, которые играли в мяч, и прошел мимо, заложив руки в карманы и витая в облаках.

– Бог мой! – воскликнула Эдна. – Иногда Эдвард бывает таким невыносимым. Прошел мимо. Такой мрачный. И все потому, что я не одна! Ты знаешь, так все время случается! Если со мной кто-то есть, он всегда проходит мимо.