Избранное - Андрей Егорович Макаёнок

Т е р е ш к о. Они тебя застрелят! Паша! Пусти! (Уже жалеет ее.) Отпусти, а то беда будет! Они застрелят тебя за то, что ты между ног зажала немецкую власть. При исполнении служебных обязанностей. Слышишь?

Н а д я. Отпустите его, мама, а то и впрямь…

П о л и н а. Ладно. Погуляй пока. Я потом доберусь до тебя. (Освобождает Терешку.)

Т е р е ш к о (прихорашивается). Ну подожди-и! Уши натерла, холера, как хомутом. Ну и ножки! А? Такими ножками тебе впору ободья гнуть… И жалости нету… Вот баба!

Начальник полиции  С ы р о д о е в, входя в хату, на какое-то время задерживается на пороге, смотрит направо, налево и только потом пропускает в комнату  к о м е н д а н т а. Все это — ради безопасности коменданта.

К о м е н д а н т. Добрый день, каспадин староста. Добрый день, фрай, фройляйн.

С ы р о д о е в. День добрый в хату!

Длинная пауза.

Вы что это молчите, когда с вами здороваются?

Т е р е ш к о. Онемели от страху. Языки проглотили. Садитесь, будьте ласковы, прошу. (Подставляет табурет, вытирает рукавом одну скамейку, другую.) Прошу, прошу!

Но комендант и Сыродоев не садятся. Смотрят на женщин и ждут, когда же они поздороваются. Терешко из-за спины начальства строго подмаргивает — это он подает знак женщинам, чтобы те ответили на приветствие.

Н а д я (первой поздоровалась). Добрый день.

П о л и н а (хмуро). День добрый.

С ы р о д о е в. То-то же! Бескультурье!..

Т е р е ш к о. Ну чего хотеть от них? Темнота! Что ты, не видишь?

С ы р о д о е в. Не «ты», а «вы»! Ясно?

Т е р е ш к о. Ну конечно, «вы». А то как же? Понятно, только «вы»!

С ы р о д о е в. Я думал, что у тебя уже все на столе. А ты, я вижу, не очень старался.

Т е р е ш к о. Да ето… знаете, товарищ… тьфу ты черт! Пан начальник, они виноваты. Не поверили. Не верят мне, и все тут. Чтоб меня — да начальником, старостой над всей деревней?

П о л и н а. Такого сморчка да начальником! Старостой! Кто его слушаться будет?

Т е р е ш к о (горячо). Как ето — кто? Все! Все будут слушаться! Я, брат… Ты не смотри, что я… А ежели возьмусь, то… Ого-го! Еще плясать будут передо мной!

П о л и н а (насмешливо). Ай-яй-яй! Страхи какие! Господь милостивый! Спаси и помилуй! Ой-ей-ей-ей!..

Т е р е ш к о. Ты брось дурака валять! А то я…

П о л и н а (Сыродоеву). Да у него ведь ни фигуры, ни росту, ни взгляда, ни голоса! Он же пастухом был. И вид у него такой. Его даже овцы не боялись. Даже овцы! Замухрышкой был, таким и остался. А вы… Какой из него староста? Вы только посмотрите на него! Ну что ето? Огородное пугало. Да и то — воробьи хихикать будут. Особливо, коли штаны вот ети оденет. (Показывает штаны, на которые только что пришила заплаты.) Вот так власть будет в етих штанах! Да за ним же телята будут ходить и смеяться! Стадом будут ходить. (Мужу.) Охламон ты!

С ы р о д о е в. Был охламоном, а теперь он тут — царь. И царю такой власти не давали, как ему. Захочет — казнит, захочет — помилует. Если я ему дозволю помиловать. Казнить может своей властью, ежели кто супротив нового порядка. Так что, старуха, слушаться будут. Это вам не при Советах. Он тут — царь! А штаны?.. Штаны найдем. Снимем у кого надо, а на него наденем.

П о л и н а. Нашли старосту. Ну какой он староста? Откуда он взялся такой на свет божий? Кто его придумал такого? Только разве баран на дикой козе и то — темной ночью.

