Норвежский детектив - Герт Нюгордсхауг

Молодой кельнер поставил на стол корзинку с хлебом.

Брехейм протестующе замахал руками:

— Это, наверно, ошибка. Я не заказывал хлеб.

Кельнер воспринял его слова как дежурную шутку.

Я заказал пастаретту с беконом и бутылку самого дешевого красного вина.

— Пива! — сказал Брехейм, со все большей нервозностью изучая меню.

Наконец он с мольбой поднял свои коричневые собачьи глаза:

— А бифштекс у вас есть? Самый обыкновенный бифштекс?

— Следствие зашло в тупик, — сказал Брехейм. — Морюд пытается делать вид, что оно движется, но это сплошной блеф. Начальство почему-то этого парня сильно уважает.

Пальцы его беспрестанно постукивали по пустой пивной бутылке.

— А они не собираются перво-наперво выпустить Марселу из «Тунги»? — поинтересовался я.

На лице полицейского появилось еще более печальное выражение. Он покачал головой:

— Нет, пока кто-нибудь не докажет, что между этими тремя убийствами есть какая-то связь. Или между двумя.

— Как двумя? Разве не доказано, что Бьёрн Уле Ларсен был убит?

— Он ведь мог сам проделать этот трюк с компьютером, верно? — сухо сказал Брехейм. — Точно так же и Марио Донаско мог зарубить случайный грабитель.

— Это официальная версия всех трех дел?

— Такая же официальная, как и любые другие.

Кельнер принес заказ.

— Можно еще пива? — попросил Брехейм.

А мне сказал:

— Проблема в том, что между тремя убийствами не видно логической связи. Мы только предполагаем, что эта связь существует. А этого недостаточно.

Он перевел взгляд в тарелку.

— А ты? — спросил я. — Ты как считаешь?

Он поднял глаза. Трудно решить, к чему относилось их выражение, к вопросу или к еде.

— У меня, — ответил Брехейм, — больше нет никаких оснований что-либо думать в связи в этим делом.

Он наклонился над тарелкой и тихим голосом поинтересовался:

— А что, картошка должна быть в фольге?

— Это запеченный картофель, — объяснил я. — А запеченный картофель подают в фольге.

Он смотрел в тарелку с большим недоумением.

— А это, зеленое, что такое?

— Брокколи, — ответил я. — Разновидность капусты.

Брехейм приподнял вилкой бифштекс, словно надеялся под верхним куском обнаружить еще один.

— Невелика порция, — пробормотал он.

— Там вон, на столе, овощные салаты, — проинформировал я. — Их к горячему подают. Полагается брать самому — сколько хочешь.

Брехейм свирепо оглядел меня.

— Что я тебе, кролик, что ли? — сказал он.

— Морюд попробовал со мной расквитаться, — рассказывал Брехейм. — Он говорил с начальством в Осло. Утверждал, что я, к сожалению, вмешиваюсь в расследование дела, порученного другим следователям, и ко всему прочему имею слишком тесные контакты с группой сыщиков-дилетантов, которых следовало бы посадить за решетку, потому что они создают помехи работе местного Управления.

Он ткнул вилкой в брокколи.

— Многим, вероятно, кажется, что последняя характеристика относится и ко мне.

— А я-то думал, что ты в большей или меньшей степени приехал сюда как Великий эксперт из столицы, — заметил я.

Улыбка, которую изобразил Аксель Брехейм, была печальна.

— «В большей или меньшей» — это подходящее выражение, — согласился он.

Кельнер убрал со стола.

— Бутылку пива, — заказал Брехейм.

А мне сообщил:

— Меня отстранили от дела. Завтра с утра уезжаю в Осло. Если сумею подняться.

— Отстранили от дела?

Брехейм вперил в меня свой печальный взгляд:

— Начальство наверняка проплакало всю ночь, приняв это решение. С гораздо большим удовольствием они нашли бы мне постоянную должность у вас в округе. Или — еще лучше — место ленсмана в Буветэйе. Или где-нибудь в Южной Атлантике. Чем дальше, тем лучше.

Кельнер поставил на стол бутылку пива.

— Как насчет десерта и кофе? — спросил я.

— Закажи мне то же, что и себе, — пожав плечами, ответил Брехейм.

— У них есть вкусные горячие вишни в пунше, — предложил я. — И горячие блинчики в пунше тоже стоящая вещь.

Брехейм выпучил глаза.

— Блинчики — это никакой не десерт, — заявил он таким тоном, точно я вел себя неприлично.

— Они так и не поняли, почему я заинтересовался этой Розой Бьёрнстад, — продолжал свой рассказ Брехейм. — Или Розой Чинг, как записано в паспорте. Руководство считает, что я вообще не в ту степь дело повел. Ну и бес с ними! Пусть теперь сами его расхлебывают. Твое здоровье!

