Дракон Его Величества - Наоми Новик

— Не смотри, голубчик, — сдавленным голосом уговаривал капитан. — Еще миг, и все будет кончено.

Прекурсорис вновь закричал и тяжело рухнул наземь, как будто вся жизнь ушла из его тела. Лентон жестом отпустил стражу.

— Летим, — сказал Лоуренс, и Отчаянный, взмыв над виселицей, понесся в сторону моря.

— Лоуренс, можно мне перевести сюда Максимуса и Лили? — спросил со своей обычной резкостью Беркли, явившись без предупреждения к ним на луг. — Места у вас достаточно.

Лоуренс посмотрел на него, не понимая. Отчаянный лежал все такой же несчастный, спрятав голову под крыло. Они несколько часов летали вдвоем над океаном. В конце концов Лоуренс, опасаясь, что Отчаянный совсем выбьется из сил, попросил его повернуть назад. Сам он чувствовал жар и ломоту во всем теле, точно его лихорадило. Ему уже доводилось видеть, как вешают осужденных — такова суровая действительность флотской жизни, — и Шуазель заслужил свою участь больше, чем многие моряки. Лоуренс не знал, почему именно эта казнь подействовала на него так тяжело.

— Как хотите, — сказал он вяло и снова уронил голову.

Вверху зашумели крылья, и Максимус, ненадолго заслонив солнце, хлопнулся рядом с Отчаянным. За ним последовала Лили. Все трое образовали тесную кучку. Отчаянный, немного разжавшись, свился с обоими, а Лили окутала всю компанию своими большими крыльями.

Беркли привел Харкорт и усадил ее, безвольную, рядом с Лоуренсом. Потом сам грузно опустился на траву и молча передал по кругу бутылку. Неразбавленный ром сразу ударил в голову Лоуренсу, который весь день ничего не ел, успокоительно притупив все мысли и ощущения.

Немного погодя Харкорт расплакалась. Лоуренс, стиснув ее плечо, в ужасе заметил, что у него самого мокрые щеки.

— Он был предатель, лживый предатель, — лепетала она, утирая слезы рукой. — Мне его ни капли не жалко. — Видно было, что она говорит это больше для собственного утешения.

Беркли снова сунул ей в руки бутылку.

— Дело не в нем. Чертов мерзавец получил по заслугам. Вы жалеете дракона, и они тоже. Страна и король для них не очень-то много значат. Прекурсорис никогда не задумывался над этим — он летел, куда ему говорил Шуазель.

— А что, Бонапарт в самом деле мог казнить Прекурсориса за измену? — спросил Лоуренс.

— Весьма вероятно. На континенте это изредка делают. Главное здесь не наказание виновных, а устрашение их опекунов.

Лоуренс пожалел, что задал вопрос. В этом по крайней мере Шуазель не солгал.

— Корпус, безусловно, дал бы ему убежище в колониях, если бы он попросил, — сказал он сердито. — Это не оправдание. Он рисковал Прекурсорисом, чтобы вернуть себе положение на родине, вот и вся правда. Ведь и мы с тем же успехом могли предать смерти его дракона.

— Он знал, что мы при нашей бедности на такое не пойдем, — возразил Беркли. — Это я не к тому, чтобы его извинить — я того же мнения на его счет, как и вы. Он думал, что Бонапарт нас побьет, а жизнь в колониях его не устраивала. Скверно только, что из-за него страдает дракон, который ничего дурного не сделал.

— Нет, сделал! — неожиданно произнес Отчаянный. Люди уставились на него, драконы тоже подняли головы. — Шуазель не заставил бы его улететь из Франции или вредить нам, если бы он сам не хотел. Думаю, что он виновен ничуть не меньше.

— Вряд ли он понимал, в чем туг дело, — предположила Харкорт.

— Он должен был разобраться, прежде чем дать согласие, — не уступал Отчаянный. — Он не так прост, как Волли. Если бы он отказался, жизнь и честь его опекуна были бы спасены. Будь я виноват так же, как он, я счел бы позором, что моего опекуна казнили, а меня нет. Да я бы и не дал никому казнить Лоуренса, — добавил он, свирепо мотнув хвостом. — Пусть бы попробовали.

Максимус и Лили согласно зарокотали.

— Я не позволил бы Беркли стать изменником, — заявил Максимус, — но если бы он все-таки стал, я раздавил бы любого, кто попытался его повесить.

— А я бы просто взяла Кэтрин и улетела, — сказала Лили. — Думаю, что и Прекурсорис хотел сделать нечто подобное. Просто цепи не смог разорвать — он ведь меньше вас обоих и кислотой тоже плевать не умеет. Притом он был один, и его охраняли. Не знаю, что бы я сделала, если бы не смогла убежать.

Драконы сплелись в новом приступе горя.

— Вот что, — решительно молвил Отчаянный через некоторое время. — Если тебе когда-нибудь понадобится спасать Кэтрин, а тебе, Максимус, Беркли, я вам помогу. А вы в случае чего поможете мне. Тогда нам можно будет не беспокоиться. Нас троих вряд ли кто остановит — убежать, во всяком случае, успеем.

Двух других этот замечательный план несказанно обрадовал. Лоуренс начинал раскаиваться в том, что глотнул столько рому. Аргументы никак не желали формироваться в уме — а возразить требовалось, и срочно.

— Ну, хватит, — выручил его Беркли. — Договоритесь до того, что нас в самом деле повесят. Есть хотите? Мы сами не пойдем в столовую, пока вас не накормим, так что для начала можете нас спасти от голодной смерти.

— Не думаю, что тебе грозит умереть с голоду, — заметил Максимус. — Две недели назад врач говорил, что ты слишком толстый.

— Ах ты черт! — вознегодовал Беркли, а Максимус зафыркал, радуясь, что сумел его раздразнить. Вскоре драконы согласились, что поесть действительно не мешает, и Лили с Максимусом улетели на свои лужайки кормиться.

— А все-таки мне жаль Прекурсориса, хотя он нехорошо поступал, — сказал вдруг Отчаянный, разделавшись со своей порцией. — Почему Шуазеля не отпустили в колонии вместе с ним?

— За такие вещи необходимо наказывать, иначе люди будут чаще совершать плохие поступки. Уж он-то сполна заслужил наказание. — После еды и крепкого кофе в голове у Лоуренса слегка прояснилось. — Шуазель хотел, чтобы Лили страдала так же, как теперь Прекурсорис. Представь, что было бы, если бы француз взял меня в плен и заставил тебя воевать против прежних твоих друзей, чтобы спасти мою жизнь.

— Да, понимаю, — сказал не до конца удовлетворенный дракон. — Но мне все-таки кажется, что его могли наказать по-другому. Разве не лучше было оставить его в заключении и заставить Прекурсориса воевать за нас?

— Ты рассуждаешь очень разумно, но измена всегда карается смертной казнью. Это слишком тяжкое преступление, чтобы обойтись такой мягкой мерой, как заключение.

— Значит, Прекурсориса не казнили только потому, что это было бы расточительством? Потому что им нужен производитель?

Лоуренс не сразу нашел, что на это ответить.

— Честно говоря, нам как авиаторам претит самая мысль о казни дракона. Поэтому мы нашли предлог оставить его в живых. Кроме того, наши законы писаны для людей, и было бы не совсем порядочно применять их к дракону.