Познание смыслов. Избранные беседы - Гейдар Джемаль

Предательство людишек, переход глиняной толпы на его огненную сторону вполне устроили Сатану как частичный начальный успех в борьбе с Духом. Ведь человеческие существа унесли с собой адамическое наследие: язык.

Сатана приказал людям использовать язык для того, чтобы лгать. И этот факт создал цивилизацию. Цивилизация – это такое пространство, в котором почти любое высказывание оказывается ложью. Сатана разделил людей на несколько категорий, среди которых выделяются те, кто творчески производит ложь, и те, кто бездумно повторяет её штампы. Существ, которые являются бездумными повторителями штампов, вероятно, больше 90 %. Всё, что делают эти существа, принадлежит к механическому воспроизводству придуманных наверху стандартов. Бесконечное производство селфи, постинг описаний съеденного и выпитого и прочий неудобосказуемый маразм подобны потоку омерзительной грязи, заливающей человечество.

Вернёмся, однако, к метафизике человеческого фактора. Язык, даже в самых брутальных извращениях, всё равно остаётся языком. Он – единственное зеркало, отражающее Дух Божий. Поэтому, поскольку человек участвует в цивилизации, используя язык против самой сути языка, он является врагом Бога и рабом Сатаны. Поскольку же, пользуясь языком, он сохраняет виртуальный шанс примкнуть к последователям Адама, возникает зыбкая двойственность в вопросе воздаяния этому глиняному существу за его преступления. Нужно следствие и нужен суд. Причём это следствие и этот суд – это ожидание неотвратимой расправы с человечеством как коллективным вечным Иудой – составляют вторую скрытую сторону человеческого фактора. Зыбкость и нестабильность самого человека, форм его организации, всего, к чему он прикасается, вырастают в гигантскую монументальную проблему. Исторический сюжет становится проблематичным. «Кастинг» героев, предназначенных для игры на мировой сцене, становится проблематичным.

Малый отряд, который во все времена следует за линией пророков от Адама, может освободиться от клейма этой проблематичности, только объявив человеческому фактору беспощадную войну.

Почему называется именно «человеческий фактор», а не просто «человек»? Речь идёт не о человеке как таковом, а о человеке как сложном, динамическом наборе «элементов влияния», векторов воздействий, соединённых определённым образом в одну точку. Что здесь главное? Социум выступает в качестве нечеловеческого фактора. Социум – это Рок и одновременно это Бытие, «социобытие».

Интересно, что на заре человеческой истории Рок представлялся косой, которая ничтожит, а Бытие, наоборот, было позитивной ценностью, которая утверждает и которая подвергается риску со стороны ничтожащего Рока. Бытие выступало чем-то таким цветущим, против чего выступала коса негатива, ассоциирующаяся со временем. В конце истории, в наши дни, в социобытии произошло слияние этих двух ранее противостоящих друг другу полюсов: Рок и Бытие соединились в социобытии или в социуме. Бытие или общество – теперь и Бытие, и одновременно Рок, который ничтожит.

Косит своей косой всех, потому что само наличие общего поля уже есть факт ничтоженья.

Но что такое «человеческий фактор» и в чём проблема человека? Человеческий фактор – это то, что противостоит социобытию. Потому что социобытие, общество живёт только за счёт того, что оно отчуждает, берёт от человека, оно питается им, оно превращает его в некую питательную массу, которую оно усваивает. А человеческий фактор сам по себе – это очень любопытная и причудливая вещь. Потому что человек, с одной стороны, выступает как объект, как вещь, – то есть это просто физическое присутствие. С другой же стороны, он претендует на то, чтобы быть субъектом, а это практически соединение огня и воды, это взаимоисключающие вещи. Многие мыслители полагают, что объект и субъект – это как две половинки Магдебургских полушарий, которые, соединяясь, дают эффект полноты, но это абсолютно не так. Потому что каждый из этих полюсов – и объект, и субъект – претендует на исчерпывающую тотальность, иначе бы и смысла о них не было говорить как о полюсах реальности. Это исчерпывающая тотальность каждая в себе. Но в силу определённых обстоятельств, которые мы не будем пока расшифровывать, они сводятся вместе.

Но что такое Субъект в чистом виде? Абсолютный чистый Субъект – это Всевышний. Это непостижимый, трансцендентальный или, лучше сказать, трансцендентный Субъект. Который тождественен тому, что с точки зрения восприятия Его является невозможным, вне бытийным, не подлежащим никакому воображению, никакой аналогии, никакой ассоциации. Субъект – есть чистая дыра реальности.

А объект – это, в самом широком смысле, Бытие, которое охватывает все возможные состояния и которое в глубочайшей своей парадигме есть игнорирование Субъекта (Всевышнего) или, точнее, это декларация Его отсутствия. Бытие есть утверждение, что Всевышнего нет. Бытие есть просто-напросто некая реальность, в которой нет ни знания, ни памяти, ни опыта, ни намёка на допущение того, что есть Всевышний.

Человек имеет в себе нечто от Бытия и нечто от Субъекта. Это создаёт крайне неустойчивую ситуацию. Что, собственно говоря, в нём есть от Субъекта? От Субъекта в нём есть сознание, искра сознания, которая внедрена в его объектную массу, в его субстанциональную глиняную конституцию, и которая является чем-то совершенно противоположным по своей сути его воплощённой данности. Как любой объект, он, естественно, является соединением пяти возможностей, – универсальных фундаментальных возможностей, которые присутствуют в совершенном любом феномене.

Эти пять возможностей:

1) Человек индивидуален. Каждый человек сам по себе является уникальной данностью в самом брутальном смысле (физически).

2) Человек «тиражируем». Он член вида, он является экземпляром внутри некой тиражируемой, бесконечно повторяемой аналогии.

3) Человек конечен – это негативная возможность. Его не было и он не будет. Третья возможность относится лично к нему.

4) Возможность гибели вида. Вид не является безусловным императивом, тождественным вечному бытию, – он тоже возник и тоже может исчезнуть.

5) Эсхатологическая возможность конца мира, конца всех вещей, это возможность ничто.

Надо заметить, что эти пять возможностей присущи всем предметам, всем объектам. Мы берём чашку – мы видим, что она, во-первых, есть здесь и теперь, и это только эта чашка и ничто более. Далее мы прекрасно понимаем, что на месте этой чашки может быть любая другая. Далее мы понимаем, что эта чашка была сделана и если мы её разобьём, её не будет. Далее – понимаем, что эта чашка может вообще не существовать как вид, то есть чашек может не быть как таковых. И, наконец, из всего этого следует, что, вообще-то, раз это – предмет, то может вообще не быть никаких предметов, то есть на месте любых предметов может быть их отсутствие,