Асы шпионажа. Закулисная история израильской разведки - Стюарт Стивен

Таким образом, была принята официальная версия, выдвинутая Израилем. Было объявлено, что израильская авиация атаковала «Либерти» по ошибке, приняв корабль за египетское транспортное судно «Эль-Ксаир». Последовали официальные извинения.

Израиль выплатил почти два миллиона долларов членам команды и их семьям, а также возместил, по требованию американского правительства, расходы по лечению раненых. Однако возместить расходы по ремонту и восстановлению судна категорически отказался. Разведывательное судно «Либерти», указали израильские представители, намеренно проникло в военную зону, вело наблюдение за воюющими сторонами и именно поэтому пострадало. Ответственность за это, по справедливости, полностью ложится на американцев.

После окончания войны каждый офицер израильской армии хорошо понимал, как велика была заслуга разведки и, в частности, Ярива в этой войне. Достаточно сказать, что все подразделения получали потрясающие по своей точности карты, а также детальный анализ действий и вооружения неприятеля. Ярив, как всегда, оставался невозмутимым. Однажды только, взволнованный, он рассказал старшим офицерам, что один из его агентов, одетый в египетскую форму, был во время войны убит израильтянами. Событие трагическое и в своем роде парадоксальное. Это, пожалуй, все, что стало известно.

Как-то Ярив высказал мысль, что работа Военной разведки по самой своей природе таит противоречия. Разведчик должен сосредоточиваться на мельчайших деталях и в то же время никогда не терять из вида цели своего задания, оперировать абстрактными понятиями и при этом иметь четкие представления о реальности.

«Разведка — как опиум, — говорил Ярив. — Человек становится в своем роде наркоманом, если только хоть на момент перестанет понимать, в чем его главная цель».

Для Израиля, утверждал Ярив, разведывательная деятельность имеет особый смысл. Она должна компенсировать уязвимость этого крохотного государства, со всех сторон окруженного врагами. Задача разведки — поставлять информацию вовремя, чтобы предупредить неожиданное нападение.

Разведчик, как и сапер, ошибиться может только один раз.

Шесть лет спустя, в 1973 г., в Судный день именно эта мысль была до конца понята населением Израиля.

Глава восемнадцатая

Исключительные заслуги разведки под руководством Аарона Ярива во время Шестидневной войны укрепили репутацию и Меира Амита.

Вскоре к тому же стало известно, что Амит по собственной инициативе предпринял 1 июня поездку в США. Прямо из аэропорта он позвонил директору ЦРУ Ричарду Хелмсу и попросил у него аудиенцию.

В израильском правительстве в это время внутренние распри достигли накала, угрожающего его существованию. Спор шел между членами кабинета, настаивающими на активных действиях против Египта, который концентрировал свои войска в Синайской пустыне, и сторонниками дипломатического давления на президента Насера.

Меиру Амиту удалось привлечь внимание к этой ситуации Ричарда Хелмса и министра обороны Роберта Макнамары и получить от них, пусть не открытое одобрение, но по крайней мере молчаливое согласие на нанесение первого удара. Удалось это Амиту после того, как он ознакомил американцев с данными израильской разведки. Эти данные рассеяли сомнения Пентагона в оценке действий египтян.

Амит утверждал, что какими бы ни были первоначальные намерения Насера, в настоящий момент в своей агрессивности он зашел так далеко, что война стала неизбежной. Аргументы Амита были неуязвимы, а аргументы «голубей» в правительстве Израиля потеряли смысл.

Американцам, однако, как и большинству израильтян, было неизвестно, что этот человек, так умело защищающий интересы Израиля, находится в критическом положении, угрожающем не только его карьере, но и правительству Израиля. Страна оказалась перед лицом кризиса, потенциально еще более скандального, чем «дело Лавона».

Выдающийся дипломатический успех Амита в Вашингтоне не мог уравновесить того вреда, который был нанесен им положению Израиля в мире.

В некотором смысле можно утверждать, что все это началось в 1965 г., когда Исер Харел вернулся из небытия и стал специальным советником премьер-министра по делам разведки. Должность эта была специально для него создана.

Несмотря на то что Амит был утвержден в должности начальника Мосада, его недоброжелатели предполагали, что он сочтет возвращение Харела для себя унизительным и в конце концов уйдет в отставку. Это даст возможность Харелу вернуть себе положение, которое он так легкомысленно утратил. Те, кто придерживался подобной точки зрения, явно недооценивали степень характерного для Амита упорства и переоценивали значение своего влияния на события.