Кельнер подкатил столик со спиртовкой и мороженицей.

— Ты еще что-нибудь о ней разузнал? Выехала она из Норвегии осенью? — спросил я.

Кельнер плеснул немного ликера в мороженицу, положил туда ягоды.

— Конечно, выехала, — ответил Брехейм. — Тем же рейсом, что и муж. Вместе с ребенком. Я попытался отыскать там ее следы. Бог знает зачем. Отработка этой версии обошлась государству в несколько сотенных в уплату за телефонные разговоры. Тамошние власти не могли сразу с точностью сказать, въехала Роза Чинг в страну или нет. Да они с трудом установили, что она полтора года назад вышла замуж за норвежца и сюда переехала.

Брехейм внезапно умолк и остался сидеть, разинув рот.

Кельнер открыл бутылку коньяка и окропил содержимое мороженицы. Спирт вспыхнул.

— Черт побери! — воскликнул Брехейм. — Вот это, по-моему, и есть злоупотребление алкоголем.

— Так, значит, вернувшись в Манилу в сопровождении мужа, Роза Бьёрстад, или Роза Чинг, бесследно исчезла? — спросил я.

Брехейм, наверно, уловил оттенок надежды в моем голосе, потому что оторвал удивленный взгляд от вкусной смеси горячих вишен и мороженого.

— Ты что, все еще думаешь, что Стейнар Бьёрнстад самый главный бандит? — вопросом на вопрос ответил полицейский.

— Не знаю, — сказал я. — Ты же сам видел, что он ударил Туре.

— Правильно, когда тот задал ему прямой вопрос, не колотил ли он свою жену, — возразил Брехейм.

— А что, это его извиняет?

Брехейм пожал плечами.

— Возможно, он решил, что ему легче свести счеты с женой и ребенком в Маниле, чем здесь, — предположил я. — Убить их обоих. И может быть, Кольбейн Фьелль и Бьёрн Уле Ларсен каким-то образом об этом пронюхали.

— Ты сам-то веришь в то, что говоришь?

— С трудом.

Брехейм тщательно выскреб остатки растаявшего десерта.

— А теперь послушай, — начал он. — Роза Чинг жива. И разыскали ее не филиппинские власти. Они небось больше заняты тем, как подтасовать результаты выборов в пользу Маркоса. Нет, хоть раз в жизни старина Аксель Брехейм сделал хитроумный ход, пусть даже и никчемный в отношении дела, которое он вел. Два дня назад этот старый алкоголик присутствовал на одном вечере, где выступала некая дама из организации, работающей в манильских трущобах. Вот старикашка на следующий день ее и навестил. И, знаешь, она оказалась очень приятная женщина. И потому в том числе, что заинтересовалась женщинами, которых доставляют сюда, чтобы выдать замуж за комплексующих норвежских мужиков.

Скорчив гримасу, Брехейм допил кофе.

Потом сделал знак кельнеру. Тот все понял.

— Семь часов потребовалось, — сказал Брехейм.

Он рассыпался в благодарностях за принесенную бутылку.

— Семь часов понадобилось, чтобы установить, что Роза Чинг жива, — продолжил рассказ Брехейм. — И она, и ее маленький ребенок живы. Но, конечно, им несладко приходится. Знаешь, оказывается, зачем Бьёрнстад в прошлом году поехал в Манилу? Ему просто надо было позаботиться, чтобы его филиппинская жена никогда больше не вставала ему поперек дороги. А для этого вовсе не обязательно ее убивать. Достаточно было просто отобрать у нее паспорт после того, как она уже очутилась в манильском гетто.

— Вот дрянь! — воскликнул я.

Судя по выражению его лица, Брехейм был согласен со мной.

— Но это подрывает твою версию, что Бьёрнстад бандит.

— Меня не удивит, если Мюрму знал об этом, — сказал я. — Тогда понятно, почему он запаниковал, когда мы с Туре стали встречаться с членами его клуба.

— Разумеется, — согласился Брехейм.

Голова его поникла и грозила вот-вот опуститься на стол.

— Мюрму, несомненно, многого лишится, если вокруг «Филконтакта» возникнет большой скандал.

Брехейм дернулся.

— Ага! — воскликнул он. — Ну-ка погоди. Дай я попробую. Значит, так… Ну ясно: ты думаешь, Кольбейн Фьелль и Бьёрн Уле Ларсен что-то такое обнаружили, что могло развалить дело Мюрму. И поэтому он их укокошил.

Тон его заставил меня отказаться от авторства новой версии.

— Я больше ничего не думаю, — заявил я, — Но я уверен, что клуб знакомств — это единственный связующий элемент между тремя убийствами. Или сам Мюрму замешан. Или убивал кто-то из членов его клуба. И я уверен, что во время групповой поездки в Манилу, которую Мюрму организовал полтора года назад, произошли важные события.