Против всех - Анатолий Афанасьев

— Вы не знаете своей группы крови?

— Откуда же?

— К вашему сведению, Егор Петрович. На цокольном этаже у нас прекрасная медицинская лаборатория. Новейшая аппаратура. Можно провести любое обследование. Оплата входит в счет.

— Спасибо…

Женщина вручила ему два ключа на позолоченном брелке.

— Маленький ключик от сейфа. Коридорный поможет вам разобраться с сигнализацией… Приятного отдыха, Егор Петрович.

— Взаимно, — ответил Егор.

Тут же, словно выкатившийся из воздуха, подлетел юноша-негр в ливрее и буквально вырвал у него чемодан из рук. При этом так жизнерадостно, многообещающе скалился, что Егор сразу почувствовал к нему расположение.

На четвертом этаже ливрейный негр прямо из лифта передал гостя и чемодан коридорному служке, пожилому, благонравного вида мужчине, обряженному в какое-то подобие смокинга. Тот проводил его до номера, своим ключом открыл дубовую дверь и с поклоном пропустил внутрь. Попытался сам войти следом, но Егор его остановил:

— Ничего, ничего… Если что-то понадобится, позову.

С гримасой сожаления и одновременно глубочайшего почтения коридорный принял чаевые — сто рублей.

В апартаментах Егору понадобилось с полчаса, чтобы оглядеться. Просторная гостиная, кабинет, библиотека, ванная с бассейном метра три на четыре и спальня наверху, куда вела хитроумная витая лестница с пластиковыми перилами. В такой роскоши ему еще не доводилось бывать. Один ярко-оранжевый ковер в гостиной стоил, вероятно, столько, сколько он сумел истратить за всю предыдущую жизнь. Егор не удержался, скинул ботинки и прошелся по ковру босиком — ноги утопали по щиколотку.

В холодильнике, куда заглянул ненароком, обнаружил столько еды и питья, что хватило бы на роту. Наугад достал масло, икру, пару банок пива. Посидел, пожевал икорки с хлебушком, запивая баварским пивом. Все это было, конечно, приятно, но лишь косвенно отражало суть его прибытия в Москву.

Перекусив, разобрал чемодан. Пара рубашек, вельветовые брюки, теплый шерстяной свитер и, главное содержание кирзухи, — пластиковые пакеты с банковскими упаковками долларов в сотенных купюрах. Именно в таком виде принес чемодан Жакин в гостиницу в Угорье. Показав деньги, сказал: «На первое время, — здесь миллион. Если еще понадобится, Харитон даст знать. Акция большая, этого вряд ли хватит».

Егор принял все как должное. Только спросил: «Чемодан с собой так и буду таскать?» Жакин ответил: «Харитон поможет пристроить. Пока таскай. Свое добро не тянет, верно?»

Егор открыл металлический, с круглым наборным диском сейф, уложил туда пакеты (одну пачку сунул в карман брюк) и выставил на электронном табло собственный шифр. Механика сейфа не представляла загадок, серийная японская поделка. Ему и в голову не пришло, что могут украсть. Вообще вид огромного количества денег производил на него не большее впечатление, чем подшивка старых газет. Он допускал, что это, возможно, свидетельствовало о каком-то неблагополучии психики.

Покончив с деньгами, отправился в ванную и провел там в неге и покое два-три изумительных часа, испробовав с десяток разноцветных флаконов с мазями, притираниями и шампунями. Чистый, как ангел, закутавшись в алый махровый халат, один из трех, висевших на серебряных крючках, выбрался обратно в гостиную.

Позвонил по телефону, который дал Жакин. Ответил томный женский голос, будто со сна. Егор сказал всего одну фразу: «Я с Угорья, от Питона», — и, услышав ответ: «С прибытием, дорогой!» — сообщил адрес: отель «Гардиан», номер восемнадцать. Женщина, все еще толком не проснувшись, прошелестела: «Поняла, дорогой. Жди завтра с утра».

Егор удивился:

— А сегодня что делать?

Женщина наконец проснулась, радостно заворковала:

— Погуляй, милый, погуляй, развейся. Только поаккуратнее будь. В Москве нынче шмон.

— Ага, — озадаченно сказал Егор и повесил трубку. Душа его стремилась в Федулинск, но туда пока нельзя. Спать рано: день.

Он переоделся в свою рвань, запер номер и, посвистывая, пошел к лифту. Коридорный в смокинге метнулся навстречу.

— Не угодно ли? — пролепетал подобострастно, делая какие-то непонятные жесты, словно ловил моль.

