Дракон Его Величества - Наоми Новик

— Да, только приходи скорее. — Отчаянный встал на задние лапы, пытаясь разглядеть что-то за деревьями.

Здание штаба сияло огнями. Волли, сидя на плацу перед домом, пожирал барашка, пара механиков из почтовой службы сдерживала валящую из казармы толпу. Армейские офицеры и ополченцы палили из ружей. Лоуренс с трудом пробрался к парадной двери.

Дверь в кабинет Лентона была закрыта, но в офицерском клубе сидел Джеймс, поглощая пищу немногим умеренней своего дракона.

— Нельсон велел мне ждать. Сказал, что они выйдут из порта раньше, чем я успею обернуться туда и обратно, — говорил он с набитым ртом, а Саттон делал на бумаге наброски. — Я не очень-то в это верил, но воскресным утром они действительно вышли, и в понедельник мы встретили их у мыса Трафальгар.

Он залпом осушил чашку кофе, отодвинул тарелку и забрал у Саттона лист с набросками.

— Дайте-ка мне. — Он принялся рисовать кружки, обозначавшие корабли. — Двадцать семь кораблей и двенадцать драконов с нашей стороны, тридцать три и десять с французской.

— Две колонны и двойной прорыв линии? — Лоуренс смотрел на чертеж с одобрением. Именно такую стратегию применил бы он сам, чтобы рассеять французов — вряд ли их плохо обученные команды смогли оправиться после такого удара.

— Что? А, корабли, ну да. Эксидиум и Летификат шли над наветренной колонной, Мортиферус над подветренной. Во главе дивизионов, доложу я вам, было жарко. Я еле различал с высоты верхушки мачт, такой там стоял дым. Однажды мне показалось, что «Виктория» взлетела на воздух: один чертов испанец, флеча-дель-фузгос,[12] проскочил мимо наших стрелков и поджег на ней все паруса, но Летификат обратила его в бегство.

— Каковы же наши потери? — тихо спросил Уоррен, нарушив общее ликование.

— Там была настоящая кровавая баня, не сомневайтесь. Думаю, мы потеряли убитыми тысячу человек. Бедняга Нельсон сам был на волосок от гибели: пылающий парус упал прямо на квартердек, где стоял он. Какие-то шустрые ребята залили адмирала из питьевого бака, но все его медали, говорят, прикипели к телу. Теперь он будет их носить, не снимая.

— Тысяча человек! Упокой, господи, их души, — промолвил Уоррен.

Все притихли, но постепенно радость снова возобладала над чувствами, которые, вероятно, больше приличествовали минуте.

— Прошу меня извинить, джентльмены. — Лоуренс почти кричал из-за возобновившегося шума. Узнать что-то еще нечего было и думать. — Я обещал Отчаянному, что скоро вернусь. Бонапарт, полагаю, жив, Джеймс?

— Да, как ни жаль, если его только удар не хватил от таких новостей. — Раскат хохота, последовавший за словами Джеймса, перешел в песню «Стальные сердца», которая проводила Лоуренса через весь парк.

К восходу солнца запасник наполовину опустел. Спать никто уже не ложился, и всеобщее возбуждение дошло чуть ли не до истерики — нервы, натянутые до предела, с трудом переносили нежданную радость. Лентон даже не пытался призвать подчиненных к порядку и притворился близоруким, когда они хлынули в город — поделиться вестью с мирными жителями.

— Какой бы план вторжения ни выдумал Бонапарт, теперь о нем можно забыть, — заявил Чинери вечером. Капитаны стояли на балконе, а внизу толпились вернувшиеся из города. Все пьяные в дым, но слишком счастливые, чтобы затевать ссоры. Наверх долетали обрывки песен. — Хотел бы я видеть его лицо.

— Мы, видимо, были о нем слишком высокого мнения. — Лентон, хорошо угостившийся портвейном, был румян и доволен собой. Его решение отправить Эксидиума в Кадис оказалось верным и послужило немалым вкладом в победу. — Ясно, что на море он воюет хуже, чем на земле или в воздухе. Непосвященному человеку трудно понять, как могли тридцать три корабля так легко уступить двадцати семи.

— Но почему же его воздушное подкрепление так запоздало? — с недоумением спросила Харкорт. — Всего десять драконов, и половина из них, как говорит Джеймс, испанские. В Австрии у него вдесятеро больше. Неужели он так и не отправил никого с Рейна?

— Я слышал, что перелет через Пиренеи чертовски труден, хотя сам ни разу не пробовал, — сказал Чинери. — Однако причина, мне думается, не в этом. Он просто счел, что Вильнёву помощь не требуется, и оставил драконов отъедаться в запасниках. Думал, что Вильнёв пройдет сквозь Нельсона, потеряв разве что парочку кораблей. Ждал свой флот со дня на день, недоумевая, куда же тот подевался, а мы все это время попусту грызли ногти.

— Теперь ему не на чем перевезти свою армию, — добавила Харкорт.

— Сошлюсь на слова лорда Сен-Винсента: «Я не говорю, что вторжение невозможно, я говорю лишь, что они не могут вторгнуться с моря», — с усмешкой процитировал Чинери. — А если Бонапарт задумал взять Британию с сорока драконами, милости просим. Не зря же ребята из ополчения понатыкали столько пушек. Жаль будет, если их труды пропадут впустую.

— Я бы, признаться, не отказался от случая преподать этому негодяю еще один хороший урок, — сказал Лентон. — Но он не настолько глуп. Удовлетворимся тем, что честно выполнили свой долг, и предоставим австрийцам утереть ему нос. Все его надежды на вторжение рухнули. — Адмирал допил свой портвейн и добавил: — Боюсь, однако, что нам придется принять решение относительно Шуазеля. Он нам больше не нужен, и тянуть незачем.

Наступило молчание. Харкорт издала звук, напоминающий всхлип, но не сказала ни слова против и лишь спросила на удивление ровным голосом:

— Вы уже решили, как поступить с Прекурсорисом?

— Отправим его на Ньюфаундленд, если он согласится. Им там нужен производитель, а характер у него как будто не злобный. Во всем виноват один Шуазель. Чертовски жаль, конечно, и наших зверей это очень расстроит, но делать нечего. Лучше не откладывать и покончить с этим завтра же утром.

Шуазелю дали краткое свидание с Прекурсорисом. Большого дракона, опутанного цепями, с двух сторон охраняли Максимус и Отчаянный. Лоуренс чувствовал, как дрожит его дракон, вынужденный присутствовать при этой сцене. Прекурсорис горестно мотал головой, пока Шуазель убеждал его принять предложение Лентона. Но в конце концов затих, изобразив что-то вроде кивка, и Шуазель прижался щекой к его носу.

Конвоиры вышли вперед. Прекурсорис попытался рвануть их когтями, но цепи удержали его. Когда Шуазеля повели прочь, дракон испустил душераздирающий крик. Отчаянный с тихим стоном припал к земле, а Лоуренс — к его шее.

— Не смотри, голубчик, — сдавленным голосом уговаривал капитан. — Еще миг, и все будет кончено.

Прекурсорис вновь закричал и тяжело рухнул наземь, как будто вся жизнь ушла из его тела. Лентон жестом отпустил стражу.