Исер Харел вернулся к политической жизни вовсе не потому, что на этом настаивали его друзья, а по политическим соображениям, связанным с кризисом партии МАПАЙ. Бен-Гурион, один из основателей партии, вел отчаянную борьбу с премьер-министром Эшколом и его правительством, обвиняя их в неправильной оценке «дела Лавона».

Бен-Гурион придерживался непримиримой позиции. Но, несмотря на все его заслуги перед Израилем, партия не поддержала его. В качестве протеста Бен-Гурион основал новую партию — РАФИ. Он увлек за собой Шимона Переса, заместителя министра обороны, и Моше Даяна, чтобы вместе с ними выступить на всеобщих выборах, которые должны были состояться в ноябре.

Осторожные и недоверчивые, «старые большевики» из МАПАЙ с подозрением относились ко всем, кого могли заподозрить в симпатиях к РАФИ. Меир Амит относился к числу самых подозрительных. Свою должность он получил от Бен-Гуриона. Был, кроме того, другом, а в прошлом заместителем Даяна. Да и Перес Амита всегда поддерживал.

Эшкол и его сторонники, которые всегда придавали дружеским связям огромное значение, соответственно, считали, что не могут рассчитывать на лояльность Амита. То, что он возглавлял Мосад, означало для них потерю Мосада со всеми его возможностями. Вот тут-то Эшкол и обратился за содействием к Харелу. В прошлом один из самых преданных сторонников Бен-Гуриона, Харел за эти годы изменил свое отношение к бывшему премьер-министру. В задачи Харела входило наблюдение за Мосадом и Амитом и подготовка альтернативных решений для всех операций, которые планировал Мосад.

Появление Харела на сцене не только затруднило работу Амита, но в значительной степени и отравило его отношения с Эшколом.

Кульминацией бурных разногласий в правящей партии стали всеобщие выборы 1965 г., проходившие 2 ноября. Они принесли премьер-министру Эшколу и партии, с которой он вступил в коалицию, значительное число голосов избирателей. Тем не менее решающего большинства голосов в его распоряжении не было. Эшколу поэтому удалось создать правительство только 10 января 1966 г. Однако не недостаток голосов вынудил Эшкола два месяца подбирать членов кабинета. Все это время он занимался предупреждением публичного скандала, связанного с самым ужасным за всю историю разведки делом.

Речь идет о «деле Бен-Барки». Меир Амит, человек талантливый, но импульсивный, был в этом деле центральной фигурой. Фактически против своей воли он был вовлечен в водоворот бурных политических событий в Израиле, при этом его собственный политический опыт был весьма ограничен.

Пожалуй, вплоть до опубликования этой книги никто в Израиле о «деле Бен-Барки» не знал, — ни политические деятели, ни военные, ни даже Шин Бет. За пределами Израиля тоже мало что было известно об истинной подоплеке событий, связанных с этим делом.

Факты таковы: 29 октября 1965 г., после полудня, сорокапятилетний лидер марокканской оппозиции Мехди Бен-Барка, один из духовных вождей «третьего мира», приехавший с визитом во Францию, был похищен в Сен-Жермен де Пре, прибежище левых художников, писателей и политических деятелей. Никому не было известно, какую роль в этой истории сыграл Мосад во главе с Амитом. Операция между тем закончилась гибелью талантливого человека и выдающегося общественного деятеля.

Его хладнокровно застрелили агенты марокканской секретной службы. Произошло это на вилле Фонтен-ле-Виконт, расположенной в окрестностях Парижа в нескольких километрах к югу от аэропорта Орли.

История о том, каким образом Мосад оказался вовлеченным в это дело, особая. Она дает некоторое представление о тайных и далеко не всегда понятных связях, которые возникают в подпольном мире чаще, чем это можно предполагать.

В начале 60-х годов Марокко оказалось в окружении новых арабских республиканских правительств, враждебно настроенных как к королевской власти, так и лично к королю Марокко Хасану.

За помощью король Хасан обратился к Израилю. У Хасана были веские причины опасаться Насера и революционных идей, которые тот пропагандировал на Ближнем Востоке, больше, чем ненавистных евреев.