Познание смыслов. Избранные беседы - Гейдар Джемаль
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Да, в любой момент. Но, если ты осмысляешь и следуешь этой «инструкции», и сознательно эмансипируешься от самого главного аспекта, на котором человек сидит, как на крючке, – от «добро и зло». Это же самый главный крючок Великого Существа – добро и зло. Дьявол ловит нас на идею «блага», и, следуя идее «блага», мы попадаем в его объятия. Кстати говоря, все язычники твёрдо стоят на платформе блага. Платон, все шесть религиозно-философских школ индуизма, буддизм, – всё это стоит на платформе «блага». Сняться с этого крючка можно только через инструкцию Откровения.
А следующий шаг – это концепция «справедливости». А справедливость не связана с делением материальных благ. Она может, наоборот, выглядеть как резкая несправедливость с точки зрения, что называется, «бытовой»: «пайку надо делить на ровно выверенные части». Может, это совсем и не так. Справедливость – это смысл. И совершенно точно, что если нечто лишено глубинного смысла, это – несправедливость.
Бытие. Никто не сумел доказать и объяснить, что Бытие имеет смысл. Платон даже не пытался этого сделать, и Сократ не пытался этого сделать. Они сказали максимум, что Бытие есть благо. Но благо не есть смысл. Поэтому справедливость как смысл, которая как цветок поднимается на клумбе этой инструкции «харам – халяль», – это есть единственный костыль, опираясь на который, человечество может сделать шаг к свободе, уходя от экономической, гражданской, политической и социальной псевдосвобод и не пускаясь в небурные и довольно мутные воды искусства, которые всё равно никуда не ведут.
Нечеловеческий фактор
27.04.2016
Комментарий Джемаля к постановке вопроса:
Нечеловеческим фактором испокон веков считали Рок или судьбу как индивидуальное «отпочкование» Рока. Рок неумолим, но с судьбой можно договориться. Следование судьбе интересно, потому что есть ощущение сценарного продолжения. Однако всё это переживание людей старого времени. Для современного человека Роком стало общество. Точнее, общество приобрело характер неумолимого принципа, который давит, давит со всех сторон. В этих условиях личная судьба крайне приблизилась к Року: вариативность сильно уменьшилась. В дореволюционные времена человек либо кончал институт и делал карьеру, либо исключался с первого курса и шёл на ссыльное поселение в Сибирь.
Чем в большей степени исчезали элементы разнообразия, тем, соответственно, сильнее проступал Рок. В Сибири у ссыльных очень схожий образ жизни. Там Рок из сакрального и непостижимого становился ординарным, каждодневным.
Эта преамбула нужна для того, чтобы провести следующую мысль. Сегодняшний человек живёт непосредственно в Роке. Каждое его действие, каждый шаг фатален. Это не значит, конечно, что подобный человек заслуживает авантюрного романа. Нет. Будучи насквозь банальным, он одновременно фатален. С точки зрения людей конца позапрошлого и начала прошлого века – это абсурд. «Глупость какая-то!».
Совмещение фатальности и банальности – это специфическая характеристика новейшей эпохи. Можно сказать, что сам фатум стал сер и безнадёжен. Поэтому современный человек не верит в пафос и не слышит романс тем же ухом, которым его слушали прадеды.
Но есть ли у фатального политическое измерение? Да, конечно, есть. Как мы говорили в начале, Рок не имеет отношения к человеческой субстанции. С точки зрения Рока, судьба какой-нибудь конкретной травинки или лягушки совершенно тождественна судьбе Наполеона.
Вот здесь, как говорится, «зарыта собака». Рок – это вопиющее торжествующее тождество, в конечном счёте – тождество всего всему. Там, где человек сталкивается с этой упраздняющей нивелирующей силой, которой он не намерен подчиняться, – там возникает политический эффект. Сегодня политика – это борьба сугубо человеческого с внечеловеческим. Борьба с Роком. Именно это даёт вспышку и полёт тому, что популярно называется пафосом. Кстати, в греческом языке это слово означает «боль». Место под этим названием – это, видимо, одно их тех мест, где «посвящённые» встречались с Бытием. Потому что такая встреча всегда сопровождается болью.
Когда германские воины бросили судьбоносный вызов «ледяной пустыне», они знали, что эта пустыня есть парафраз Рока. Встреча с Роком для этих людей была важнее победы. Потому что надежды, ожидания, планы Райха являлись всего лишь внешним поводом для реализации особых состояний, для оживления энергий великого дракона, Уробороса, обнимающего и сжимающего наш мир. Поэтому говорить о том, кто выиграл в этой великой войне, которая шла как минимум на трёх планах, ещё рано. Эта война с Роком продолжается и по сей день.
Может быть, уже не в ледяной пустыне, а в обычном нормальном пекле.
Сегодня мы подводим заключительный итог серии бесед. И назовём мы его «Нечеловеческий фактор».
Да. «Нечеловеческий фактор», на мой взгляд, это, во-первых, характеристика Рока. Но раньше Рок выступал – мы об этом как-то говорили в предыдущих беседах – в форме «вечного времени», Колеса Времени, которое снимает и порождает, которое косит. Это нечто безусловное, неотменимое, – это не судьба, которую можно поменять. Не помню, кто сказал, что «география – это судьба»: родился в России – и это судьба. Но люди уезжают, становятся мигрантами, меняют судьбу. А вот есть более такой глубокий, страшный и неизменный момент: вот ты родился и ты умрёшь. Можно взывать к небу, можно биться головой об стену, но ты ничего не изменишь, – умрёшь. Это фатальность. Эта фатальность – характеристика Рока, против которой восставали древние герои, против которой очень маленькая часть человечества ведёт борьбу. Но этот Рок, как ни странно, который при Одиссее имел характер «бесстрастного неба», – жаркое, бесстрастное небо взирает на маленького человечка, плывущего среди островов, – оно, оказывается, тоже меняется во времени. Раньше это было Время – оно и осталось временем, но оно изменилось: оказалось, что человеческое пространство, пространство себе подобных, стало идентичным механизму, – Джаггернауту, жестокому и беспощадному. Человеческий социум стал Роком.
То есть сегодня человеческое общество взяло на себя функции «Вечного Неба»?
Я бы сказал так: человеческое общество как бы «съело» Бытие. Я бы даже не стал употреблять слово «человеческое» – раньше можно было бы говорить «человеческое» и это было нормально, – а теперь надо просто говорить «общество», не имея в виду, что оно человеческое, потому что оно уже освободилось от этого предиката. Оно уже именно нечеловеческое, оно является просто неким механизмом, некой системой. Раньше общество было тенью Великого Существа, а теперь общество претендует на то, что
