Однажды в Америке - Хэрри Грей

— Слушай, Теодор, — грубо произнес я. — Кончай этот чертов спектакль. Чего ты, к черту, так распалился? Возьми себя в руки. Ты что, не понимаешь шутливого тона, если с тобой говорит парень?

Он ошеломленно уставился на меня и прошептал:

— Значит, ты говорил не всерьез?

— Всерьез о чем? Ты сам себя распалил. Я не давал тебе никакого повода. Просто старался быть вежливым и снисходительным. Я с пониманием отношусь к твоему состоянию и к тому, что ты не властен над своей природой. И я испытываю жалость к таким, как ты. Мои единственные чувства к тебе — это жалость и брезгливость.

— Тогда о чем же ты хотел поговорить со мной? — прохныкал он.

— Мне жаль, что ты меня не понял.

Какого черта я так себя веду? Я слишком уж терпелив. Мне просто надо было приказать этому ублюдку, а если бы он не согласился, то молотить его до тех пор, пока он не передумал бы. Впрочем, что ему этим докажешь? Ведь по существу этот парень баба, а не мужик. Поэтому я спокойно добавил:

— Я хочу, чтобы ты проявил благосклонность к одному человеку.

— Какую именно благосклонность? И кто этот человек?

— Вон та девушка, которая нам улыбается.

— Да? Эта серая деваха? Я совершенно не могу понять, что интересного можно найти в столь бесцветном создании.

— Она женщина, и мне ее вид доставляет радость.

— Женщины нужны, чтобы растить детей. Радость могут доставлять только мужчины, — игриво ответил Теодор.

— О вкусах не спорят, Теодор, — раздраженно сказал я. — Я хочу, чтобы девушка получила сольный номер.

— Хорошо, хорошо, — безнадежным голосом произнес он. — Ради тебя я это сделаю.

— Спасибо, Теодор, я буду очень признателен тебе.

Когда мы двинулись к девушке, он прошептал:

— Мне понадобится ужасно много времени, чтобы преодолеть мою страсть к тебе.

Я сделал вид, что не расслышал его слов. С девушкой он разговаривал деловито. Быстро окинув ее взглядом, он сухо спросил:

— У вас готов номер для сольного выступления?

— Я могу очень быстро подготовить такой номер, — ответила она. — Уже к завтрашнему дню.

Он вновь окинул ее быстрым взглядом и отрицательно помотал головой.

— Теодор, но ведь ты можешь научить ее. На Бродвее о тебе говорят как о лучшем преподавателе, танцев, — вмешался я.

— Правда? Ты слышал обо мне? — улыбнулся он.

— А кто не слышал? — нахально соврал я. — Ты пользуешься большим уважением за свои оригинальные трактовки танцев и за мастерскую постановку хореографии.

— М-м-м… — промычал он от удовольствия. Макс делал мне какие-то знаки. Боже ты мой! Ну конечно, он хотел, чтобы я поговорил с этим хреном насчет той крошки, к которой он проявил участие. Это будет смертельный номер. Ну ладно. Я наклонился к Петушку. — Теодор, есть еще один вопрос… — начал я.

Глава 31

Входная дверь отворилась, и я, оставив Теодора, двинулся вслед за Максом навстречу высокому, плотному человеку, вошедшему в зал. Косой и Простак пристроились за нами. Когда мы подошли поближе, Косой узнал его.

— Привет, Майк! — произнес он и шепотом добавил: — Это Большой Майк, партнер Петушка.

— О-о-о, привет, ребята! — ответил Майк.

Косой представил нас, и мы обменялись рукопожатиями. При этом Майк деланно посмеивался. По его льстивым ужимкам было видно, что он кое-что знает о нас и считает необходимым продемонстрировать нам свое уважение.

— Могу быть чем-то полезен, ребята? Все в порядке? Надеюсь, что мой партнер показал вам все необходимое. Он знает, кто вы?

— Бог ты мой, похоже, я еще не встречал такого пресмыкающегося, как этот тупица, — заметил Макс. — Наверняка он подлиза экстра-класса.

— Да, Петушок знает, кто мы такие, — сказал я и собрался добавить, что на него это не произвело сильного впечатления, но решил промолчать.

— Вы уже обратили внимание на пиво, виски и игровые автоматы? Все это из легальных источников, верно? В этом я чист, так как внимательно слежу за порядком в подобных вещах. — Майк льстиво захихикал.

— Да. Мы проверили, — сухо заметил Макс. «Врунишка, — подумал я. — Мы и не думали обращать внимание на что-нибудь кроме женских фигурок».

— Да, кстати, пока не забыл, — произнес Макс, — я хочу, чтобы ты выполнил одну мою просьбу.

— Конечно, все что угодно, конечно. Чем могу быть полезен?

— Прими вон ту малышку в ваше новое шоу. Она чертовски здорово поет, — сказал Макс, указывая на миниатюрную обольстительницу, сидящую за столом с наигранной скромностью.

— Вообще-то это по части моего партнера. Но не беспокойтесь, я обо всем позабочусь. Какая славная малышка… — Майк игриво повел бровями.

