Асы шпионажа. Закулисная история израильской разведки - Стюарт Стивен

Строго говоря, эта поездка не была необходимой, но она способствовала приобщению пилота к задачам, стоящим перед Израилем, и укрепила его уверенность в том, что на израильтян можно положиться.

В Ираке между тем Михаэль Шарон начал не спеша и очень осторожно комбинировать все элементы своего плана.

Как и предполагалось, дядя без труда получил разрешение на выезд в Швейцарию на лечение. В Швейцарии он получил деньги, и после этого и день и ночь находился под наблюдением израильских агентов, которые должны были быть уверены, что он не сбежит.

Дядя отправил Джозефу открытку, в которой, пользуясь условным кодом, подтвердил, что израильтяне свои обязанности выполнили.

После этого приятель семьи — врач выдал медицинскую справку, в которой было указано, что сыну Мюнира Редфы срочно необходимо лечение в Лондоне, куда он и выехал в сопровождении матери.

Назначенный день быстро приближался, и Редфа явно нервничал. Больше всего он опасался, что прилетит в Турцию и узнает, что его родители и все остальные родственники остались в Ираке. Он стал настаивать на том, что вылетит только после того, как вся его родня окажется в безопасности. Это требование выполнить было почти невозможно.

План, разработанный израильтянами, был сравнительно прост. В Ираке летом очень жарко. Зажиточные семьи обыкновенно выезжали на это время в Курдистан, в районы, расположенные у подножия гор. Восстания курдов ограничили эти возможности. Тем не менее в Курдистане еще сохранились спокойные районы, куда можно было уехать из жаркого и пыльного Багдада.

Израильтяне в военном отношении поддерживали курдов. С их лидером шейхом Банзани они заключили соглашение, по которому тот взялся вывезти семью маронитов прямо из их коттеджа, минуя районы, занятые иракскими войсками, в горы. Там их будет поджидать геликоптер, на котором они прилетят в Ахваз (городок в Иране). На всю операцию уйдет двадцать четыре часа. За это время не исключено, что их бегство может быть обнаружено.

Требование пилота угрожало всей операции провалом. Но в конце концов удалось найти компромисс: на один и тот же час был назначен старт самолета Редфы и приземление геликоптера в Курдистане. Дата — 15 августа 1966 г. По расписанию в этот день тренировочный полет Редфы с базы Мосул в северном Ираке начинался рано утром.

Все прошло хорошо. Пилот, поднявшись в воздух, сделал вираж, включил дополнительный мотор и перелетел границу с Турцией, прежде, чем русские успели понять, что произошло.

Эскорт из «фантомов» сопровождал летчика до самой его посадки на секретной базе ЦРУ. Здесь он заправился и — опять же в сопровождении бомбардировщиков — вылетел из пределов Турции в район Средиземного моря, где его уже поджидал новый эскорт — на этот раз израильские бомбардировщики, которые и проводили его до Израиля.

В это же время четвертая группа Михаэля Шарона без особых трудностей выполнила свою часть задания. Она встретила семью маронитов в полном составе в заранее условленном месте, выбранном ими как бы для пикника. Две машины, взятые в Багдаде напрокат, отвезли их в район, находящийся южнее расположения иракских войск. Там они оставались до наступления темноты.

Взвод курдских партизан, хорошо знавший этот участок, поскольку именно отсюда курды проникали в Ирак, подобрал маленький отряд. Ночью, посадив всех на мулов, курды проводили маронитов к месту прибытия геликоптера, который приземлился в точно назначенное время. Через тридцать пять минут вся семья была доставлена в безопасную зону. В течение нескольких последующих дней все они получили новые документы и исчезли из поля зрения иракцев, чтобы в покое и безопасности начать новую жизнь.

2 мая 1968 г., в двадцатую годовщину получения независимости, израильское правительство, несмотря на недовольство ООН, организовало в Иерусалиме большой военный парад. Поводом для торжеств было не только двадцатилетие независимости. За одиннадцать месяцев до этого Израиль одержал победу в Шестидневной войне. Победу, которая считается одной из самых знаменитых в истории современных войн.

В 10.00 утра в присутствии полумиллиона зрителей начался парад. В небе над городом появился выкрашенный в красный цвет самолет. Восторженные крики толпы приветствовали его полет. Но лишь немногим было известно, что это не израильский «Мираж», а русский МИГ-21.

