Познание смыслов. Избранные беседы - Гейдар Джемаль
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
И тогда хозяева мира говорят так: «Первое – мы не будем платить Великому Существу, а будем делать вид, что мы – это Великое Существо тоже, оно уже стало нами; и второе – надо сливать всех тех, кто не может подняться до уровня парижанина, нужно этих людей выносить за скобки, потому что они являются балластом». Они живут, но каждый час жизни африканца стоит дороже, чем он производит, – они так считают. Африканец, допустим, потребляет на три цента, а выдаёт на полцента или вообще ничего не выдаёт, – поэтому зачем он нужен? Хотя понятно, что весь этот продвинутый «золотой миллиард» живёт за счёт ограбления, за счёт неэквивалентного обмена с третьим миром, но с точки зрения оценки времени картина складывается другая.
Когда вы рассуждали об Африке, я задумался вот о каком вопросе: ведь последние несколько десятков лет Запад уверенно уходил из Африки. На те самые колониальные завоевания в Южной Африке, на те места, где были бизнес-центры, пришли, условно говоря, негры из джунглей и стали там разводить костры. Я подумал сейчас: почему белые стали уходить из Африки? Разные гуманитарные были лозунги: «Пусть сами там живут, а то несправедливо их угнетали, эксплуатировали» и так далее. Но Запад ведь всегда был очень прагматичен…Ответ очень простой. Например, до какого-то момента колонии давали больше, чем брали. Допустим, Французская Африка помогла Франции стать великой державой. За счёт ограбления, вывоза естественных ресурсов Франция поднялась. И жизнь людей, которые там существовали, была гораздо меньше, чем та руда или те бананы и кокосовые орехи, которые вывозились. Но в какой-то момент технологии в неэквивалентном обмене стали стоить столько, что один грузовик стал обмениваться на весь урожай кокосов целого Сенегала. Для того чтобы оплатить какую-то технику в Сенегале, нужно всему Сенегалу что-то выращивать, и руда стала стоить очень дёшево, а технологии стали стоить очень дорого. Поэтому жизнь этих людей не стала оправдывать себя и содержание колоний стало затратным.
Короче говоря, оказалось, что Франция должна содержать свои колонии. Тогда надо предоставить их самим себе. Пусть они разбираются с собой как хотят, а потом всё равно всё, что у них есть, они принесут и отдадут, потому что грузовики им нужны. Мы вам дадим грузовики, а вы нам за грузовик четыре тонны кофе, который надо выращивать трудами и бесконечным потом. Раньше кофе был очень дорог, а необходимость в грузовике относительна. Теперь необходимость в грузовике безусловна, способы его производства абсолютно секретны и недоступны в третьем мире, а кофе стал дёшев. И в результате возникает вопрос: не сделать ли шаг дальше? Потому что эти шесть миллиардов человек висят балластом, с одной стороны. А с другой стороны, хозяева мира решили притвориться, что они и есть целое Бытие. Небо – здесь, всё – здесь. Природа – это министерство природопользования и экологии. «Бог», Олимп – это Ватикан. Всё, что было объективным, что находилось за пределами человеческого пространства, – всё стало «здесь» и стало социальным институтом. Всё под контролем.
А для того, чтобы происходил рост – потому что всё равно убыль-то идёт, и её надо покрывать, – надо перейти к «умной» экономике. Потому что если люди сидят за компьютерами, то можно пересчитать ценность времени, которое они проводят за компьютерами, не считаясь с тем, сколько и как они потребляют, – здесь уже есть свобода манипуляции. Если избавиться от навязчивого мира физического труда, если превратить всех в рабов «умной» экономики, тогда можно уже манипулировать цифрами, и тогда «прогресс» всё ещё продолжается. Но это уже, конечно, коллапс, это уже предельная черта, за которой идёт смерть.
Очень интересно мы сегодня поговорили про нечеловеческий фактор, который то ли мало кто фиксирует, то ли мало о нём говорят. Действительно, социум превратился в Рок…Социум стал Роком, и это приводит к тому, что переживается кризис человека, ибо человек перестал быть той антропологической «микрокосмической» фигурой, самодостаточной, являющейся неким центром, вокруг которого есть большая среда обитания. Сознание заменяется матрицей, мышление заменяется коммуникацией – это всё тоже аспекты этого кризиса реальности. Но в основе этого кризиса реальности лежит исчезновение противостояния, превращение всего в гомогенную социоткань. Помните, у Зиновьева была книга – по-моему, называлась «Глобальный человейник»?
Да, помню. Муравейник заменился словом «человейник».На самом деле тут всё страшнее. Потому что муравьи – это функциональные элементы. Здесь уже людей нет. Точнее, они есть, но эти пугалки с массой спешащих машин, индивидуумы, это всё в 60-е годы пугало, – Зиновьев остался в шестидесятых. Сегодня можно наводить зум, как делают некие современные режиссёры, на проблемы пары, на проблемы какого-нибудь маньяка – не важно…
Получается, что теперь социум – это жизнь в туалете со стеклянными стенками?В общем, да. Индивидуализм и нарциссизм не спасают человека, потому что нарциссизм не делает его личностью, не делает его субъектом и не делает его центром противостояния. Тот факт, что он нарцисс и что он много о себе понимает как индивидуум, не делает его чем-то большим, чем манекен. Вот в чём дело.
Человеческий фактор
25.05.2016
Комментарий Джемаля к постановке вопроса:
Человеческий фактор в бытовом языке рассматривается как синоним ненадёжности, нестабильности. Что-то не получилось в большом проекте – как правило, «человеческий фактор» виноват. В таком бытовом обобщении заложена метафизическая истина двойственности человека. Двойственность в человеке исходна. Человек представляет собой прежде всего глиняную куклу, созданную по «образу и подобию» Сатаны. Причём если Сатана (для глиняных людей, конечно) «грандиозен и светел», то его образ и подобие представляют собой довольно удалённую от оригинала мятенькую пародию.
Но! Есть фактор языка, который принесён Адамом, сочетавшим в себе конституцию глиняной куклы и частицу Духа Божьего. Адам принёс глиняному человечеству язык – подключил их к своей искре Духа.
Однако лишь малый отряд пошёл за первым пророком. Остальная масса кинулась с воплями о прощении к своему архетипу,