— Мы ждем Везунчика, — сообщил Макс.

— Этот парень ваш приятель? — спросил Майк и быстро добавил: — Это ничего, что я интересуюсь?

— Он не наш приятель, и мы не против твоего любопытства, — ответил я.

— Судя по твоей реакции, для тебя он тоже совсем не приятель, — заметил Макс.

— Конечно, нет. — Майк воровато оглянулся. — У Везунчика была интрижка с Петушком, и теперь он не только вымогает у Петушка деньги, но и требует себе долю в предприятии.

— Ну и что ты собираешься предпринять? — спросил я. Большой Майк растерянно пожал широченными плечами.

— Ты что, не можешь с ним управиться? — удивился Макс.

— Парень не слазит с иглы, он наркоман, — сказал Майк.

— И это делает его крутым? — поддразнил Майка я.

— Он очень опасен, он убийца. — Майк испуганно покрутил головой по сторонам и добавил: — Он ходит с шилом для льда.

— Да, он действительно походит на плохого парня, — насмешливо произнес Макс.

— Можно я задам один личный вопрос? Если вдруг окажется, что это не мое дело, то вы, ребята, прямо так и ответьте, ладно?

— Давай, дерзай, Майк, — сказал Макс.

— Вы пришли, чтобы грохнуть Везунчика? — с плохо скрываемой надеждой спросил Майк.

— Нет. Но ты, конечно, нашел, что спросить, — сурово ответил я.

— Прошу прощения, — покорно произнес он.

— Мы пришли, чтобы призвать его к порядку, — сказал я. — Может быть, тебе послужит утешением то, что по отношению к нему это отнюдь не дружеский визит.

Он молча кивнул, а затем с отчаянием произнес:

— Я уже не знаю, что и делать. Он грозится, что выставит отсюда Петушка. Он хочет силой стать моим партнером. На Петушка мне, конечно, наплевать, но я знаю, что Везунчик сделает потом. Он выставит меня и присвоит заведение себе. — Майк всплеснул руками, словно женщина — Боже мой, этот паршивый бизнес, этот чертов «сухой» закон! Все нелегально. Я не могу обратиться в полицию. Это заведение нелегально. С точки зрения полиции «Райский сад» существует только в дни выдачи их доли. И им совершенно наплевать, кто возьмет верх. До тех пор, пока они будут получать причитающееся.

— Везде жизнь не сахар, — ласково пробормотал я.

— Даже метрополитен в глубокой яме, — философски заметил Простак.

— Даже подошвы придавило горами, — продолжил Косой нашу групповую игру.

— Тьфу, гадость! — сказал Макс.

— Что? — спросил Майк.

— Ничего, — ответил я.

— Ребята, а вы не можете чем-нибудь помочь? Вчера Петушок сказал Везунчику, чтобы тот отвалил и сдох. Везунчик наверняка пришьет его. Он не прощает таких вещей.

— То, что он пришьет Петушка, никак не отразится на твоей заднице, — раздраженно произнес Макс. — И тем более на наших.

— Я оплачу ваши хлопоты, — возбужденно проговорил Майк.

— И во сколько ты их оценишь? — равнодушно спросил Макс. Майк настороженно осмотрелся по сторонам и, подавшись к нам, прошептал дрожащим голосом:

— Мы с Петушком заплатим десять тысяч, если вы пришьете Везунчика.

Макс спокойно покачал головой:

— Нет, Майк. Мы не принимаем подряды на такую работу.

«Только по приказанию сверху», — мысленно добавил я. К нам приблизилась девушка. Та самая, с изумительными, прекрасными, совершенными, неотразимыми зимними дыньками.

— Милашка, — позвала она.

— Простите, джентльмены, это меня, — сообщил я и подошел к ней.

— Я не хотела вам мешать, но мне надо идти.

— Значит, все в порядке?

— Да, завтра мне надо быть на репетиции. Этот Теодор просто замечательный преподаватель танцев. Я хочу отблагодарить тебя. Сегодня вечером. — Она обольстительно улыбнулась. — Но где и во сколько?

Я немного подурачился. Нагнувшись, я попытался заглянуть ей за вырез платья и, громко облизываясь, произнес:

— М-м, м-м, я просто умираю от голода.

— Оставь это на вечер, милашка, — со смехом ответила она.

Я дал ей свой адреса отеле и спросил:

— Ужин до или после?

— До.

— Бифштекс или цыпленок?

— Бифштекс и картофель фри.

— Ужин будет подан в девять! — торжественно произнес я.

— Остальное будет подано в десять, — ответила она уже из дверей.

Группками, парочками и поодиночке девушки покинули заведение. На помосте остался только Петушок, танцующий под звуки фортепьяно. Он вращался и совершал прыжки с невероятной легкостью и поразительной виртуозностью. Он то отбивал ногами бешеную чечетку, словно выражал злость и возмущение, то грациозно кружился, двигаясь с томной откровенностью гавайских танцовщиц. Кончив танец, он приблизился ко мне и, тяжело дыша, прошептал: