Асы шпионажа. Закулисная история израильской разведки - Стюарт Стивен

Голда Меир, политик жесткий и решительный, использовала все свое огромное по тем временам влияние, чтобы уничтожить все следы этого документа, а членов комитета наказать за «отсутствие лояльности». Им напомнили о существовании в Израиле «Официального акта о секретности», а затем вытеснили из состава центральных органов МАПАЙ.

Давид Голомб, восходящая партийная звезда, сориентировавшись в создавшейся обстановке, через год ушел из парламента. Вернулся он в Кнессет только после выборов 1977 г., уже набравшись опыта политической борьбы. На этот раз он баллотировался не от Рабочей партии, а в качестве члена организации «Демократическое движение за перемены».

Голда Меир предприняла жесткие меры по отношению к комитету не столько для спасения Эшкола (она сама метила на этот пост), сколько для партии. Она понимала, что если падет Эшкол, то это приведет к расколу в МАПАЙ. Возмущение «делом Бен-Барки» могло достигнуть такого накала, что ни один из лидеров МАПАЙ не удержался бы у власти и, конечно, не смог бы сформировать коалиционное правительство.

Таким образом, Эшкол не ушел с поста премьер-министра. Не ушел со своего поста и Меир Амит. Об этом позаботилась партия РАФИ.

Итак, не впервые в Израиле партийные интересы, а не соображения национальной безопасности являлись решающим фактором в политической жизни страны.

И все-таки, как и после «дела Лавона», опять нашелся человек, который не пожелал примириться с этой ситуацией. Имя этого человека — Исер Харел. Он с возмущением заявил, что уйдет сам, если Амит останется на своем посту. Харел утверждал, что в процессе операции были нарушены все этические принципы, которые он считал обязательными для разведывательной службы. Его настойчиво уговаривали изменить позицию. Но Харел остался непреклонен. Проработав еще девять месяцев, он покинул разведку. На этот раз навсегда.

Мотивы его поведения всем были ясны. Все знали о том, что он не ладит с Амитом и что роль, которую он играл в настоящее время, была ему не по душе. Харел оказался королем без подданных.

Сообщение канцелярии премьер-министра об уходе Исера Харела в Израиле восприняли как естественный результат личных столкновений между ним и главой Мосада.

«Дело Бен-Барки» правительство твердо решило не предавать гласности. И продемонстрировало эту свою решимость спустя двенадцать месяцев, когда израильский еженедельник «Булл», помещавший на своих страницах всякие сплетни и скандальные истории, перепечатал из французской газеты статью об убийстве Бен-Барки, в которой содержались смутные намеки на участие в этом деле Израиля. Вечером на склад, где хранился только что отпечатанный выпуск еженедельника, нагрянула полиция, конфисковала весь тираж и арестовала двоих издателей по обвинению в нарушении 23-ей статьи израильских «Законов о безопасности». Законы эти прежде существовали только для тех, кого обвиняли в шпионаже. Никогда раньше и никогда после эти законы не применялись по отношению к журналистам.

По смыслу этой статьи закона оба журналиста могли быть приговорены к тюремному заключению сроком до пятнадцати лет. Запрет был наложен и на публикацию сообщения об аресте журналистов. По истечении законных сорока восьми часов судье было предложено продлить действие закона о запрете. Лишь два месяца спустя, в феврале 1967 г., запрет был снят. Обоих издателей приговорили к году тюремного заключения — каждого на закрытом заседании суда.

Однако в апреле их все же выпустили из тюрьмы. Этого удалось добиться другим израильским издателям, потрясенным арестом своих коллег, тем более, что они не могли понять, чем он был вызван. Издатели, естественно, опасались, что их собственной независимости угрожает реальная опасность.

История с журналистами должна была послужить серьезным предупреждением всем, у кого могло возникнуть желание поинтересоваться «делом Бен-Барки». Само собой разумеется, в Израиле были люди на этот счет достаточно осведомленные. Действия министра юстиции Якова Шапиро, направленные против еженедельника «Булл», в конечном счете имели одну цель — гарантировать их молчание.

И все же «делом Бен-Барки» Израилю был нанесен определенный ущерб.