Генерал Амит и его коллеги из Мосада и Военной разведки в параде участия не принимали. Их представлял МИГ-21, который был получен Израилем в результате операции, которая считается одной из самых триумфальных в истории израильской разведки.

МИГу было разрешено открыть парад. Тем самым верховное командование израильской армии выразило свою признательность израильской разведке за блестяще разыгранную операцию.

Глава семнадцатая

Шестидневная война оказалась решающим испытанием эффективности сотрудничества между Амитом и Яривом, возглавлявших всю систему израильской разведки. И в настоящее время еще существуют проарабски настроенные историки, которые продолжают настаивать на том, что агрессивную войну против своих более слабых соседей начал Израиль, поскольку он нанес первый удар. Другие настаивают, что израильтяне каким-то образом спровоцировали Насера, или, по выражению представителя Америки в ООН, «создали кризисную ситуацию».

«Трудно себе представить, — говорил этот представитель, — что никто из руководящих деятелей Израиля не понимал, что частые массированные акты возмездия со стороны Израиля поставили лидера арабской коалиции в такое положение, что он был вынужден нанести ответный удар».

Не приходится сомневаться в том, что два крупных события — рейд на деревню аль-Саму в Иордании (18 убитых и 134 раненых) 15 ноября 1966 г. и воздушное сражение над равниной Дамаска, в котором участвовали сирийские МИГи и израильские «Миражи» 7 апреля 1967 г. (шесть МИГов было сбито), — способствовали объединению арабских стран, обычно друг другу не доверяющих.

Задолго до этих событий, однако, Меир Амит уже докладывал кабинету министров, что египтяне, осмелевшие в связи с поступившим в их распоряжение русским вооружением, снабжали командиров своих военных подразделений планами, предусматривающими действия даже в пределах Израиля. Позднее многие утверждали, что Насер в глубине души знал, что ему Израиль не одолеть. Если это и было так, то об этих его затаенных мыслях не догадывался никто — ни его генералы, ни советники, ни союзники.

Война по существу началась 16 мая, когда президент Насер распорядился, чтобы войска ООН (которые были размещены в полосе, разделяющей силы противников, с 1956 г., после войны за Суэц) покинули Египет. Генеральный секретарь У Тан, проявив готовность просто неприличную, поспешил выполнить требование Насера. В образовавшийся вакуум хлынули сто тысяч египетских солдат и девятьсот танков, которые присоединились к уже стоявшим в Синайской пустыне шести сирийским бригадам, поддерживаемым примерно тремястами танков, которые были размещены на Голанских высотах.

Спустя шесть дней, 22 мая, президент Насер организовал блокаду Тиранского пролива, единственного выхода Израиля в Красное море. Всему миру было известно, что Израиль считал свободу навигации через пролив гарантированной в 1956 г. всеми морскими державами: США, Англией, Канадой и Францией. Отказ пропускать израильские суда в пролив должен был рассматриваться как чрезвычайное происшествие. Эшкол, однако, заколебался, несмотря на протесты своих генералов. Он считал войну преступлением и потому, имея все основания для немедленной атаки, предпочел начать дипломатические переговоры.

Настроение в Израиле было до крайности напряженным. После войны за независимость в 1948 г. Израилю не приходилось в одиночку воевать с арабами. Даже в израильской армии некоторые сомневались в способности Израиля выдержать это испытание, в особенности после того, как Эшкол, затянувший дипломатические переговоры, лишил израильтян возможности первыми нанести удар.

Возмущение позицией правительства в прессе и в народе Израиля нарастало с такой силой, что Эшкол оказался вынужденным ввести в состав правительства генерала в резерве Моше Даяна, гражданское лицо и члена Кнессета, чтобы успокоить общественное мнение и протестующую армию.

В течение всех этих трудных дней спокойствие сохранял только один человек — начальник Военной разведки Аарон Ярив, которого друзья называли просто Ареле. Он уже столько раз имел возможность сопоставить египетские и сирийские стратегические планы с оперативными планами Израиля, что ему и в голову не приходила мысль, что Израиль может эту войну проиграть. А о том, что война будет, он в течение всего этого года ни минуты не сомневался. Ярив настаивал на войне, потому что понимал, что ее можно выиграть. Его разведывательный аппарат работал точно, и он мог заранее предвидеть то, что впоследствии оказалось таким для всего мира удивительным.