Кандидат - Роман Корнеев

Более точно прочитать эмоциональный фон проводника у Джона не было сил. Но теперь вопроса, почему молчит Ковальский, у него не оставалось. Ему нужно что-то показать, иначе они не поверят. Просто не поверят, и тогда у них всех станет ещё меньше шансов.

Потому — оставалось ждать, молча перебирая ногами, стараясь не обращать внимания на болезненную отдачу в суставах, когда недостаточно приработанный экзоскелет спешил опередить уставшие человеческие мышцы, опасно дёргая натруженные сухожилия.

Им нужно отдохнуть, иначе скоро идти дальше будет некому. Думая так, последние полчаса пути Джон даже ни разу не взглянул на схему курсограммы, транслированную им со следовой обвязки биосьюта Ковальского.

Капсула возникла среди марева призрачных щупалец, как звёздная лаборатория астростанции, выныривающая из недр короны угасающего солнца — с напряжённой вальяжностью уцелевшего на самом краю гибели, но уверенного в своих силах чемпионам. Вот только что расступились вдали сплетения чужеродного тумана, едва обрисовался тёмный контур на мерцающем снегу, и вот она уже рядом, громоздкая, изношенная, как чёрной коркой покрытая наплавленной атмосферной гарью. Но вертикально стоящая, целая, а не разбросанная на сотни метров вокруг.

Когорта остановилась, не произнося ни слова.

Капсула не висела, как положено по штату при посадке вне шлюзового дока, на гравидиспенсерной подвеске, а всей своей тридцатитонной массой опиралась на аварийные распорки тамбур-лифта. Третьей точкой опоры служил он сам, распахнутый настежь, неосвещённый, пустой и мёртвый.

Как и сама капсула.

Но главное открытие было куда важнее возможной трагической гибели экипажа, спасением которого и должны были они заниматься. Что стало с человеческим экипажем, а капсула явно относилась к флотовым регистрам ГС, сейчас узнать сколь-нибудь достоверно не представлялось возможным по одной простой причине. Капсула была мертва очень и очень давно.

До Джона наконец дошло то, что вертелось на языке ещё на пересадочной станции, где они безуспешно пытались запустить генераторы глайдеров. И треснувшие купола, и сами глайдеры выглядели не пострадавшими от воздействия этих злосчастных спор, чем бы они ни были. Они выглядели несколько лет бесхозно простоявшими под нейтринным дождём Штаа. Именно на это намекал ему Ковальский.

Если так… капсула, сделанная по куда более серьёзным требованиям к пассивной безопасности несущих конструкций и выносливости агрегатов, чтобы принять подобный вид, должна была провести на поверхности Аракора сотни, если не тысячи лет.

Джон в нерешительности заглянул в тамбур-лифт, нашлемное освещение не понадобилось — чтобы разглядеть нужные детали, света хватало. То, что не было покрыто спрессованным в многослойную стеклянную корку снегом и изморозью, обнажало слой н-фазного коллоида, вальяжными сталактитами свисавшего с несущих балок. Стоило Джону переступить с ноги на ногу, как вслед за снежным скрипом внутри нависающей над ним конструкции раздался различимый протяжный хруст на самой грани нижнего спектра слышимости. Эта капсула могла развалиться от слишком сильного порыва ветра, чудо, как она вообще до сих пор устояла.

Пересчитать в уме нейтринную активность Штаа в номинальный поток, проходящий через поперечник капсулы, разделить на неё штатную мощность конструкций, вычесть остаточную силовую накачку и получить… для расчёта не хватало данных, но грубо прикинуть можно было — тысячелетие, минимум лет шестьсот. Если н-фаз действительно так насыщен, как это кажется невооружённому глазу. Может быть, лет пятьсот. Вряд ли меньше.

Апро.

Джон осторожно отошёл от капсулы, пытаясь удержать в голове все кубики этой фантастической головоломки. Хорошо, небо можно «остановить», просто нарастив поверх этого места чудовищных размеров эрвэграфию, заодно это объясняло непонятные фокусы с небесными «протуберанцами». Аберрации зрения у команды вообще можно списать на десяток причин, вплоть до сбоев в следовой начинке, вызванных продолжающейся нейтринной бурей.

Могла ли она быть такой силы, чтобы превратить капсулу в подобную развалину? Косвенные признаки износа подтверждали оценку возраста коллоида, но так ли это. В конце концов, сюда можно попробовать транспортировать эту капсулу с какой-нибудь космической свалки, специально чтобы… чтобы что?

— Рэдэрик, кому могло прийти в голову устраивать ради нас подобное представление?

— Никому не могло. Я говорил, что это нужно видеть самому. Пересказ тут не поможет.

— Но всё-таки, теоретически всё можно обустроить так…

— Вокруг нет никаких следов пребывания человека или других разумных существ. Ни единой высокоэнергетической частицы, которая могла остаться от выхлопа генераторов. Ничего. Пусто.

Ковальский продекламировал это с расстановкой говорящего серв-механизма. И с такой же бурей эмоций в голосе. Звуки его речи можно было топить в жидком гелии, они от этого не стали бы холоднее.

Он уже обдумал варианты, спасительные для тихо сходящего с ума Джона, и отбросил их как невозможные. Откуда он… а хотя да, носимое оборудование у него было не в пример их стандартным биосьютам.

— Может, это хотя бы не наша капсула? Не та, что мы ищем?

Ковальский уже отошёл в сторону, где были сложены вокруг гружёной ГД-платформы контейнеры с тем, что они сумели донести на себе. Что-то он там искал.

— На том Аракоре, где я служил раньше, пригодные к эксплуатации капсулы не бросали бесхозными. И даже непригодные — не бросали. Это была необитаемая планета, а не музей космического мусора. Но это — какое-то совсем другое место, Джон, поразмысли над этим.

И продолжил ковыряться в контейнерах.

Хорошее предложение — поразмыслить. Он уже не мог больше думать, бесконечные логические тупики захламляли мысли и не давали сосредоточиться. Нужно отвлечься на что-нибудь физическое, что можно пощупать, а лучше — вцепиться в него зубами. Так хотя бы можно было создать самому себе иллюзию реальности происходящего.

Джон затравленно огляделся, выискивая взглядом остальных.

Экхарт сидел на корточках, разминая в ладони ком снега. С каждым движением экзоскелета перчатки раздавался утробный хруст. Экхарт чего-то ждал, неважно чего, пусть оно произойдёт, и тогда хотя бы можно будет действовать. Для себя парень уже всё решил. Что именно — попробуй угадай.

Морока стоял поодаль и так же, как сейчас Джон, медленно, по очереди оглядывал членов когорты, словно что-то взвешивая. Считал их шансы? Пытался найти в ком-то искру надежды, за которую можно было бы зацепиться? Гадал, кто первый сорвётся?

Ну уж нет, здесь нет случайных людей, случайных бы даже не допустили к высадке. Значит каждый из них на что-то способен, осталось только понять, чья именно планка окажется слишком низкой в предложенных обстоятельствах.

Великая пустота, что он несёт. Какая планка… нет, нельзя идти по этому пути, это путь слабого, ждать поражения, и он не доведёт тебя ни до чего хорошего. Их история близится к своему переломному моменту, он чувствовал это, а значит, осталось недолго…