Т е р е ш к о. Ну? Ты послушай только ее!

П о л и н а. Какой он староста, если даже я, баба, могу в подол его и на мусор…

С ы р о д о е в. Ты, баба, прикуси язык! Как мужа ты его можешь под печкой держать, а как старосту — уважай! Он теперь — власть!

П о л и н а (идет на уступку). Под печкой так под печкой. А что? Аккурат самое место…

Т е р е ш к о (испуганно). Ты брось! Ты не чуди!

С ы р о д о е в. Ставь закуски на стол! Угощай!

Т е р е ш к о. Полина! Надейка! (Отводит в сторону, шепчет.) Угощай, дура, а то корову уведет со двора. Слышь? Тут теперь как на собачьей свадьбе — кто сильнее, тот и загрызет. (Громко.) Ну! Надя! Ставь треножку! Разводи огонь на загнетке! Паша! В погреб! Сальце! Капусточку! Огурчики! А я лучины нащепаю. (Шепчет Наде.) Скажи ей, ей-богу, — уведут корову со двора. А то и похуже могут придумать. (Громко.) Быстре-е! Ну!

Надя отводит в сторонку Полину и что-то шепчет ей на ухо. П о л и н а  уходит из хаты. Надя разводит огонь, берет сковородку.

К о м е н д а н т (он все время разглядывал фотографии на стене). Что есть это? Твой фамилия? Да?

Т е р е ш к о (гордо). Да, пан комендант, ето вся моя фамилия.

К о м е н д а н т. Аллес киндэр ты… твой?..

Т е р е ш к о. Да, все киндеры мои. Сам, сам старался. На киндеров я, брат, большой специалист. Двенадцать штук настрогал.

К о м е н д а н т. Пот-чему так много?

Т е р е ш к о. Ну как тут объяснить? (Смеется.) Работа ета не тяжелая, да и керосина маловато было — спать рано ложились. А зимой, известное дело, зябко, а одеяло — узковатое… Ну вот… А баба моя такая, фрау моя, — только дотронься, и она уже готова — пухнет. И вот — несправедливая все же советская власть была. Бабе, жене, значит, фрау моей, орден дали. А мне — шиш.

С ы р о д о е в. Орден? Почему же ты мне раньше не признался?

К о м е н д а н т. Орден? Он имеет орден?

Т е р е ш к о. Нет, не я. Жена, значит, баба моя. Значит, за двенадцать детей.

С ы р о д о е в. А-а… (Смеется, объясняя коменданту.) Это орден не страшный. Не политический. Это — бабе его. Фрау за цвёльф киндэр дали значок. Его фрау — инкубатор вроде.

К о м е н д а н т (хохочет). О-о! Фрау инкубатор! Смех на всю Европу! Много киндэр — орден? Да-а?

С ы р о д о е в (тоже смеется). Обижается на советскую власть за то, что орден дали не ему, а жене, фрау.

Т е р е ш к о (подыгрывает). Ну а как же? Старался, можно сказать, изо всех сил, а за старание — дулю под нос.

К о м е н д а н т. Што есть дуля?

Т е р е ш к о (с удовольствием показывает кукиш). Вот она! Вот такая.

С ы р о д о е в (бьет Терешку по руке). Болван! Ты смотри у меня! Еще раз — и по локоть руку оттяпаю.

К о м е н д а н т. Ты есть дикий швиня, и потому много киндэр. Потому такой… маленький рост.

С ы р о д о е в. В корень пошел. (Хохочет.)

Т е р е ш к о. Мал, да удал! Как на что, конечно… Заинтересовался я, задумался — сколько же баба может нарожать за свой век? И вот — догнал до двенадцати. Гнал бы и дальше, да война помешала. Но ничего. Переждем войну, а там опять начнем. Мы с Пашей решили — кровь из носу, а рекорд поставим.

К о м е н д а н т (смотрит на Надю). Кто есть она? Дочь?

Т е р е ш к о. Не-е, невестка, сноха. Сынова женка. Ну, значит, она есть сноха.

К о м е н д а н т (стесняясь). У меня есть желание…

Т е р е ш к о (догадался). А это