Узнав все обстоятельства убийства марокканского лидера, де Голль был возмущен. В прошлом у него было немало оснований испытывать чувство благодарности по отношению к израильской разведке и к премьер-министру Бен-Гуриону. Во время войны между Францией и Алжиром израильтяне сохраняли тесные связи с французской армией, опасаясь за судьбу большой еврейской общины в этой стране. Когда в 1961 г. был создан ОАС, израильтяне установили с этой организацией контакты, потому что не менее ОАС были заинтересованы в существовании Французского Алжира.

В марте 1961 г. один из влиятельных израильтян был приглашен в дом полковника ОАС в Париже. Полковник сделал совершенно неожиданное предложение. Он сказал, что ОАС планирует военный переворот, в результате которого президент де Голль должен быть убит. В этом деле он просит помочь ему Израиль. Убийцей должен стать какой-нибудь араб из Израиля. Тогда ответственность за него удастся возложить на Национальный освободительный фронт. Полковник полагал, что успех путча обеспечен. Франция не только освободится от де Голля, который «предал» Алжир, но и с возмущением откажется от всяких компромиссных соглашений с алжирцами. В обмен за услугу, оказанную Израилем, организаторы путча, придя к власти, будут бесплатно поставлять необходимое Израилю оружие. Израильтянин, разумеется, ответил, что не имеет полномочий обсуждать подобный вопрос сколько-нибудь серьезно.

Спустя несколько дней он рассказал об этой беседе израильскому послу в Париже Уолтеру Эйтану. Эйтан был хорошо осведомлен о том, на что способны деятели ОАС и, в отличие от своего собеседника, отнесся к рассказу очень серьезно. Он тут же написал министру иностранных дел Голде Меир. Голда Меир собрала на заседание старших советников министерства. На заседании было решено, несмотря на опасения, что де Голль, даровав независимость Алжиру, пойдет по пути сближения Франции с арабскими странами, поставить французского президента в известность о планируемом убийстве и путче. Предупреждение должно было быть послано от имени Бен-Гуриона.

Выслушав рассказ Голды Меир, Бен-Гурион отреагировал бурно. «Израиль убийствами не занимается. Какого черта, — волновался он, — Уолтер Эйтан медлит с предупреждением де Голля». В тот же день послу была отправлена телеграмма с точными инструкциями. 29 марта 1961 г. один из израильских дипломатов встретился в Елисейском дворце с полковником де Буассо, зятем президента, передал ему послание Бен-Гуриона и пересказал все, что израильтянам было известно о деталях заговора. Через несколько дней де Голль по неофициальным каналам ответил благодарственным письмом.

22 апреля генералы попытались осуществить свой путч. Но пока был жив де Голль, шансов на успех у них было мало. Если бы им удалось использовать «шакала» из Израиля, исход мог бы оказаться иным.

Во всяком случае в 1961 г., во время визита Бен-Гуриона во Францию у президента де Голля были все основания приветствовать израильского премьер-министра.

«Я поднимаю этот бокал за Израиль — нашего друга и союзника», — произнес он.

Теперь это дружеское отношение де Голля было утеряно в связи с «делом Бен-Барки». У де Голля сложилось представление, что Израиль сотрудничает с ОАС, организацией, которая все еще активно мечтала о реванше и, несомненно, с помощью СДИСИ принимала участие в убийстве марокканца.

Из всего этого легко было сделать вывод, что Израиль действует на территории Франции нелегальными методами, то есть нарушает законы страны. Де Голль воспринял это как оскорбление, тем большее, что он всегда безоговорочно поддерживал Израиль. Его уговорили не оглашать факт участия Израиля в убийстве Бен-Барки, но мстить Израилю де Голль начал сразу.

С момента создания Мосада его европейский центр находился в Париже. По своему значению он уступал только тель-авивскому. Между Мосадом и СДИСИ существовали тесные связи. По приказу де Голля агенты Мосада были высланы из Франции, а деятельность Мосада в пределах страны пресечена. Это явилось для Мосада сильным ударом, пожалуй, наиболее сильным из всех когда-либо пережитых этой организацией.

Немалый ущерб понес Израиль и в области своих международных отношений. Прежде всего Франция резко изменила свою политику. До сих пор, и это даже стало традицией, потребность Израиля в самолетах и вооружении удовлетворяла именно Франция. Изменение политики сказалось на этих поставках.

Министерство иностранных дел Израиля безуспешно пыталось спасти хоть какие-нибудь из прежних связей. Де Голль оставался непреклонен. Он никогда не простил Израилю этой ошибки, и Израиль тяжело расплачивался за нее в течение нескольких лет.