— Не угодно, — ответил Егор, начиная привыкать к гостиничным нравам. На улице не спеша зашагал в сторону центра. Москва встретила его сереньким небом и порывами влажного ветра. Вскоре он увидел то, что нужно: фирменный магазин «Калигула» с вытянувшейся прямо к тротуару ковровой дорожкой. В магазине, едва отворил тяжелую двустворчатую дверь, к нему направились двое молодых людей (примерно его возраста), чопорные и загадочно улыбающиеся. Кроме еще десятка таких же продавцов и продавщиц (молоденькие, опрятные), толкущихся в отдалении, в огромном помещении никого не было. Он даже подумал, не попал ли в какой-то пересменок. Но молодые люди его успокоили:

— Чем можем помочь?

— С ног до головы. — Егор для наглядности обвел себя всего ладонями.

Юноши враз оживились, будто вдохнули кислороду. Видно, не часто им удавалось встретиться с живым покупателем.

— Не пожалеете, сударь, — жизнерадостно пообещал один. — Вы попали точно по адресу.

— Только у нас! — добавил второй, нервно дернув щекой.

В небольшом холле, куда его отвели чуть ли не под руки, к молодым людям добавилось сразу три смазливые девушки в форменных передниках, и началось что-то вроде восточного базара на европейский манер. Он едва успевал уклоняться от вороха изумительных костюмов, сорочек, курток, плащей, галстуков и дубленок. Подобную сцену он видел в каком-то американском фильме и, помнится, тогда, как и сейчас, сочувствовал герою. Хотя, надо заметить, в отличие от киношного персонажа не испытывал смущения, и уж тем паче восторга. Иное дело, что настойчивая, активная помощь девушек на примерке его немного возбудила. Молодые люди стояли на подхвате. Один из них внезапно, будто что-то вспомнил, схватился за голову, куда-то умчался и через минуту вернулся с подносом, на котором стоял коньяк, рюмки, кофейник и тарелка с шоколадными конфетами. Егор предложил всем вместе обмыть новый гардероб. Парни и девушки не чинились, дружно уселись за круглый ореховый столик и мигом опорожнили бутылку, а затем и вторую, появившуюся следом. Самая расторопная продавщица вспорхнула к нему на колени под тем предлогом, что поправляет галстук. Егор не противился, но беседу повел солидно:

— Как у вас тут, молодежь, после кризиса? Сокращения были?

— Еще какие! — девушка дышала ему в ухо. — Прямо жуть.

— Как везде, — грустно подтвердил молодой человек. — Только еще хуже.

— По буржуазии бьют прямой наводкой, — добавил его товарищ, слегка захмелевший. — Скоро, видно, опять на завод погонят.

— Ну, до этого вряд ли дойдет, — не согласился Егор. — Президент не позволит. Он же гарант.

— Да, гарант… Не протрезвится никак… Ты сам-то, братишка, из какой группировки?

— Одиночка, — сказал Егор. — Только что с северов.

Та, что засела на колени, уж больно азартно егозила, и Егор ее спихнул.

— Тебя как зовут, малышка?

— Лиза.

— У тебя лично, надеюсь, все в порядке? Кризис не задел?

— Почему так думаешь?

— Да вон ты какая лакомая.

— Увы, — улыбнулась Лиза, — внешность тоже в цене упала. Боюсь, не пришлось бы бриллианты и норковую шубу на картошку менять.

В ее красивых глазах не было никакой мысли, зато светилось животное очарование, дававшее ей большой шанс на выживание в рыночном мире.

— Правильно Вадик сказал, хотят буржуазию уничтожить. Вчера по телику показывали… Опять всякая нечисть наверх полезла. Фашисты, коммуняки — жуть!

Упомянутый Вадик, допив рюмку, поинтересовался:

— На северах как? Чем в основном промышляют? Импорт туда доходит, нет?

— На северах жрать нечего, — сообщил Егор. — Да и мерзнут там без мазута. Но ничего, народ за свободу из последних сил цепляется. Как говорится, прозрел. Обратно к дешевой колбасе не загонишь.

Из «Калигулы» вышел, как из музея современной моды. От итальянского двубортного кожана до суперэлегантных замшевых башмаков — все на нем было добротно, дорого и сердито, и при этом, постарались на славу девчата, вся одежда сидела как влитая. Он сам себе понравился, покрутившись перед зеркалом, — истинный европеец, разве что васильковый взгляд подводит, выдавая славянскую натуру. Он не сообразил в отеле разменять немного валюты, а деревянные у него кончились, поэтому пришлось в магазине расплачиваться зелеными. Все удовольствие, вместе с кожаной визиткой, зонтиком и атташе-кейсом, обошлось ему в три с небольшим тысячи. Он понял, что сделал ошибку, когда на виду у юных буржуа раскурочил банковскую упаковку: уж больно засуетились мужики, а Вадим даже не сдержался, икнул.

Продавщица Лиза на прощание тайком вручила ему телефончик, присовокупив нежное: «Мало ли, вдруг захочется!» — на что Егор ответил категорически: «Жди, Лизок. У меня не сорвется».