Ацтек. Том 2. Поверженные боги - Гэри Дженнингс

Прохожий торопливо объяснил мне, куда идти, пробурчал, что опаздывает к ужину, и исчез в ночи. У меня же после этой беседы создалось впечатление, что этот застойный, как и болото, посреди которого он живет, не отягощенный избытком важных дел народ имеет дурацкое обыкновение постоянно куда-то торопиться и изображать занятость.

Хотя ацтеки в Ацтлане говорили на науатль, они использовали много слов, которые мы, мешикатль, давно позабыли, и немало других, явно позаимствованных у соседних племен, ибо я узнал вкрапления наречия кайта и искаженного поре. С другой стороны, ацтеки не понимали многих моих слов, видимо вошедших в язык уже после переселения и порожденных такими явлениями и обстоятельствами внешнего мира, о каких оставшиеся дома не имели ни малейшего представления. В конце концов, наш язык ведь тоже до сих пор меняется, приспосабливаясь к новым условиям. Например, только в последние годы добавились такие слова, как кауайо, означающее «лошадь», крстанойотль — «христианство», каштильтеки — в значении «кастильцы» или вообще «испанцы», пютцоне — «свиньи»…

Тамошний «дворец» оказался по крайней мере не лачугой, а более-менее приличным, облицованным блестящей штукатуркой из ракушек домом, состоявшим из нескольких внутренних помещений. У входа меня встретила молодая женщина, назвавшаяся женой тлатокапили. Зайти она меня не пригласила, а лишь нервно поинтересовалась, что мне нужно.

— Я хочу встретиться с тлатокапили, — сказал я, собрав остатки терпения. — Я проделал долгий путь специально ради этого.

— Правда? — Женщина закусила губу. — Вообще-то к нему мало кто приходит, а муж предпочел бы, чтобы посетителей было еще меньше. Но его так и так нет дома, он еще не вернулся.

— Можно мне войти и подождать? — спросил я раздраженно.

Женщина подумала, потом посторонилась, неуверенно пробормотав:

— Наверное, можно. Но муж наверняка голодный и прежде всего захочет поесть.

Я хотел было намекнуть, что и сам не прочь перекусить, но она продолжила:

— Сегодня ему захотелось отведать лягушачьих лапок, а за ними пришлось отправиться на материк: озеро для лягушек солоновато. А улов, наверное, оказался скудным, так что, боюсь, хозяин вернется домой очень поздно.

Первым моим порывом было попятиться и убраться из Дома, но потом я решил, что хуже все равно не будет: возможность понести наказание за незапланированное купание тлатокапили пугала меня ничуть не больше перспективы всю ночь бесприютно проблуждать по этому никчемному острову на радость москитам. Я последовал за женщиной через комнату, где детишки и старики ели что-то прямо с болотных листьев. Все они вытаращились на меня, но никто не проронил ни слова, не говоря уж о том, чтобы пригласить к трапезе. Хозяйка привела меня в пустую комнату, где я, обрадовавшись возможности, сел на грубый табурет икапали и поинтересовался:

— Скажи, как нужно обращаться к тлатокапили?

— Его зовут Тлилектик-Микстли.

Я чуть не свалился с низенького стула, настолько поразительным оказалось совпадение. Если он тоже Темная Туча, то, интересно, как должен называть себя я? Безусловно, человек, которого я сбросил в пруд, решит, будто я нагло издеваюсь над ним, вздумай я представиться его собственным именем.

Мои размышления прервал донесшийся от входа шум, возвестивший о прибытии хозяина. Робкая жена тут же побежала встречать своего господина и повелителя. Я переместил висевший у меня на поясе нож за спину так, чтобы он не бросался в глаза, но на всякий случай был под рукой.

Сперва до моего слуха доносилось лишь тихое бормотание женщины, но потом я услышал, как разъяренный муж взревел:

— Посетитель? Хочет встретиться со мной? Пусть он провалится в Миктлан! Я умираю с голоду! Приготовь этих лягушек, женщина! Сегодня проклятых тварей мне пришлось ловить дважды.

Его жена боязливо пробормотала еще что-то, и он взревел:

— Что? Чужак?

Яростным рывком хозяин отдернул занавеску комнаты, где сидел я. Да, это был тот самый молодой человек. Он до сих пор был заляпан тиной, а в волосах у него застряли водоросли. В первый миг юноша опешил, а потом взревел:

— Ты?

Я наклонился с табурета, чтобы поцеловать землю, причем жест этот свершил левой рукой, держа правую на всякий случай поближе к ножу. Но когда я поднялся, молодой вождь, к великому моему удивлению, рассмеялся и бросился вперед, чтобы заключить меня в братские объятия. Его жена, дети и остальная родня взирали на происходившее с не меньшим удивлением, чем я сам.

— Добро пожаловать, незнакомец! — воскликнул он и снова рассмеялся. — Клянусь вывернутыми ногами богини Койолшауки, я рад видеть тебя снова. Ты только глянь, что сделал со мной, а?! Когда я наконец выбрался из той грязюки, уже был поздний вечер и все каноэ уплыли. Мне пришлось шлепать по воде через все озеро.

— Ты находишь это забавным? — осторожно осведомился я.

Хозяин снова рассмеялся.

— Клянусь сухой холодной дыркой тепили лунной богини, еще как нахожу! Да уж! За всю мою жизнь в этой унылой скучной глуши это было первое неожиданное происшествие, настоящее приключение! Конечно, тебя следует поблагодарить за то, что ты внес хоть какое-то разнообразие в нашу тоскливую жизнь. Как твое имя, незнакомец?

— Меня зовут… э… Тепетцлан, — пробормотали, выбрав, чтобы не запутаться, имя отца.

— Долина? — переспросил вождь. — Ну если и долина, то самая высокая, какую я только видел. Что ж, Тепетцлан, не бойся, что я отомщу тебе за то, как ты со мной обошелся. Клянусь отвислыми сиськами богини, это настоящее удовольствие — встретить человека, который не только с виду похож на мужчину, но и вправду имеет под набедренной повязкой тепули. Если у моих соплеменников и есть что-то подобное, то они показывают это только своим женам.

Он повернулся и рявкнул своей супруге:

— Этих лягушек хватит на двоих — поджарь их для меня и моего друга. Чтобы пока я моюсь и парюсь, все было готово. Друг Тепетцлан, может, ты тоже хочешь освежиться в умывальне?

Когда мы разделись в парилке позади его дома (я заметил, что на теле хозяина так же нет волос, как и на моем), тлатокапили сказал:

— Я так понимаю, что ты один из наших сородичей из далекой пустыни? Никто из ближайших соседей не говорит на науатль.

— Думаю, мы и верно сородичи, — отвечал я, — только я не из пустыни. Ты слышал о таком народе — мешикатль? О великом городе Теночтитлане?

— Нет, — сказал он небрежно, словно гордясь своим невежеством, и даже добавил: — Среди всех здешних ничтожных деревушек великим городом можно назвать только Ацтлан. — Я постарался не засмеяться, и он продолжил: — Мы гордимся тем, что во всем обходимся своими силами, а потому редко путешествуем и почти не торгуем. Конечно, с ближайшими соседями мы знакомы, хотя и стараемся не смешиваться с ними. К северу от этих болот, например, живут кайта. Поскольку ты пришел с той стороны, то наверняка уже понял, что это за ничтожный народ. В болотах к югу отсюда есть единственная деревушка Йакореке, совсем маленькая.